Книга Звезда любви - Дебора Тернер

Теперь, по прошествии стольких лет, они с улыбками вспоминали времена противоборства — мрачные взгляды, взаимные упреки и насмешки. Майкл как-то, забравшись в комнату Моники, пририсовал к портрету на ее дипломной работе усы и рожки. А та в отместку сообщила позвонившей Майклу девушке, что ее сводный брат женится.

Да, теперь над этим можно было посмеяться, но тогда... Бедные Джордж и Джулия: вместо того чтобы наслаждаться своей зрелой любовью, им приходилось разбирать многочисленные ссоры, причем так, чтобы не задеть самолюбия ни одного из своих взрослеющих детей.

А потом, в одно прекрасное — или, скорее, ужасное — утро Моника вдруг, совершенно неожиданно для себя, увидела Майкла совсем другим. Она сидела за столом в гостиной и завтракала. Яркий солнечный свет заливал комнату, на стенах и полу лежали пятнистые тени, из сада доносился сладкий запах роз. Майкл остановился в дверном проеме — светлые волосы зачесаны назад, красная рубашка и джинсы облегают юношески стройное тело — и равнодушно кивнул.

Это повторялось почти каждый день, но то утро стало переломным моментом, потому что Моника влюбилась со всей горячностью молодости — до головокружения, до замирания, до дрожи во всем теле и алого румянца, заливавшего щеки всякий раз, как Майкл смотрел на нее. Смотрел — и оставался таким же спокойным и холодным, словно мальчик из детской сказки, в сердце которого попал острый осколок льда.

И только во сне все получалось так, как надо: вот он медленно подходит и ласково проводит рукой по волосам — в то сумасшедшее лето коротко подстриженным. Вот приближаются его губы, нежные и чуть обветренные по краям, и невозможно устоять, и хочется, чтобы это мгновение превратилось в вечность. А он вдруг грубо прижимает ее себе, и в глазах, уже почему-то смарагдовых, вспыхивает хищный блеск. И страх не дает закричать, а томление, обволакивающее изнутри, не позволяет вырваться из этих ужасных и в то же время сладостных объятий...

2

Моника проснулась с головной болью и ломотой во всем теле. Какой дурацкий сон! И это странное превращение Майкла в нахального Энтони Стоуна, виденного всего один раз. Нет, она не станет врать себе, этот мужчина действительно произвел на нее впечатление, но вовсе не приятное.

Она встала и отправилась в душ — холодный, почти ледяной, чтобы взбодриться перед напряженным рабочим днем. Чашка кофе и пара тостов с джемом, светло-серый костюм, бледная помада в тон блузке, быстрый взгляд в зеркало... И вот уже каблучки выбивают дробь, когда она сбегает по лестнице, а в дверном проеме сияет солнце, и все словно осыпано золотой пыльцой — дом напротив, деревья, ухоженные клумбы и фигура мужчины, прислонившегося почему-то к ее синему «бьюику».

— Привет, мисс Брэдли, как дела?

Моника от неожиданности оступилась и упала бы, если бы Энтони не подхватил ее под руку.

— Какая вы неосторожная.

Нереальность происходящего — сон оборачивался явью — заставила сердце пропустить один удар, а потом забиться в груди с новой силой.

— Что вам надо? — сердито спросила Моника, отдергивая руку, как будто боялась обжечься.

— Вы еще и нелюбезны. — Энтони усмехнулся и поправил небрежным жестом растрепанные ветром волосы. — Я всего лишь хотел угостить вас завтраком.

— Извините, но я тороплюсь. — Голос Моники был ледяным.

— Правда? Значит, вы действительно работаете? Мне о вас вчера много рассказывали.

— Не сомневаюсь.

Она решительно подошла к машине, стараясь не обращать внимания на Энтони.

— Может, хотя бы подвезете меня? — Не дожидаясь ответа, он распахнул дверцу и уютно устроился на переднем сиденье. — Тут недалеко.

Препираться было бы глупо, тем более что Моника опаздывала. Она молча села за руль и включила зажигание, умоляя про себя лишь об одном — чтобы все это поскорей закончилось. Потому что, несмотря на раздражение, она не могла по-настоящему рассердиться: что-то в душе искрилось и таяло от звука этого бархатистого голоса.

— Мне кажется, я пришелся вам не по вкусу? — Энтони первым нарушил молчание. — Очень жаль, если так.

Моника только пожала плечами: вообще-то такие вопросы не принято задавать напрямую. Но, похоже, этот человек не был слишком озабочен правилами приличия. Если так, ему нелегко придется в Новом Орлеане. Хотя какое ей, собственно, дело? Пусть сам разбирается со своими проблемами.

— Вы позволите пригласить вас на ужин, чтобы исправить это впечатление?

— Да. — Такого скорого ответа она от себя не ожидала и покраснела от смущения.

Согласие вырвалось само по себе, словно в Монике жила еще и другая женщина, для которой мгновенный зов сердца был в тысячу раз важнее советов, даваемых разумом.

— Замечательно! — воскликнул Энтони. — Честно говоря, я не надеялся, что вы примете мое приглашение. Признаюсь, вы меня удивили.

И себя тоже. Моника прикусила губу, с нарочитой внимательностью всматриваясь в расстилающуюся перед ней серую ленту шоссе. Откажись она теперь, это выглядело бы слишком нарочито и как-то по-детски. Что ж, ладно. Один ужин еще ни к чему не обязывает. Она постарается дать понять мистеру Стоуну, что ему не на что рассчитывать. Хотя...

— Вы проехали на красный свет. — Энтони посмотрел в зеркальце заднего вида. — И, кажется, это заметили полицейские. Сверните-ка в тот проулок. — Не давая ей опомниться, он быстро выскочил из машины. — Пересаживайтесь на мое место, поскорей! И сидите тихо, мы все уладим.

Моника от неожиданности и так не смогла бы произнести ни слова. Через минуту из-за угла показался патрульный «форд» и, взвизгнув тормозами, резко остановился.

— Поцелуйте меня! — быстро прошептал Энтони. — Да не бойтесь, я вас не съем.

Он обнял сопротивляющуюся Монику и крепко прижал к себе.

— Вы нарушили правила, предъявите документы. — Пожилой полицейский требовательно постучал в окно. — Что тут у вас происходит?

— Я... — начала Моника, но тут же замолчала и едва не вскрикнула от боли, потому что Энтони, сохраняя на губах добродушную улыбку, наступил ей на ногу.

— Простите, офицер, это моя вина. Мы только вчера поженились, понимаете...

— При чем тут ваша свадьба? — с недоумением спросил полицейский. — Вы превысили скорость и проехали на красный свет.

— Просто мы очень торопились домой, правда, дорогая? — Энтони снова обнял Монику за плечи. — Медовый месяц, вы же понимаете, офицер? Вы ведь тоже когда-то женились?

— Было дело. — Тот усмехнулся, но снова нахмурился. — Это не дает вам права мчаться по городу, не обращая внимания на знаки.

— Мы будем осторожны. — Энтони взглянул на него просительно, как провинившийся школьник на строгого учителя. — Мы будем очень-очень осторожны.

— Ладно. — Офицер махнул рукой.

— Спасибо!