Книга Убийца сидит напротив. Как в ФБР разоблачают серийных убийц и маньяков - Марк Олшейкер

Я не знал, что именно получу в результате предстоящей беседы, но по­лагал, что она будет интересной. Из каждого разговора с подобными «экс­пертами» я извлекал нечто ценное для себя. Оставалось лишь понять, како­го рода «экспертными знаниями» может обладать Джозеф Макгоуэн.

Я тщательно изучал содержимое досье и собирался с мыслями в пред­дверии завтрашнего разговора.

Представшая перед моими глазами история была ужасной.

Примерно в 14.45 19 апреля 1973 года (ее мать запомнит этот Великий четверг пасхальной недели навсегда) Джоан Анджела Д’Алессандро замети­ла машину, припарковавшуюся на правой стороне перекрестка улиц Фло­ренс-стрит, на которой она жила, и соседней Сент-Ни кол ас Авеню. Джоан и ее старшая сестра Мэри уже заканчивали разносить благотворительное пе­ченье жителям своего тихого района в Хиллсдейле, штат Нью-Джерси. В то время считалось вполне нормальным отпускать детей заниматься этим де­лом одних. Сестры Д’Алессандро учились в католической школе, и часть своего свободного по случаю религиозного праздника дня они посвятили до­ставке заказов. Оставался последний на сегодня - для жителей углового до­ма. Джоан, как обычно, хотела довести порученное дело до конца.

Это была симпатичная, заметная и активная семилетняя девочка, полная энергии и обаяния. Ее по-настоящему увлекало все на свете: школа, балет, рисование, собаки, куклы, подружки и цветы. Школьная учительница называ­ла Джоан «социальной бабочкой», настолько естественным образом она привлекала к себе внимание окружающих. Ее любимой музыкой была «Ода к радости» из Девятой симфонии Бетховена. Она была младшей из троих де­тей-погодок. Фрэнку, которого все звали Фрэнки, было девять лет, а Мэри - восемь. Как вспоминает Розмари, старшие были посерьезнее, а Джоан - по­беспечнее: «Джоан была очень чуткой. Она всегда беспокоилась о чувствах и переживаниях других людей. От природы была храброй».

На фотографиях того периода она практически всегда улыбается. Вот Джоан в своей коричневой школьной форме, оранжевом галстуке и шапоч­ке, из-под которой струятся длинные каштановые волосы. Вот она в черном трико и белых колготках демонстрирует балетное па. Вот Джоан в темно-си­нем вязаном свитере, как будто только что обернулась на камеру, волосы волнами ниспадают на ее милое личико. Вот она в нарядном светло-голубом платьице присела поправить букетик в руках своей куклы Барби. Разные об­разы Джоан на этих фото объединяют две черты: ангельская улыбка и невин­ная притягательность взгляда ее синих глаз. Как сказал один из друзей Фрэн­ки: «Она была такой простой и искренней. Я бы на ней женился!»

Дед-итальянец обожал ее. «Е cosi libera! Она такая резвушка!» - любил говорить он. Слыша задорный смех Джоан, Розмари мечтала о том, что, по­взрослев, дочь станет выступать на театральных подмостках. С восьмилет­него возраста ее собирались учить игре на фортепиано.

Во второй половине того дня Джоан играла около дома одна: Фрэнки от­правился в гости к жившему по соседству другу, а Мэри - на спортивный матч. Неожиданно она заскочила в дом со словами: «Я заметила еще одну машину. Пойду отнесу им печенье!» Схватив лежавший в прихожей рюкзачок с двумя коробками печенья, она вылетела обратно на улицу: «Пока, мамуль, я сейчас!» Розмари помнит, как развевались забранные в конский хвост во­лосы Джоан, сбегавшей по ступеням крыльца во двор дома и исчезавшей на улице.

По рассказу соседки, примерно десять минут спустя она услыхала упор­ный лай своего пса по кличке Бузер. Джоан любила гулять и играть с Бузе­ром, а тот обожал ее.

Розмари не очень обеспокоило то, что дочь не вернулась домой сразу же. «Наверное, она зашла в гости к живущей по соседству подружке Тама­ре», - подумала она. В их районе было принято запросто заходить в гости к знакомым, и общительная девочка могла всегда найти себе компанию. За­волновалась Розмари около 16.45, когда к ним пришла учительница музыки, чтобы позаниматься с Мэри, но виду не подала, чтобы ее тревога не переда­лась детям. В конце концов, их район считался спокойным и безопасным: неподалеку жили пастор и агент ФБР.

Она начала обзванивать соседей. Джоан нигде не было, и никто ее не ви­дел.

Примерно без десяти шесть с работы вернулся муж Розмари Фрэнк Д’Алессандро, и она сообщила ему, что Джоан пропала. Фрэнк работал си­стемным аналитиком и был от природы немногословным и методичным чело­веком, но Розмари сразу увидела, как он внутренне встревожился и напряг­ся. «Надо позвонить в полицию», - сказала она ему. Фрэнк согласился и по­звонил. Потом он взял с собой Фрэнки и Мэри и отправился объезжать рай­он в поисках Джоан. Они исколесили все окрестности, но не нашли ни ее са­му, ни кого-нибудь, кто ее видел.

Тогда Розмари решила отправиться на поиски сама. Фрэнк не захотел пойти вместе с ней. Она вспомнила, как, выбегая из дому, Джоан сказала что-то про «еще одну машину» на Сент-Ни кол ас-авеню и про то, что хочет отнести туда последние оставшиеся у нее печеньки. Это была машина Мак­гоуэнов. Джозеф Макгоуэн преподавал химию в старших классах школы Тэп- пэн Зи в Оранжбурге, расположенном почти на границе штата Нью-Йорк. Он жил в доме, который принадлежал его матери Женевьеве, вместе с ней и ее мамой, то есть своей бабушкой. В тот день в государственных школах зани­мались, и, судя по всему, учитель должен был вернуться домой с работы как раз тогда, когда Джоан заметила его машину.

Розмари не хотелось выходить в одиночку, и скрепя сердце она взяла с собой Фрэнки. Вместе они прошли по Флоренс-стрит и свернули на Сент-Ни­колас-авеню. На часах было десять минут седьмого. На первом справа угло­вом участке стоял обшитый двухцветным сайдингом двухэтажный дом Мак­гоуэнов с гаражом на две машины, к которому вела подъездная дорожка.

Они поднялись по ступенькам на крыльцо, и Розмари позвонила в дверь. Фрэнки она велела оставаться на улице.

Дверь открыл Джозеф Макгоуэн, выглядевший так, будто только что принял душ. В руке у него была тонкая сигара, которую Розмари сперва не заметила. Она не была знакома с этим 27-летним холостяком, но «дети гово­рили, что он очень приятный человек».

Розмари прошла в прихожую: ей захотелось оказаться там, где, как она понимала, совсем недавно была Джоан. Ее уже охватило некое зловещее чувство. Женщина представилась и спросила: «Вы видели мою дочку Джо­ан? Девочка приносила сюда благотворительное печенье».

«Вообще не видел», - с безразличным тоном ответил он.

И в этот момент Розмари почувствовала, как все внутри нее оборва­лось.

«Я стояла в прихожей и вдруг заметила, как у его дома остановилась большая пожарная машина. Мы же звонили в полицию, и, когда я поняла, что они так на это отреагировали, до меня дошло, что жизнь моя с этой ми­нуты изменится безвозвратно».

Розмари была потрясена реакцией Макгоуэна, вернее, ее отсутствием. «Я стояла в этой прихожей со слезами на глазах, а он смотрел на меня со­вершенно безучастно. Увидев слезы на моих щеках, поднялся по ступенькам ведущей наверх лестницы и встал там со своей сигарой, дожидаясь моего ухода. По пути домой я поняла, что ему известно, что произошло с Джоан».