Книга Комендантский год - Александр Тамоников

Режим секретности соблюдался строго. Даже немецкий персонал не мог разгуливать по всей школе. В ней работали лишь люди, имеющие специальный допуск.

К немалому удивлению майора Зорина, агент Грач был самым натуральным немцем. Фриц Карлберг связался с советской стороной еще в далеком сороковом, будучи полевым агентом военной контрразведки. Тогда он служил в Польше, занимался техническим обеспечением разведывательных групп, засылаемых в Советский Союз, в дальнейшем вырос, упрочил свое положение и работал уже с Главным управлением контрразведки наркомата обороны.

Гражданин рейха на службе у советских органов – явление не самое частое. Грача, конечно же, неоднократно проверяли. Человек этот был чист. У него имелись причины предать свое государство. В эти дебри Вадим предпочитал не лезть, знал про отца-антифашиста, трагическую гибель невесты-еврейки, глубокую неприязнь к нацистскому режиму, в котором первую скрипку исполнял черный орден СС.

– Шифрограмма от Грача прибыла неделю назад, – начал повествование Ломакин. – До этого он почти месяц хранил молчание, хотя работал без принуждения. Это наши специалисты выяснили. Смысл послания был таков: на днях появятся сведения из закрытого блока. Это фамилии, клички, личные данные агентов абвера, внедренных в наши тыловые структуры. Возможно, список будет не полный, но на такое счастье мы и не рассчитывали. Грач свой человек в школе, но работает в зоне «А», где обычные классы, преподает радиодело. Допуска в секретную зону у него нет. А теперь, по-видимому, возник канал. Приоткрылась, так сказать, форточка. Подробностей этой благодати мы не знаем. Следующее сообщение пришло через два дня. Это были данные на трех агентов: Грома, Лилию и Вагнера. А также на Спиридонова с его компанией, ползающей по нашим тылам. Сведения верные. Мы взяли двоих. Вагнер из той же оперы, что подтверждает внешнее наблюдение. У агента есть тайник, в котором он регулярно оставляет послания. Эти трое могут не знать друг друга. Они работают по своим направлениям.

– Большое спасибо Грачу, – сказал Зорин. – Хорошо бы поощрить сознательного гражданина Германии.

– Поощрим, когда отвоюем, – буркнул полковник. – Всех наградим, не волнуйся, никто не уйдет. Что ты там стоишь, как сломанный будильник? Тебе особое приглашение нужно, чтобы сесть? Так вот. Через два дня Грач обещал прислать свежие материалы, то есть данные по другим внедренным агентам. Ожидались еще как минимум трое. Видимо, информацию о них он получает последовательно, с временным интервалом, оттого и не шлет ее сплошным массивом.

– Радиограмма не пришла, – сообразил Зорин.

– Какие мы догадливые, – заявил Ломакин. – Да, радиограмма не пришла. После этого миновало еще трое суток. По-прежнему тишина.

– Предположим, не удалось ему добыть нужные материалы.

– На этот случай у нас имелась договоренность. Никакого молчания в эфире. Не удастся получить материалы, возникнет задержка с их получением – обязательная шифровка в центр. Мы должны быть в курсе, а не беситься тут в неведении. Грач молчит неделю. Это не к добру.

– Он лично выходит на связь?

– Да, он все делает сам, помощников не имеет. Помимо Грача у нас в этом районе нет никого. Ты же понимаешь… – Он хотел добавить что-то еще, наверное, очень важное для майора, но предпочел воздержаться.

Идея еще не оформилась. Ломакин кусал губы, усердно думал. Взгляд его блуждал по карте, висящей на стене.

Вадим помалкивал, ждал решения своей участи.

– Ладно, подождем пару дней, – наконец-то проговорил полковник. – Молчание Грача может иметь самые простые причины. Например, поломка приемопередатчика, отъезд в незапланированную командировку. Как же нам нужны эти данные на вражеских лазутчиков! Вагнера надо брать, – сменил тему полковник. – Ждать от него выхода на какой-то контакт считаю вредным и опасным. Если Грач провален, то наши друзья из абвера известят об этом всех своих агентов. Тогда Вагнер может исчезнуть. Осмотрится он, обнаружит вокруг себя приветливые лица наших ребят и примет яд. Лучше синица, знаешь ли, в руках.

– Я понял вас, товарищ полковник. Вагнера возьмем в начале рабочего дня. Это все, что вы хотите сказать?

Сказать начальник контрразведки мог многое, но не стал обгонять паровоз, раздраженно отмахнулся и заявил:

– Выполняй!

Глава 2

Третьего агента из списка Грача контрразведчики взяли на следующее утро, тихо, мирно, почти по-домашнему. Форму они не надевали, не хотели глаза мозолить добропорядочным гражданам.

В клубе «Металлург», оплоте культурной жизни целого района, царила нормальная деловая атмосфера. Женщины в платочках обиходили газоны и клумбы. Каменщики заделывали поврежденную часть стены. Скрипела бетономешалка с ручной тягой, прогибалась лебедка под весом раствора в ведрах. Над входом, обрамленным помпезными колоннами, реял алый транспарант: «Избавим нашу землю от фашистской нечисти!»

В холле тоже работали строители. Они таскали носилки, мешки с цементом, выносили мусор из подвала. Здесь пахло сырой штукатуркой.

На втором этаже было тише, но из кабинета директора доносился женский голос, звучавший на повышенных тонах.

Строгая и принципиальная начальница в пух и прах разносила подчиненного:

– Василий Петрович, я не потерплю такого безответственного отношения к работе! Что с вами случилось? Стареете? Теряете хозяйственную хватку? Учтите, за нами не пропадет, мы быстро дадим дорогу молодым! А с вами будет разбираться контрольная комиссия при горкоме, в которую я непременно отправлю заявление! Ваши строители не ловят мышей. Вы в курсе? Они срывают все планы! Помещения для Дома детского творчества следовало отремонтировать еще в прошлом месяце! Из подвала лезет сырость и всякие болотные каракатицы! Я вчера поднималась на чердак и что увидела? Сквозь прорехи дует ветер. Это не крыша, а беседка для курения! Про актовый зал и ленинскую комнату я вообще молчу. Там к работе даже не приступали! Василий Петрович, я очень хорошо к вам отношусь, но это чересчур! Сегодня после обеда я буду на совещании в горкоме и, боюсь, придется мне заострить эту тему!

Мужчина взволнованно оправдывался:

– Все наверстаем, Варвара Леонидовна. Обстоятельства сильнее нас. Причины задержки самые что ни на есть объективные. Снабженцы халтурят, присылают не то и не тогда. Людей перебрасывают на другие объекты, в бригадах старики и инвалиды, поскольку остальные на фронте. План восстановления здания был составлен абы как, не вникая в реалии и игнорируя подводные камни.

Директриса вскипела.

– Не сгружайте свои промахи на других, любезный Василий Петрович. Вам дается последняя возможность перезапустить процесс ремонтно-восстановительных работ! На вас взирает горком! Это здание необходимо людям как воздух. На следующей неделе сюда уже переезжают отделы партийного комитета. Вы хотите, чтобы важные персоны работали в отвратительных условиях? Учтите, Василий Петрович, любые оргвыводы в отношении руководства клуба втройне ударят и по вам!