Книга Ночь богов. Гроза над полем - Елизавета Дворецкая

Доброслав поклонился сначала чурам, потом князю Вершине, сидевшему на особой скамье перед очагом, потом на все стороны:

– Здравствуй, князь Вершина! Да пошлют боги великие мир твоей земле, благополучие племени, богатство дому, умножения роду!

– Здравствуй и ты, Доброславе! – Вершина приветливо кивнул и указал место, нарочно оставленное для гостей: – Садись. Садитесь, бояре оковские. Ну, рассказывай. Как доехал? Хорошо ли встретил тебя князь Велебор?

– А ты ничего и не знаешь, князь Вершина? – отозвался Доброслав. На лице его мелькнуло немного небрежное сочувствие, даже насмешка над этой неосведомленностью.

– А что такое? Откуда нам новости-то узнать – с тех пор как лед сошел, никто с той стороны не приезжал еще. Что ты мрачный такой? Или поссорились?

– Нет ли там войны какой, сохрани Перун? – с беспокойством спросил Богомер.

– О войне пока не слышно. Только князь Велебор умер.

Ратиславичи дружно охнули при этом горестном известии, даже князь Вершина не удержался от возгласа и переменился в лице.

– Умер? Отчего же?

– Судьба! – Доброслав развел руками. – Да он и не молод уже, у самого дети взрослые, и здоровьем был небогат. Умер хорошо – уснул с вечера, а утром не проснулся.

– И с детьми не простился? – охнул Витень.

– Детей его и дома не было – на охоту уехали. А как вернулись – отца уж обрядили.

– Кто же ему наследовал? – спросил Лютомер. Новость, превосходившая все его ожидания, так потрясла, что он решился подать голос, но никто его не осудил, потому что вопрос он задал самый правильный. – Старший сын? Зимобор?

– Не угадал ты, Ярилин волк! – Доброслав насмешливо глянул на него. – Княжич Зимобор в ночь перед погребением исчез и следов не оставил. Точно нави унесли. Жив ли, нет ли – только боги ведают.

– Так кто же теперь князь? – нетерпеливо спросил Вершина.

– А князем своим выкликнули смоленские кривичи… дочь Велебора, Избрану.

В ответ раздался новый возглас всеобщего изумления.

– А меньшой-то сын его что? – воскликнул племянник Вершины, сын его старшего покойного брата. Поскольку он родился старшим сыном у старшего сына прежнего князя Братомера, то ему, как вероятному наследнику угрянского стола, по праву досталось родовое имя Ратислав. Но его отец, Боровит, умер еще при жизни деда, не успев стать князем и тем самым лишив своих детей надежды на обладание властью. Но Ратислав Боровитович не таил за это обиды на судьбу и родичей, а своим здравомыслием и честностью заслужил почтение и рода, и соседей. – Тоже пропал, что ли? У Велебора же двое было, и оба уже взрослые!

– Меньшой не пропал, а выкликнули смоляне княжну Избрану, – почти с удовольствием ответил Доброслав. – И волхвы их говорят, что она днепровским кривичам счастье принесет. Не знаю, как смолянам, – он горько усмехнулся, – а нам от нее пока одни беды. Князь Велебор дружбу нашу принял и с войском обещал помочь. А княгиня Избрана от его обещаний отказалась.

Доброслав стиснул зубы, не в силах сохранять равнодушный вид. Он стыдился того, что съездил в такую даль напрасно и не оправдал надежд своего отца, пославшего его на Днепр, и мучительно было вспоминать, как беспомощно он выглядел перед женщиной, новопровозглашенной княгиней днепровских кривичей-смолян, которая с каким-то мстительным торжеством взяла назад обещания, данные ее покойным отцом.

– Значит, отказалась от союза? – с сомнением повторил князь Вершина. Он не мог так сразу поверить в эти значительные перемены, обещавшие и ему сложно предсказуемые последствия. – Княгиня Избрана Велеборовна, стало быть… Ну, дела!

– Вот ты и думай, князь Вершина! – сказал Доброслав. – Вы и думайте, угряне! – Он оглядел удивленные, озадаченные, встревоженные лица, окружавшие его со всех сторон. – Что это за князь такой – баба, вдова! Нет у вас больше князя, кривичи угрянские! Сами теперь думайте, как дальше жить! И чтобы с такой долей не пропасть, не лучше ли вам будет иных товарищей себе поискать? Там, где у власти крепкие мужи стоят, а не глупые бабы! Ведь вы вятичам не чужие. И на Угре немало вятичей уже живет, и сам ты, князь Вершина, с нашими князьями и волхвами в родстве.

Он обернулся и глянул на Лютомера, к которому это главным образом относилось. Когда-то в молодости князь Вершина привез себе с Оки знатную жену – волхву Семиладу, через детей которой, Лютомера и Лютаву, князь Вершина состоял в родстве с оковскими князьями. Но если князь Вершина надеялся благодаря этому родству избежать посягательств оковских князей на его земли, то те, в свою очередь, надеялись, что родича будет легче прибрать к рукам. Впрочем, дети Семилады состояли с нынешними князьями вятичей в родстве седьмой степени, то есть кровным оно уже не считалось и даже позволяло новые браки.

– Погоди! – Князь Вершина с досадой махнул рукой. – Ты уж очень спешишь, Доброславе. Прямо сейчас тебе все подай! Молодой еще, успеешь! Соберем сперва народ, объявим твои новости. Пусть люди думают.

– Ну, пусть думают, – согласился Доброслав. – Только я, если ты позволишь, сам с угрянами говорить буду.

– Захотят тебя послушать – поговоришь. Ну, отдыхай покуда. Бабы вам поесть собирают, – Остряха, глянь, не готово там?

– Не затягивай, князь Вершина. Мне долго отдыхать некогда. Пока я ездил, не началось бы у нас опять… Ничего с Оки не слышно?

– Никого не было у нас с той стороны покуда. Хазар опасаешься?

Доброслав не ответил, но и так все понимали, что их, проклятых. Уже не первый век русские племена – донские лебедяне, воронежские поборичи, днепровские поляне, бережане, гнездиловичи, ярковичи, жившие ближе к далеким теплым морям, вели почти непрекращающуюся войну с Хазарским каганатом, одной из самых могучих держав, известных славянам. Шесть-семь лет назад три могучих русских племени – с верхнего Дона, верхней Оки и Днепровского Левобережья – мы наконец объединились и провозгласили свою державу, Русский каганат. Объединенными усилиями они не только давали отпор хазарам, но и причиняли им немалый урон, вторгались во вражеские земли, из-за чего хазары были вынуждены просить помощи у Византии. Но, несмотря на успехи, русам дорого обходились эти войны. Русские князья – Святомер оковский, Ярослав киевский, носивший титул кагана русов, Воемир донской – постоянно искали союзников.

Князь Вершина предложил гостям выбор: разместиться по одному – по двое в жилищах Ратиславичей, где сколько найдется места, или раскинуть шатры на луговине, и Доброслав выбрал второе – в конце весны в печах уже не имелось необходимости. Приезжие принялись устраиваться на отдых, а князь разослал гонцов по ближайшим вервям. В честь такого важного события, как смерть смоленского князя, предстояло созвать старейшин со всей Угры и притоков, и вече могло состояться не ранее чем дней через десять. Доброславу эта задержка причиняла большую досаду, но он понимал, что иначе нельзя. По мере расселения славянских племен, уходивших вдоль рек все дальше и дальше от древних прародин, созывать общеплеменные веча даже малых племен становилось затруднительно, но настолько важный вопрос, как смена светлого князя, мир или война, обсуждать можно было только так. А сам князь Вершина даже радовался задержке, которая давала ему возможность все обдумать и предварительно обсудить с родичами.