Книга Лукавое светило - И. Костюков

ты и мяукнуть не успеешь! Слышишь, кому я говорю-то? Брысь! Брысь, чтоб тебе провалиться!

Виктор потоптался на месте, повернулся к луне и посмотрел на часы. Было уже пять минут десятого, а он обещал быть у Гали ровно в девять. Вон и домик её, совсем рядом, свет во всех трёх окнах.

«Меня ждут, а я вот тут стою! — рассердился Виктор, переступая с ноги на ногу. — А если спросить, почему стою, так и сам не отвечу. Ну, верно, на дороге сидит чёрная кошка. Даже, кажется, сибирская. Во всяком случае, лохматая… Ну, и чёрт с ней — пусть сидит в своё удовольствие! А моё какое дело? Может, ей нравится тут сидеть. Подумаешь, какой зверь выискался! Подойти к ней, она и убежит. Хвостом вильнёт — и нет её. Только и всего!»

Виктор хотел шагнуть вперёд, а почему-то пошёл назад. При этом ему вспомнилось, как кто-то когда-то говорил, что страшна не кошка, а её след. Кто говорил, когда говорил, Виктор не помнил. Не то бабушка Марина, не то тётка Акулина. Но он явственно помнил одно: если кошка перебежала дорогу, не иди по этой дороге, а дождись, пока по ней пройдёт кто-либо другой. Иначе не будет удачи.

«Это, конечно, брехня, сказка, предрассудок, — пытался утешить себя Виктор, но какой-то внутренний голос противоречил — А может, и не брехня! Всяко может быть, Ведь иду не куда-нибудь, а делать предложение! Кто её знает. Чтоб неудачи не было, уж лучше обожду. Пусть кто-то другой переступит через кошкин след. Спокойней будет».

Он посмотрел в оба конца улицы. Но ввиду позднего времени не было видно ни души. А кошка всё сидела в той же позе. Изредка она посматривала на обескураженного Виктора, и тогда её глаза светились, как два зелёных светофора.

— У, чтоб ты сдохла! — крикнул выведенный из терпения Виктор. — Издеваться надо мной вздумала? Дура! Самая настоящая дура лупоглазая! И хозяева твои — дураки беспросветные! Оштрафовать бы всех этих кошковладельцев рублей по тысяче, так они, может, поумнели бы! Ишь, какую пакость развели! Да и милиция тоже хороша! Куда только смотрит!.. А ты всё сидишь, скотина? У, подлая! Так, кажется, и разорвал бы тебя на клочья… Нахалка!.. Запустить в тебя чем-нибудь, что ли?

Он походил по тротуару, потом по мостовой, но ничего подходящего не нашёл. Днём стояла весенняя оттепель, к вечеру ударил мороз, и улица покрылась плотной обледенелой коркой. Даже льдышку без лома добыть было невозможно.

Наконец он увидел, что с крыши домика свисает порядочная сосулька.

— Сейчас ты у меня узнаешь, как перебегать чужую дорогу! — ворчал Виктор, отламывая сосульку, — Я тебе покажу, как издеваться над людьми! Ты у меня навсегда перестанешь бегать там, где не положено!

Он прицелился, размахнулся и что есть силы запустил в кошку сосулькой. Удар, судя по жалобному мяуканью, достиг цели. Кошка, сильно хромая, скрылась в подворотне.

— Ну вот и всё! — сказал Виктор, сдвигая на затылок шляпу и вытирая вспотевший лоб, — А то, действительно, можно подумать, что сильнее кошки зверя нет. Всё! Убежала. Только… только дальше-то всё равно нельзя идти. Кошкин след пока ещё никто не перешёл. Ах, чёрт возьми, как же быть?..

Потеряв всякую надежду попасть к Гале обычным путём, Виктор пошёл не по тротуару, а соседними дворами, перемахнув при этом через три забора. Вскоре, обобрав с себя прошлогодние репьи, он стоял в квартире Гали и, виновато улыбаясь, усиленно тряс руку галиной маме.

— Уж вы, Евдокия Дмитриевна, извините, что задержался, — говорил он, посматривая то на Галю, то на её маму. — Понимаете, одно неприятное обстоятельство…

— Ничего, раздевайтесь, пожалуйста! — певуче перебила его Евдокия Дмитриевна. — У нас тоже неприятный случай произошёл. Какой-то сорванец, будь он неладен, подбил нашего котика. Еле пришёл. Хромает, бедненький… Галя, перевяжи ножку Барсику!

В перевязке барсиковой ноги вместе с Галей принимал участие и Виктор. От прилива чувств он опять готов был встретиться с волком и на глазах Гали и её мамы повергнуть хищника в пух и прах.

ХАРАКТЕРИСТИКА

Время шло к вечеру. Служащие городского строительно-монтажного управления разошлись по домам, на отдых В притихшей конторе задержались лишь сам начальник управления Николай Фёдорович Курилов да представитель областного строительного треста инженер Ступин. Но и они собрались пожать друг другу руки и разойтись, как вдруг Ступин, отмечая у Курилова командировку, хлопнул ладонью по лбу и воскликнул:

— Вот те на! А ещё про одно поручение я и забыл! Весь день помнил, а тут… Слушай, Николай Фёдорович! Управляющий просил обязательно привезти служебную характеристику на твоего заместителя, на Дворникова. Знаешь, что он хочет взять Дворникова к себе в заместители?

— Знаю. Сам порекомендовал.

— Ну так вот! А облисполком без твоей характеристики не утверждает его… И как это я мог забыть? А?.. В общем, садись пиши.

— Сейчас накатаем, — ответил Курилов, доставая из кармана большую связку ключей разных форм и размеров, — В два счёта. Дворников — парень с головой, может хоть у министра в заместителях быть… Сейчас!

Курилов взял чистый лист бумаги, изобразил на лице сосредоточенность, но в это время из репродуктора донёсся мелодичный перезвон, от которого всегда трепещет сердце болельщиков-надомников.

— Второй тайм начинается, — заметил он, включая репродуктор на полную мощность. — Интересно, чем закончилась первая половина? Давай послушаем!

В течение сорока пяти минут Курилов то и дело вскакивал с места, размахивал руками, хватался за голову и кричал:

— Ах, мазилы! Нешто так играют?! Сапожники!

К концу игры на листе, предназначенном для характеристики, красовалось: «3:0».

— Лучшего от «Строителя» и ждать было нечего, — сказал Курилов, кивая в сторону умолкнувшего репродуктора, — Мазила на мазиле сидит. По моему мнению, всю команду, всех игроков до единого надо гнать в три шеи. И в первую очередь тренера Костю Сухалина. Это не тренер, а слои в трусиках. Неповоротливый, мешковатый. Ему не тренером быть, а сидеть на базаре да прохожим ботинки чистить. Больше он ни на что не способен. Да еще вдобавок пристрастился к изделиям «Главликёрводки». И не просто пьет, как пьют все прочие, а по-лошадиному хлещет!

— Ты, что ж, Николай Фёдорович, лично знаком с ним, что ли? — осведомился Ступин.

— Какое там лично! — махнул рукой Курилов, — Никогда в глаза не видал. И даже не знаю, какой он из себя — рыжий или белобрысый. А вместе с тем я изучил всю его подноготную. До самых мельчайших подробностей. Знаю, что его отец — порядочный человек, инженер,