Книга Призрак в кривом зеркале - Елена Михалкова

Дверь в столовую распахнулась, Эдуард просунул внутрьприлизанную голову и оглядел комнату хитрыми глазами.

– Этот не приходил? – спросил он, не считая нужнымпоздороваться.

– Нет, не приходил. – Эля подчеркнуто медленно переставилачашки, повернулась к плите, на одной конфорке которой жарилась яичница, надругой – ветчина, а на третьей – омлет. – Будешь завтракать?

– А как ты думаешь? Или ты надеялась все утро провестиздесь одна?

Эля испуганно взглянула на него, пораженная тем, что браттак легко разгадал ее мысли, и Эдик довольно рассмеялся.

– Дурочка ты у нас, – почти ласково сказал он,проходя в столовую и усаживаясь в кресло возле окна, – все у тебя на лиценаписано.

Эля сделала два шага к подвесному шкафчику, в которомхранились специи, и замерла, рассматривая свое лицо в помутневшем стекле.Заурядное, круглое, ничем не примечательное лицо. Нос мелкой картофелиной, надолбом завивается глупая челка. Щеки крепкие, да… Хорошие такие щеки, как уплюшевых котов британской породы. На то, что ниже лица, Эля смотреть не стала,чтобы не расстраиваться с самого утра. Тем более что день начинался такинтригующе…

Раздались голоса, и в комнату вошли мать и Леня с Ларой.

– С добрым утром! – пропела Эльвира Леоновна,подойдя к Эдику с Элей и целуя их. – Как спалось, мои дорогие? И где нашуважаемый Макар Андреевич, которому, между прочим, с утра нужно ехать всанаторий? Ларочка, разбуди гостя.

Лариса взглянула на брата. Тот равнодушно вертел вилку, ловясолнечный луч и пуская блики по стене. Девушка вздохнула и направилась к двери,но тут на лестнице раздались быстрые шаги.

– Можешь не торопиться, – посоветовал Эдик. –Полчаса назад я постучал ему в дверь, и вот он уже летит на запах ветчины.Между прочим, Эля, у тебя бекон подгорает.

Эля дернулась по направлению к плите, а потому пропустиламомент, когда гость вошел в комнату. Он как-то быстро оказался в столовой:только что звучали шаги на ступеньках – и вот уже Макар Андреевич стоит возлестола, знакомится с теми, с кем не успел познакомиться вчера, и извиняется засвое отсутствие на ужине. Минута – и уже сидит за столом, перебрасываетсяшутками с заинтересовавшейся Ларисой, расспрашивает Леню о его работе иотвешивает комплименты Эльвире Леоновне.

Эля рассматривала Макара Андреевича исподтишка, большебеспокоясь не о том, что может показаться ему невоспитанной, а о том, чтобымама не заметила ее интереса, иначе не миновать нравоучений. Эле перед самойсобой было неудобно, но со своим любопытством она ничего не могла поделать: нетак много в ее жизни появлялось объектов для исследования.

Гость был чуть выше среднего роста, светловолос, худощав исимпатичен. Лицо умное, из тех, что называют располагающими. Серые прищуренныеглаза поглядывали на сидящих вокруг стола чуть насмешливо, но Эля внутреннимчутьем поняла: это не оттого, что именно они ему смешны, а оттого, что онвсегда надо всеми посмеивается, в том числе и над собой. Она уже виделапохожего человека, говорившего так, что не понять было: шутит он или всерьез.Новый постоялец был из той же породы.

Она попыталась определить его возраст и не смогла. Эдикнакануне сказал – студент, и первое впечатление ее было именно таково, но,приглядевшись, Эля решила, что Макар Андреевич старше, чем кажется. «Клетчатаярубашка сбивает с толку. Он в ней какой-то несолидный», – подумала она.

За утренней беседой семья Шестаковых узнала, что Макарприехал на две недели подлечить больную спину в местный санаторий, славящийсясвоими врачами и процедурами, но, увидев номера в «Залежном», испугался ипоспешно бежал. Илюшин в комическом ключе описал прелести номера, представшегоего глазам, и все с удовольствием посмеялись: прибывшие в Тихогорск одинаковымисловами рассказывали об ужасах проживания в санатории.

– К сожалению, – признала Эльвира Леоновна,помешивая ложечкой кофе, – за последние несколько лет ничего, совершенноничего не изменилось. Невозможно понять, отчего лечебный комплекс с такимивозможностями не превратят в большой центр, куда люди могли бы селиться безопаски, что ночью их покусают клопы. Поймите меня правильно, Макар Андреевич,мне, как и прочим держателям частных гостиниц, от нынешней ситуации ссанаторием одна лишь выгода: люди едут лечиться, жить в санатории им нехочется, и волей-неволей они вынуждены искать приют в городе. Но ведь дело нетолько и не столько в деньгах. Хотелось бы, простите за громкие слова,гордиться тем, что есть в Тихогорске…

Макар заверил Эльвиру Леоновну, что он прекрасно еепонимает, и разговор закрутился вокруг приезжих, состояния местного санатория ироссийской медицины вообще.

Непринужденно болтая, Илюшин впитывал в себя утренниевпечатления от дома и людей. Комната, которую хозяева называли столовой,находилась на первом этаже – к ней сделали пристройку, в которой разместиласькухня. Здесь, как и везде, соблюдался стиль мещанского уюта: большая лампа подабажуром над круглым столом, добротные стулья – такие же стояли в комнатеМакара, – шкафчики с посудой за толстым стеклом, а в дальнем углу –шкаф-«горка», в котором на фанерных полках красуются праздничные фарфоровыесервизы. Все вокруг не новодел, притворяющийся антиквариатом, а самые что ни наесть настоящие вещи, выдержавшие проверку временем. Только плита и мойка былиновые, поблескивающие хромированной сталью.

Рассматривая хозяйку, Макар снова поразился тому, какпрекрасно она выглядит. Он знал, что ей чуть больше пятидесяти, да и наличиечетверых взрослых детей говорило само за себя, но госпожа Шестакова большенапоминала актрису, чем хозяйку маленькой провинциальной гостиницы. Сновадлинное вязаное платье, на этот раз цвета топленого молока, и то же самоеукрашение на шее. Очень доброжелательна, очень спокойна и приветлива, и трудноповерить, что…

«Стоп, – сказал себе Макар, – об этом пока ранодумать».

Эльвира Леоновна протянула руку за чайником, и даже этотпростой жест вышел у нее изящным, как будто она специально училась чайнойцеремонии.

И дети у Шестаковой оказались необычными. Илюшин разглядывалих, составляя свое мнение.

Высокие, белокурые, очень похожие на мать брат с сестрой –это Лариса с Леонидом, которых остальные члены семьи называют Ларой и Леней.Сразу привлекают внимание к себе – и потому, что красивы, а главное – потомучто близнецы. Сходство явное, очень бросающееся в глаза, несмотря на то чтообоим уже по двадцать пять лет. «Они и в шестьдесят будут похожи», –подумал Макар, ловя на себе внимательный взгляд сидевшей напротив Ларисы.

На ней было светлое трикотажное платье – короткое,вызывающее. Бретелька то и дело падала с одного плеча, и Лариса недовольно поправлялаее, проводя быстрым ласкающим движением по белой коже. Типаж красотки, но некрасавицы, подумал Илюшин, решив, что она должна пользоваться большим успехом умужчин. Глаза серо-голубые, широко расставленные, и ни намека на мешки илисиневу под ними, нос такой же маленький и аккуратный, как у матери, а вот губытонковаты и бледны. Справа возле нижней губы – крупная родинка: выпуклая, какжучок, некрасивая и наверняка доставляющая девушке массу хлопот.