Книга Твоя безумная Кэтрин - Аня Сокол

Все три здания стояли близко друг от друга и соединялись между собой коридорами на уровне второго этажа. Со стороны казалось, что корпуса отеля кто-то нанизал на гигантскую нитку.

– Кэтрин, – повторил Михаил, словно пробуя имя на вкус. – Странное имя, особенно для России.

– По мне так странные – это Апраксия и Святогор, – буркнула я. – Встречала я парня, которому с родителями не повезло, и они назвали его Боромир, а Кэтрин на этом фоне вполне нормально.

– Может быть, может быть. – Михаил пнул камень. – Ее дед по материнской линии был французом, который женился на русской, решил сменить родину и строить у нас социализм, но оставил свою фамилию. У них родилась дочь, а у той, в свою очередь, его внучка. Смешно получилось, если бы ее звали Кэтрин Иванова, а вот Кэтрин Легне – вполне нормально звучит, с претензией, я бы сказал. Особенно, если учесть, что язык далекой родины она знала, так как была этим… языковедом?

– Лингвистом, – ответила я, сверившись с информацией из файла. – Интересно, а почему Кэтрин не носила фамилию отца?

– Не знаю, – протянул Михаил. – А поскольку он умер, уже и не спросишь. – Он отвернулся от здания отеля и предложил: – Давай все же пройдем по тропе Кэтрин до конца.

Мы стали спускаться со склона, обогнули беседку для пикника и еще несколько тотемных столбов, но они стояли в отдалении, я не смогла разглядеть, что на них вырезано. Миновали теннисный корт, в это время года пустой и засыпанный листьями, а потом тропа закончилась. По русской народной традиции она уперлась в забор. Калитка, по той же самой традиции, находилась чуть левее и была заперта, как смог удостовериться Михаил, коснувшись пальцем большого навесного замка.

– Интересно, они стали запирать ее после случая с Кэтрин или у нее был ключ?

– Ни то, ни другое, – ответила я, снова вызывая на экран страничку с официального сайта отеля. – Теннисный корт построен в две тысячи пятнадцатом, через три года после исчезновения девушки, а это значит…

– Это значит, что тогда территория отеля была меньше, скорей всего, забора на этом месте еще не было, а тропа, – он ухватился за край забора, подтянулся на руках и заглянул на ту сторону, – не была выложена плиткой, во всяком случае, не вся. – Михаил вдруг уперся ногами в металлический лист, из которых состояло ограждение, подтянулся и одним движением перебрался на ту сторону.

– Мишка, что ты делаешь? – прошипела я, убирая смартфон в карман.

– Давай сюда, Ринка! Уверяю, с этой стороны намного интереснее, чем с той.

– Обойти, что ли, нельзя? Черт бы тебя побрал! – от души пожелала я, отступила на несколько шагов, разбежалась, подпрыгнула и тоже ухватилась за верхушку забора и тут же зашипела от боли, когда край листа впился в ладони. Будь он более тонким, осталась бы без пальцев. Но я все же подтянулась и даже умудрилась взгромоздиться на забор, а не свалиться на пятую точку.

– Прыгай, я тебя поймаю, – пообещал Мишка и, надо сказать, слово сдержал. Поймал, когда я грохнулась в его раскрытые объятия, и мы вместе повалились на мокрую от дождя траву. Я – все еще чертыхаясь, а он – хохоча. Понятия не имею, что его так развеселило.

– Ну и что здесь интересного? – спросила я, поднимаясь.

– Да хотя бы вот это, – мужчина тоже встал, отряхнул джинсы от налипших веток и листьев и указал рукой в сторону, туда, где за темными силуэтами кустов виднелась черная гладь реки. Я почувствовала запах воды и гнилой травы. Воздух стал еще холоднее. Тропа, по эту сторону забора самая обычная, грунтовая, спускалась к темным и казавшимся такими ненадежными мосткам, а рядом с ними… Рядом с ними стоял высокий деревянный крест.

– Да он спятил! – вырвалось у меня.

– Можно и так интерпретировать, – согласился Михаил. – Но думается мне, Столетов грехи замаливает

– Грехи? – Я стала спускаться к реке.

– Кресты нужны лишь живым, мертвым они без надобности, – сказал он как раз тогда, когда я остановилась возле деревянной конструкции. – Что-нибудь разглядела?

– Тут табличка и надпись.

– И что пишут? – Михаил обошел меня и первым вступил на мостки, что нависали над водой.

– «В память обо всех невинноубиенных», – прочитала я.

– Согласись, это актуально всегда. Категория «невинноубиенные», я имею в виду, пополняется ежедневно, и памятников на каждого не напасешься. Занятно, что другие убиенные такой чести не удостаиваются.

– Прекрати паясничать, – попросила я, отошла от креста и остановилась рядом с Мишкой, который продолжал смотреть на воду. – Значит, именно отсюда она прыгнула?

– По версии следователей, да. Последним ее видел один из постояльцев. Мужику не спалось, и он потащился в пять утра в бар опохмелиться, взял пиво и стал слоняться по территории. Там и заметил девушку, идущую к реке. Запомнил, потому что на ней был красный свитер, который потом нашли в воде. Погоди-ка, – мужчина встал, раздвинул ветки ближайшего кустарника и вытащил оттуда длинную сучковатую палку. Вернулся, присел на корточки и опустил ветку в воду. Она ушла вниз меньше чем на треть и уперлась в дно. – Не скажешь, что тут особо глубоко. – Он разжал пальцы, и ветку потащило вниз по течению.

– Во-первых, семь лет назад уровень воды мог быть выше…

– Придется это выяснить, – перебил он, поднимаясь. – А во-вторых?

– А во-вторых, течение очень сильное. – Я проводила взглядом ветку. – И вода наверняка ледяная.

– Хочешь, для чистоты эксперимента проверить? Попробовать себя в роли Кэтрин? Исключительно для пользы дела.

– Уволь меня от чужих мелодрам, у меня и своих навалом.

– И все-таки, чтобы тут утонуть, нужно очень постараться. Но она прыгнула и исчезла на без малого семь лет, а мы собираемся потревожить ее покой.

– Да ты романтик, – попеняла я.

– Рад, что ты наконец оценила. И как истинный рыцарь, я предлагаю не лазать снова через забор, а прогуляться вдоль него. – Он взял мою руку и положил себе на локоть.

– Ну как я могу отказать? – рассмеялась я, только вот это веселье было слегка нервным. Прежде чем уйти, я посмотрела на крест. В сумерках он казался черной зловещей громадиной, а еще… Рядом с ним кто-то стоял, может, маленькая хрупкая девушка, а может, свет угасающего дня неудачно лег на желтоватую листву. Скорей всего, последнее. Должно быть последнее. Всего лишь игра света и тени, потому что иначе… Я моргнула, и силуэт девушки исчез. Потому что иначе я попросту свихнусь. Или еще хуже, возьмусь за старое.

– А у него много земли, – задумчиво произнес Михаил через несколько минут и сам же себя поправил: – У нее. – И не без удовольствия указал на дорогу, шум которой доносился до нас сперва отдаленно, а потом все ближе и ближе. – А вот и наши благодетели.

Из-за поворота трассы уже показались кучи щебня и песка. Если проехать дальше, то можно увидеть тяжелую технику и оранжевые конусы на асфальте, алые фонари и дорожные знаки, предупреждающие, что идет реконструкция дороги. Вместо узкого двухполосного шоссе по федеральному проекту будет проложено широкое четырехполосное, напрямую соединяющее ближайший город с областным центром. Ключевое слово «напрямую», то есть изгибы, вроде того, на котором стоял «Медвежий угол», проектом не предусмотрены.