Книга Описательная психология - Вильгельм Дильтей

Анализируя эту ситуацию, Дильтей задаётся вопросом: непременно ли достоверное познание человеческой душевной жизни должно основываться на выдвижении и проверке гипотез, наподобие того, как это имеет место в естественных науках?

Та плодотворность, которую обнаружило в естественных науках выдвижение и проверка гипотез, обусловлена, утверждает Дильтей, тем, что такой ход познания отвечал характеру предметной области этих наук – характеру того, как даны человеку природные объекты. И прежде чем переносить в психологию методы, оказавшиеся плодотворными в естествознании, необходимо прояснить характер предметной области, которую изучает психология. Только это позволит критически рассмотреть возможности и границы применения для изучения этой области уже имеющихся методов, и, быть может, выдвинуть задачу разработки иных методов и иного подхода, более адекватного в пределах данной области. «Не тем мы окажемся истинными учениками великих естественно-научных мыслителей, что перенесём найденные ими методы в нашу область, – пишет Дильтей, – а тем, что наше познание применится к природе нашего предмета и что мы по отношению к нему будем поступать так, как они по отношению к своему» [наст, изд., с.).

Эта мысль представляется нам принципиально важной. Дильтей говорит здесь о том, что методы, применяемые для научного познания той или иной предметной области, должны отвечать тому, как эта предметная область дана в исторически-общественной «взаимосвязи жизни» ещё до её научного познания. Использование тех или иных методов должно быть, по мысли Дильтея, подчинено задаче как можно более полного и неискажённого раскрытия этой предметной области.

Сфера, тематизируемая естественными науками, сфера природы, в донаучном опыте (в «жизненной взаимосвязи») дана нам иначе, чем сфера «душевной жизни». Природные явления, утверждает Дильтей, даны нам «извне, при посредстве чувств, как единичные феномены» (наст изд., с.). Связь между природными явлениями нам не дана вместе с самими этими явлениями; естественные науки могут лишь конструировать эту связь посредством выдвижения и проверки гипотез. «Душевная жизнь», напротив, дана нам «как некоторая живая связь» (наст изд., с.), как нечто цельное, при этом она дана нам как нечто изначально осмысленное и потому понимаемое или доступное для понимания. «Природу мы объясняем, душевную жизнь мы понимаем», – говорит Дильтей (наст изд, с.; перевод скорректирован нами, курсив наш).

Душевная жизнь дана нам изнутри в переживании, и её понимание, говорит Дильтей, «возникает из переживания и связано с ним неразрывно. В переживании взаимодействуют процессы всего душевного склада» [наст, изд., с.). «Объясняем мы путём чисто интеллектуальных процессов, но понимаем через взаимодействие в постижении всех душевных сил. И при этом мы в понимании исходим из связи целого, данного нам живым, для того, чтобы сделать из него для себя постижимым единичное и отдельное. Именно то, что мы живём в сознании связи целого, даёт нам возможность понять отдельное положение, отдельный жест и отдельное действие. Всякому психологическому мышлению присуща та основная черта, что постижение целого делает возможным и определяет истолкование единичного» [наст, изд., с.).

Именно по причине того, что связь душевной жизни дана нам в переживании, – в психологии, согласно Дильтею, нет необходимости гипотетически конструировать эту связь так, как естественные науки конструируют связь между природными явлениями.

Основываясь на гипотезах, объяснительная психология утрачивает возможность непредвзятого рассмотрения взаимосвязи душевной жизни во всей её переживаемой полноте. Она неизбежно оказывается ограничена лежащими в её основе предположениями. К тому же и сам опыт душевной жизни объяснительная психология заведомо берёт в усечённом виде: вычленяя в этом опыте отдельные явления, она игнорирует ту переживаемую связь, в которой эти явления даны, и пытается вместо этой переживаемой связи сконструировать связь между явлениями душевной жизни, основанную на гипотезах. Тем самым она, во-первых, утрачивает достоверность, которую, по мысли Дильтея, ей, как и любой науке, может придать только постоянная опора на полную и неискаженную опытную данность исследуемой предметной сферы, и, во-вторых, в своих построениях редуцированно представляет взаимосвязь душевной жизни.

Выдвигая проект описательной психологии, Дильтей стремится разработать такую психологию, которая могла бы отвечать потребностям других гуманитарных дисциплин и теории познания. Описательная психология исходит при этом из того, что явления душевной жизни изначально даны нам во внутреннем опыте в своей переживаемой взаимосвязи, и стремится описать эту взаимосвязь в её переживаемой данности, не замещая её гипотетическими конструкциями. Как пишет Дильтей, при этом «вся действительная полнота душевной жизни должна подлежать изложению, а по возможности и анализу, и как описание, так и анализ должны обладать наивысшей достижимой степенью достоверности» [наст, изд., с.).

Подходя к изучению душевной жизни, Дильтей выделяет такие аспекты, как её структурная связь, закон развития душевной жизни, и приобретённая связь душевной жизни.

Структурная связь представляет собой «как бы архитектоническое разделение готового здания: вопрос идёт прежде всего не о кирпиче, цементе и рабочих руках, а о внутренней связи частей. Анализу надлежит найти структурный закон, согласно которому интеллект, жизнь побуждений и чувств и волевые действия связываются в расчленённые целые душевной жизни».

Структура душевной жизни – это то, что остаётся неизменным при смене различных психических состояний. Неизменным же остаётся «взаимосоотносительное отношение между «я» и предметным миром» (наст изд., с.). В то же время структурная связь переживается и дана во внутреннем восприятии как соотношение интеллектуального, чувственного и волевого компонента во всяком состоянии сознания. Характер этой связи представляется одновременно каузальным и телеологическим.

Из телеологического характера структурной связи, т. е. её «целесообразности и связи по признаку ценности, двигающей её в определенном направлении» вытекает закон развития душевной жизни. Развитие, по мысли Дильтея, направляется не на достижение какой-либо внешней по отношению к душевной жизни цели, но нацелено на достижение в данных условиях возможно большего переживаемого богатства жизни, «более богатого удовлетворения импульсов, более высокой полноты жизни и счастья» [наст, изд, с.). Развитие «имеет тенденцию привести к прочной связи душевной жизни, согласованной как с общими, так и с особенными условиями её» [наст, изд., с.).

Говоря о развитии душевной жизни, необходимо отдельно остановиться и на дильтеевском понятии «жизненных ценностей». «Жизненная ценность» по Дильтею – это то, что изнутри переживается человеком как нечто для него ценное, важное, желанное, т. е. как то, с чем связаны большая полнота и богатство жизни. Имманентно присущий структурной взаимосвязи телеологический характер состоит, согласно Дильтею, именно в том, что «душевная структурная связь имеет тенденцию развивать, закреплять и возвышать жизненные ценности» [наст, изд., с.). Осуществлением этой заложенной в структурной взаимосвязи тенденции как раз и является развитие душевной жизни.