Книга Алан - Лия Рой

Только уже поздно.

Безнадежно поздно что-либо менять. Есть два варианта на выбор. Рассказать прямо здесь и сейчас. И на этом расстаться, потерять того, кого выбрало мое сердце. Потерять любимого раз и навсегда.

Или промолчать.

Я выбираю второе.

Сбежать не вышло. Пока я приходила в себя, пока скидывала вещи в чемодан, пока пыталась вызвать такси и сосчитать в уме, сколько денег мне понадобится на то, чтобы добраться до аэропорта, а затем до Питера, мое время истекло.

На самом деле, я чувствовала себя отвратительно. И в моральном, и в физическом плане. И если самокопание можно было отложить на «потом», то голова раскалывалась, рука у супруга оказалась тяжелой, а из губы продолжала сочиться кровь.

К великому сожалению, Алан вышел из душа прежде, чем я смогла исполнить свой план в реальность. Он застыл в дверях, обвел меня взглядом, а затем сощурил свои карие глаза.

- Думаешь сбежать от меня? – прорычал он, заставляя меня попятиться назад. Стало ни до вещей, ни до билетов. Надо было просто бежать. Без оглядки. Бежать со всех ног. Так быстро, как только получится.

- Я… хочу домой…

- Да ты какая простая, - он усмехнулся. Так неприятно, так хищно, что в первое мгновенье я даже не узнала своего Алана. – Ты теперь моя жена. Будешь делать то, что я скажу, когда я скажу, и как скажу.

- Я могу все объяснить… правда. Все не так, как кажется.

- Что ты можешь объяснить? – сурово прикрикнул он. – Что опозорила меня? Что врала мне? Что дело было в моем толстом кошельке и будь такой у кого-то другого, кто повелся на тебя так же, как и я, ты бы и к нему в койку прыгнула, без оглядки?

- Нет, все не так. Алан, пожалуйста, послушай меня.

- А как? Ты раздвигала ноги перед чужими мужиками?

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍- Я…

- Ты ведь спала с другими?

- С другим, с одним парнем. Только одним.

- Нет, в сообщение было написано, что ты – гнилая шлюха, занимающаяся эскортом на постоянной основе. А твои фото, где ты позируешь обнаженная, это подтверждают. Заправская блядь, вот ты кто.

- Но… они были…

- Закрой рот!

- Алан…

Я не рискнула продолжить начатое предложение, супруг сделал ко мне несколько шагов и снова больно потянул за волосы. Натянул их на кулак и с силой сжал.

- Меня тошнит от тебя, грязная давалка, тошнит от одного твоего вида. Ты не представляешь себе, как сильно я тебя ненавижу… - Я зажмурилась, потому что не было сил выносить этот его взгляд. Полный отвращения и ненависти вперемешку. Господи, неужели он теперь всегда будет так на меня смотреть?

- Пусти… больно… пожалуйста… - прошептала я в отчаянии.

- Ты мне за все заплатишь, - услышала я в ответ. – И ты никуда, поверь мне, никуда от меня не сбежишь.

***

Мы все-таки отправились в Швейцарию.

Назвать это медовым месяцем у меня не повернулся бы язык, но что делать? Алан не дал возможности сбежать, а сопротивляться, бороться с ним в открытую мне было просто страшно.

Кем я была против него? Он был старше, богаче, влиятельнее. Он был сильнее физически. Да что там, высоченный, спортивный он и я – чуть выше полутора метра и весом в сорок пять килограмм. Что я могла ему противопоставить?

Пришлось делать все, что он велит. Под молчаливое сопровождение его родственников, вещи были погружены в багажник подъехавшего такси, через час должна была начаться посадка на самолет, который должен был отвести нас в страну мечты, на лучший отдых в нашей жизни.

Как же жаль, что все сложилось так, как сложилось.

Всю дорогу до аэропорта я тихонько поглядывала на сидевшего рядом Алиева и размышляла о том, кто мог подложить такую свинью. С моей или с его стороны – вот в чем был главный вопрос. Зачем – это второй вопрос. Какую цель преследовал – третий.

Вопросов было много, а вот ответов…

Их мне давать никто не спешил.

Алан упоминал о том, что в сообщении было сказано, что я занималась эскортом на постоянной основе, но почему? Зачем кому-то нужно было так мерзко врать обо мне? У меня был только один мужчина, секс с ним произошел всего лишь трижды, в один из разов он предложил сделать «красивые» фото, потому что был «художником», «фотографом» и «творцом». Потому что это было искусство, как говорил Паша. Я с дуру согласилась, и он сделал два-три снимка.

Теперь эти кадры были виновниками моей испорченной жизни. Мы с Алиевым не успели пожениться, как наш брак уже был ввергнут в пучину краха.

Как его можно было оттуда вытащить? И можно ли вообще?

Я бы позвонила Софе или Маше, но Алан забрал телефон. Я попыталась спросить зачем, но встретившись с гневным взглядом супруга, предусмотрительно решила заткнуться. От греха подальше.

Все время регистрации, посадки, а затем перелета до Швейцарии прошло в тишине. От тяжелых дум не отвлек ни шикарный сервис, ни предложенный ужин, ни даже относительно жесткая посадка. Наверное, это был знак свыше. Что теперь у меня все будет именно так.

В себя я пришла лишь когда мы сошли с трапа и в нос ударил чистейший воздух. Холодный, приятный, освежающий. Он растрепал распущенные волосы, заставил зажмуриться от холода, но вместе с этим принес какую-то странную надежду.

Я впервые была за границей. Не знала, что нужно чувствовать или, о чем думать, но мне стало хорошо. На доли секунды.

А затем я вернулась в реальность.

- Алан, милый, давай поговорим, пожалуйста…

Мы приземлились в Берне и, насколько я знала, должны были переправиться в другое место. Названия я не запомнила, но Алан живописно описывал арендованный коттедж, даже фото показывал. Нас ожидало райское место.

- Не о чем, - отрезал он, направляясь к стойке регистрации. Я посеменила за ним, стараясь угнаться за быстрым темпом, понимая, что все равно ничего не выйдет.

- Но… - Я не успела договорить, когда мы дошли до нужного места. Разговора опять не случилось.

Я не знала, но нас ждала еще одна пересадка на самолет, а потом несколько часов езды на машине. Честно говоря, в какой-то момент я так устала, что вырубилась, заснув прямо в машине. Не думала, что дорога окажется такой длиной. Мне казалось, что мы никогда не доберемся до нужного места. В самолете я не ела, и теперь была еще и голодна, а еще с удовольствием приняла бы душ и легла в большую, удобную кровать. Желательно, с мужем, который меня не ненавидел.