Книга Фандом - Анна Дэй

По мере приближения к станции «Кенсингтон» («Олимпия») чугунные стены туннелей сменяются кирпичными. Шесть десятков глаз сверлят мне спину, и я покрепче сжимаю прохладный металлический поручень. Набравшись храбрости, отрываю взгляд от замызганного пола вагона и вижу, что большинство пассажиров смотрят на Кейти – она выглядит ещё глупее меня – или на Элис.

Конечно, на Элис смотрят все и всегда, но сегодня, стоя в своём ярко-синем мини-платье у жёлтого шеста посреди вагона, словно готовясь исполнить танец, подруга привлекает даже больше взглядов, чем обычно. Светлые волосы Элис струятся по спине. На шее у неё кулон дружбы – половина сердечка. Вторая половина у меня, и я гордо поглаживаю зазубренный краешек. Прикусив накрашенную губу, Элис с недовольным видом изучает своё призрачное отражение в окне вагона. Вот так всегда с красотками – вечно выискивают у себя недостатки.

– Ты чудесно выглядишь, – успокаиваю я Элис, дотронувшись до её ладони с детства привычным жестом.

– Ты тоже, – улыбается она в ответ.

– Я похожа на беспризорника.

– Но так и должно быть. Роза ведь уличная девчонка, как все дефы.

Взглянув на своё отражение, Кейти горестно стонет. Её мальчишеская фигурка затянута в чёрный облегающий комбинезон, с пояса которого диагональными петлями свисают разноцветные чулки, будто причудливые вьюнки, обвивающие древесный ствол.

– С тебя хоть чулки не сваливаются… – вздыхает Кейти, прикрепляя булавкой ярко-жёлтый чулок у подмышки.

Смерив её задумчивым взглядом, Нейт спрашивает:

– Кейти, а ты точно знаешь, как выглядит спираль ДНК? Ты больше похожа на снимок броуновского движения.

Нейту четырнадцать лет, но на вид ему не дашь больше двенадцати, а разговаривает он иногда, как Шелдон Купер из «Теории большого взрыва». В костюме своего любимого персонажа, Торна, Нейт выглядит ужасно глупо. Глазная повязка скрывает бо́льшую часть его угловатого лица, а чёрный кожаный плащ болтается на худеньких плечах. Нейту не доверили бы развозить пиццу – такой он маленький и худенький, не то что возглавить восстание против гемов.

Сжав губы, чтобы ненароком не обругать мальчишку, Кейти оглядывает его костюм.

– Знаю, всё я знаю, – бормочет она. Вагон покачивается, и булавка, видимо, колет тело. Поморщившись, Кейти быстро слизывает с пальца капельку крови и отвечает: – Я не хотела идти в костюме дефа. Все придут одетые дефами… – Виновато глядя на меня, Кейти поясняет: – Прости, Ви. Одеться гемом я тоже не могла, я же не Элис, царица амазонок. Во мне росту всего пять футов два дюйма[2].

Элис приглаживает свои длинные светлые волосы, словно выуживая из головы интересную мысль.

– На свете много прелестных крохотулек: фея Динь-Динь, Смурфетта…

– И кому понравится смурф?

– Другому смурфу, – отвечаю я.

Вагон некоторое время едет ровно, и Кейти наконец закалывает чулок, как собиралась.

– Ну так я не какой-нибудь чёртов смурф! Я – спираль ДНК, и горжусь этим.

– И правильно гордишься, – успокаивает её Нейт. – Кто захочет выглядеть, как эта копия куклы Барби там, у шеста? – спрашивает он, кивая на Элис.

– Спасибо, Нейт, какой ты милый, – улыбается разрумянившаяся Элис.

Сдвинув чёрную повязку, Нейт обводит Элис холодным взглядом.

– Это не комплимент. Ты – чудовищный гем Франкенштейна!

– Великолепно! Чудовищный гем Франкенштейна. В каноне такого не было, правда?

Канон – так Элис называет текст «Танца повешенных», напоминая, что сама пишет фанфики по этой книге. Свою писанину Элис называет «новым потоком» – звучит ужасно высокомерно, как будто сама книга написана старомодно. Выудив из сумочки айфон, Элис быстро цокает по экрану лазурными ноготками, записывая новое выражение.

– «Чудовищный гем Франкенштейна» – обязательно вставлю это в следующий отрывок.

– А своё придумать слабо́? – фыркает Нейт.

Поезд останавливается, металлические двери, щёлкнув, раздвигаются. Вваливается целая тусовка в костюмах героев «Скуби-Ду», и серый вагон метро наполняется разноцветным блеском. Почти приехали. «Комик-Кон» уже рядом! У меня вырывается прерывистый вздох. Там будет Рассел Джонс, Уиллоу… И я в костюме его возлюбленной, Розы. Мы как Ромео и Джульетта, Скарлетт О’Хара и Ретт Батлер. Так и хочется пуститься в пляс, притопывая огромными башмаками дефов.

– Сестрёнка, ты ведь понимаешь, что он увидит сегодня сотни прекрасных Роз?

Нейт без труда читает мои мысли – терпеть этого не могу!

Бесцветный, строго симметричный выставочный зал «Олимпия», куда со всех сторон стремятся ярко разодетые фигурки, под синим майским небом выглядит странным и чужеродным. Мы встаём в хвост длинной очереди на вход.

– Кажется, на мне многовато одежды, – говорю я, отводя глаза от оголённой плоти вокруг. Принцесса Лея, Чудо-женщина, Дейенерис Таргариен – все здесь, сверкают пышными бюстами, голыми бёдрами, покрытыми искусственным загаром.

– Проще говоря, я недостаточно раздета… – оглядывая свои бледные, открытые лишь до локтей руки, вздыхаю я.

– Вот этих слов при младшем брате лучше не произносить! – ухмыляется Нейт.

– Бедная ты, несчастная, Виола! – смеётся Кейти. – А мне, думаешь, каково?

– Оделась бы Ларой Крофт – и все дела! – встревает Элис. – Серьёзно, девочки и мальчик, у вас что, на всех ни одного бюстгальтера пушап не нашлось? – Элис выпячивает и без того впечатляющий бюст и лукаво подмигивает нам.

– У меня есть, – отвечает Нейт. – Красный… Стащил у Софи Уэйнрайт. – Перехватив мой потрясённый взгляд, Нейт торопливо оправдывается, отбросив со лба светлые волосы: – На спор стащил у неё с верёвки, где бельё сушилось.

Мой встрёпанный братишка сейчас больше похож на беззаботную фею из детской книжки, чем на подростка.

Очередь движется еле-еле, и так же медленно тянется время. Я успеваю рассмотреть каждый стежок на куртке Индианы Джонса, каждый мазок алой краски на груди Железного человека. Перед глазами встаёт лицо Рассела Джонса – вспоминается красивый изгиб его верхней губы. Я воображаю, как его рука легонько коснётся моей, когда мы на секунду замрём перед фотокамерой. Когда наконец подходит наша очередь, билет в моей вспотевшей ладони здорово измят.

Полгода назад мы приезжали в «Олимпию» с классом на экскурсию. Кейти и Элис в тот раз выглядели попроще и были поспокойнее. До сих пор помню, как солнечные лучи проникали сквозь стеклянные стены, а пылинки кружились в танце от пола до высокого полукруглого свода из тонких металлических балок. Внутри было очень красиво, как в огромном пустом бальном зале. Сегодня, заполненный персонажами в ярких фантастических костюмах, выставочный павильон напоминает съёмочную площадку или совсем другой мир.