Книга Холера - Константин Соловьев

— Вам что-то угодно? — Холера сменила презрение на насмешливый колючий тон, пытаясь копировать манеру Гасты, — Не хотелось бы отрывать вас, мадемуазели, от важных дел. В этот прекрасный день у вас наверняка до черта важных дел. Например, поваляться в грязи или поискать блох друг у друга под хвостом.

Ланцетта встретила этот выпад небрежно, как опытный фехтовальщик, легко распознавший финт. Несмотря на то, что едва ли была мастером по части дуэлей, скорее, опытным головорезом, привыкшим расправляться с добычей в узких улочках Броккенбурга.

— Да, нам угодно. Нам угодно тебя.

Невысокая, крепко сбитая, с неровно обстриженными светлыми волосами, тяжеловесной грацией походящая больше на кулачного бойца, чем на чародейку, эта ведьма должна была быть ровесницей Холеры, но выглядела куда как старше. Может, потому, что в противовес самой Холере не признавала ни украшений, ни косметики. А может, из-за своего тяжелого волчьего взгляда, которым сверлила ее исподлобья. Холере страсть как захотелось плюнуть ей в лицо. Но едва ли она могла позволить себе что-то подобное в своем нынешнем положении.

Ничего, пообещала она себе мысленно. У меня будет возможность свести счеты. Не на улице, как это грязное отродье, дробя кистенем скулы и вышибая носы, а так, как это издавна полагается делать ведьмам. Возможно… Холера позволила на миг увлечься этой сладкой мыслью, позабыв про грозящую ей опасность. Возможно, она не станет выслеживать своих обидчиц с отравленным кинжалом, как это сделали бы многие на ее месте. Холера всегда презирала грубое железо, находя его варварским и примитивным, совсем неподходящим инструментом для человека, способного повелевать магическими энергиями, алхимическими процессами и демоническими сущностями. Возможно, она придумает что-то поинтереснее для этой троицы. Например, раздобудет пару щепоток хорошего порошка у «Общества Цикуты Благостной», сестры которой небезосновательно гордятся славой лучших отравительниц в Брокке. Такого порошка, чтоб у этих волчиц кишки вывалились из прохудившихся животов!

Или еще лучше… Использует ритуалы гоэтии, чтобы заручиться помощью какой-нибудь адской сущности, и натравит ее на волчиц. Не слабосильного духа, годного лишь раздувать камины и опустошать ночные горшки, а какую-нибудь терзаемую вечным голодом и неутолимой похотью сущность из адского воинства. Холера на миг представила визжащую от боли Ланцетту, растянутую на паутине из ее собственных сухожилий, и ощутила глубокое удовлетворение. Которое, впрочем, пришлось поскорее прогнать прочь, чтоб не мешало ясно мыслить. Быть может, она и осталась жива после трех лет в Брокке только лишь потому, что умела ясно мыслить. Уж точно лучше, чем многие из тех, кто полагал ее недалекой похотливой сукой. От некоторых из них и золы уже не осталось…

— Вам нужна я? — осведомилась Холера, закатывая обильно подведенные угольной сажей глаза, — Что это значит? Ох, черт! Во имя адского губернатора Марбаса и тридцати шести легионов демонов, это что, флирт? Если так, то выглядит он по-собачьи неуклюже. Если вам, блохастые мадемуазели, так уж не терпелось со мной познакомиться, могли бы, по крайней мере, найти способ поизящнее. И пооригинальнее. Что ж, возможно нам стоит уединиться и обсудить это с глазу на глаз? Или вы из тех, кого постороннее внимание лишь заводит?

Внимательно глядя в тусклые глаза Ланцетты, Холера облизнула губы. Движение это могло показаться вполне естественным, даже непроизвольным, однако Холера потратила достаточно много времени, овладевая им, чтобы понимать его силу. Черт возьми, многие из тех приемов, которыми она овладела тут, не имели отношения к магическим искусствам, но требовали чертовски много времени и сил на доскональное изучение. А она была не самой бесталанной ученицей. Как в этом, так и в изготовлении губной помады, которую она сама готовила из киновари и сурика, и которая придавала ее губам темно-багровый цвет артериальной крови. Цвет, обладающий свойством тревожить душу при нужном освещении.

Она не надеялась всерьез соблазнить эту троицу. Возможно, лишь смутить, сбить с толку, выиграв себе пару секунд для бегства. Кажется, у нее это отчасти даже вышло. По крайней мере, Кутра скривилась от отвращения и сплюнула на мостовую, а юная безымянная ведьма, стоявшая поодаль, отчетливо побледнела. Щенок, хоть и пытающийся строить из себя матерого зверя.

А вот Ланцетта не смутилась и не впала в ярость. Напротив, внезапно улыбнулась. Только не той улыбкой, которой обычно улыбались Холере в ответ на подобное предложение. А какой-то нехорошей, бледной и холодной, как расколотая зубами хищника кость. Осколки этой кости неприятно кольнули Холеру изнутри. Ну и мерзкая же улыбочка… Улыбочка человека, который читает твои мысли легко, как написанный без всяких иносказаний и шифров гримуар.

Может, она в самом деле может проникать в содержимое черепа? Если ей доступны некоторые трюки из Махткрафта, которому обучают лишь на четвертом круге, вполне возможно, что ей ведомо кое-что и из Гейсткрафта, магии разума. Неприятный сюрприз, будто бы мало ей в последнее время было неприятных сюрпризов…

— Нам нужна ты, — Ланцетта медленно кивнула, не сводя с нее внимательного тусклого взгляда, — Но, полагаю, не вся целиком. Думаю, нам с подругами хватит и кусочка тебя. Совсем небольшого кусочка. Скажем, твоего уха.

— Моего у…

Пальцы сами собой потянулись к разорванному уху, которое, сбросив с себя спасительное онемение, вдруг налилось тяжелым болезненным жаром.

— Не это, — Ланцетта кратко качнула головой, — Я хочу левое. Видишь ли, я стараюсь не брать порченный товар, а оно похоже на рваную тряпку. Если ты не против, я хотела бы взять себе другое. Ты очень меня обяжешь, если расстанешься с ним добровольно, не причиняя всем нам лишних хлопот. Видишь ли, с некоторых пор я начала собирать коллекцию, и, кажется, оно впишется в нее как нельзя лучше.

Холере показалось, что ее уши в эту секунду похолодели сами собой. Будто организм заранее перекрывал все снабжающие их кровью каналы, чтоб безболезненно расстаться с ними. Отбросить, как ящерица отбрасывает свой хвост. Только она, Холера, не была ящерицей, несмотря на то, что многие в Брокке утверждали, что кровь у нее столь же холодна, как у чешуйчатого гада.

В этот раз улыбнуться оказалось куда труднее.

— Знаешь, я не думаю, что…

— Не расценивай это как взятку, — с неожиданной мягкостью произнесла Ланцетта, беззвучно и мягко опуская руку в карман брюк, — Расценивай это как добровольный подарок. Малую часть тебя, которая останется на память со мной о твоей чертовски соблазнительной улыбке. И знаешь, что? Лучше бы тебе быть хорошей девочкой и расстаться с ним по-хорошему. Потому что если нет… Черт, если ты будешь дергаться, я могу быть не так аккуратна, как поначалу собиралась. И случайно прихватить что-то лишнее. Скажем, губу или веко. Или кусочек твоего языка. В нем определенно есть пара лишних сантиметров…

Сталь в ее руке была не полированной, а тусклой, однако Холера несколько раз беспомощно моргнула, точно ослепленная блеском лезвия. Не кинжал, как она ожидала, и не дага. Просто небольшой хищно загнутый нож вроде скорняжеского, из тех, которыми удобно орудовать накоротке, подсекая вражеские сухожилия и беззвучно вспарывая кожу. Судя по тому, как уютно он устроился в ладони Ланцетты, эти двое провели достаточно много времени вместе, чтобы привыкнуть друг к другу. Как и она со своими ушами.