Книга (Не) тот ребенок - Артелина Грудина

Первые несколько секунд у меня был ступор, а потом просто калейдоскоп чувств. То я сосредоточенно искала пульс и требовала вызвать врача, постоянно мысленно повторяя: «Не паникуй, Алёна. Все будет хорошо». То по моим щекам текли слезы, размывая происходящее. То мое тело тряслось то ли от холода, то ли от нервов. Затем, по дороге в больницу, я держала за руку мужа и молилась, так горячо и искренне, как никогда!

Когда Денис пришел в себя, я смеялась и плакала, обнимая мужа. Думала, беда стороной прошла, а нет…

Французский я знала плохо, в отличие от Дениса, но кое-что понять смогла. Опухоль в одном из отделов мозга, нужны обследования и курс лечения будут составлять уже исходя из них. Из меня словно дух выбили, я сидела на кресле и не могла поверить, что это все происходит с нами. Мы ведь молодые, у нас столько планов, да мы в браке всего полгода и рак. Как? Почему с нами? С Денисом?

Эти вопросы я себе задавала весь следующий месяц. Каждую ночь я молилась, чтобы результаты наших анализов пришли с положительной динамикой, чтобы врачи взялись за операцию и вырезали опухоль. Только никто не брался. Слишком неудобно расположена, разрослась вглубь, большой процент неудачного исхода. Врачи уговаривали Дениса на химиотерапию, но муж и сам по образованию медик, он понимал, что только оперативное вмешательство даст шанс выкарабкаться.

— Химия ослабит меня, и тогда шанс пережить операцию уменьшится. Мне просто нужно найти хорошего хирурга. Ну, все, Алён, не плачь.

Денис прижал меня к себе, а я так боялась его потерять, что бездействие убивало!

— Давай поедем в Европу! Там хорошие клиники, современная аппаратура, высококвалифицированные врачи!

— Успокойся, все будет хорошо. Ты мне веришь?

Я судорожно кивала, мне хотелось верить в Дениса и в наше будущее.

Сегодня у мужа случился новый приступ. Скорая летела по городу, а в больнице нас уже ждала бригада врачей. Дальше коридора меня не пустили, Дениса забрали в реанимацию. Все, что мне оставалось — ждать и молиться.

В какой-то момент я поняла, что ничего еще не ела, поэтому и голова кружится. Мне нужен кофе с сахаром и булочка. Кафетерий находился на первом этаже, и я почти дошла до него, когда мое внимание привлек мужчина в черном пальто. Он разговаривал по телефону. Я видела его лишь со спины, но что-то заставило меня остановиться и прислушаться к чужому разговору.

— Юля в операционной, а ребенка спасти не удалось.

Одна эта фраза выбила почву из-под ног, и я стала падать в обморок. Кажется, меня кто-то поймал…

Очнулась я в палате. Юрий Никифорович, который за последний месяц стал уже хорошим знакомым, покачал головой и прочитал мне целую лекцию о правильном питании и успокоительных.

Денис был стабильно плох. А я вдруг осознала, что безумно хочу ребенка от мужа. Его частичку. Нет, не для того, чтобы в случае неудачи оставить себе память о любимом человеке и не для того, чтобы Денис зубами вцепился в жизнь и боролся за нее. Я просто хочу ребенка, как обычная любящая женщина. Так, как словно нет никакой беды, будто все здоровы и наша жизнь входит в рамки «нормально».

Сладкий кофе и круассан с вишневым джемом мне принесла медсестра. Она поспешила быстрее выскользнуть из палаты, не встречаясь со мной взглядом. Девушка жалела меня, как и многие другие медики этой больницы. Я знала, что за моей спиной шепчутся, обсуждают диагноз мужа и нашу с ним любовь. Только дела мне до этих сплетен нет. Я ела свой поздний завтрак и мысленно дорисовывала свой дерзкий план. Штрих за штрихом. Знала, что Денис станет сопротивляться, заранее продумывала доводы, но все изменил случай.

После того, как муж пришел в себя. Юрий Никифорович поставил вопрос ребром. Нужна химиотерапия и точка. Она может уменьшить размер опухоли, остановить ее рост, даст нам время на поиск хирурга. Без химиотерапии у Дениса осталось совсем мало времени — не больше пары месяцев.

Муж согласился с доводами врача и тот сам поднял вопрос о детях.

— Одним из основных побочных эффектов противоопухолевой терапии является ее негативное влияние на репродуктивную систему мужчины. Я советую сохранить сперму до начала лечения, чтобы защитить себя от возможного бесплодия. Давайте перестрахуемся.

— Пожалуйста, — прошептала я, глядя на мужа. — День.

— Хорошо, — сдался Денис без борьбы и устало прикрыл глаза.

Все-таки болезнь слишком вымотала его, как бы он не храбрился.

После того, как врач ушел, и мы остались наедине, муж сам завел разговор о детях.

— Алён, если со мной что-то случится, ты не должна зацикливаться. Не смей хоронить себя и привязывать свою судьбу ко мне ребенком. Ты еще молодая, юная, встретишь другого, создашь нормальную семью.

— Остановись! Что ты такое говоришь?! Не смей хоронить себя и запрещать мне ничего — не смей! Я люблю тебя, понимаешь?! Люблю!

Я рыдала у него на груди, хотя хотелось хорошенько постучать ему по голове. Лишь понимание, что мужу сейчас сложнее, что все сказанное было на эмоциях, успокаивало меня.

— Я тоже люблю тебя, мое солнышко.

Рука мужа опустилась мне на спину и стала поглаживать ее, успокаивая.

— Тогда давай верить в лучшее и строить планы на будущее, — я подняла лицо и впилась взглядом в лицо мужа, сейчас немного бледное, но такое родное. — Ты кого хочешь — мальчика или девочку?

— Не знаю. Мне все равно, главное, чтобы здоровеньким малыш родился, и с тобой все хорошо было.

— А я сына хочу. Что бы обязательно с твоей улыбкой и взглядом таким…

— Каким? — заинтересовался Денис.

— Серьезным и добрым! — рассмеялась я, вспомнив нашу первую встречу. Денис тогда стоял в нашей гостиной у окна и рассматривал меня через него. Я опаздывала, и меня подвез однокурсник. В безразмерной футболке, которая сползла с одного плеча и коротких джинсовых шортах я смотрелась очень своеобразно на байке. Другая бы на моем месте смутилась, но мне казалось море по колено! Высоко вздернув подбородок, я, как ни в чем не бывало, вошла в дом. Тот его взгляд был именно таким: серьезным и добрым,

словно он раскусил меня и выбирал самый удачный путь к сближению. Кто знает, может именно это Денис и сделал!

— Обычно говорят о цвете глаз или волос.

Я махнула рукой. Неужели все это важно? Разве цвет глаз передаст заводных чертиков, которые танцуют ламбаду? Нет!

— И родинка, как у тебя, у виска! — мой палец прикоснулся к упомянутому месту. — Я буду целовать ее перед сном.

— Глеб…

— Какой еще Глеб? — не поняла я.

— Его будут звать Глеб Денисович, — просиял муж, а затем поинтересовался у меня. — Красиво?

Денис ожил, его глаза заблестели, наполнились жизнью, а на щеках появился слабый румянец.

— Да, будет сразу маленьким боссом!