Книга Отдел 15-К. Тени Былого - Андрей Васильев

– А мне бутерброды? – осведомилась Женька, потирая поясницу.

– А тебе по губе и по попе палкой, – хмыкнула Тицина. – Вон веник, вон совок. Что до остального – сушки на столе. И изжоги от них, к твоему сведению, не бывает, они, напротив, для желудка исключительно полезны.

Аникушка злорадно хихикнул, и ввинтился в узкую щель между стеной и шкафом, оставив недавнюю соперницу наедине с созданным ими обоими беспорядком. Он был домовой работящий, любящий чистоту, но при этом отличался еще и немалой злопамятностью, особенно по отношению к тем сотрудникам отдела, что с ним спорить задумывали.

Нифонтова, ради правды, тоже мало трогали беды Мезенцевой, тем более что большинство из них она всегда сама находила на свою голову. Зимой, когда эта непоседливая девица только-только появилась в отделе, он было взял над ней нечто вроде шефства, руководствуясь принципом «меня опекали поначалу, и я сделаю то же для новичка», но очень быстро понял, что рыжеволосой бестии палец в рот не клади. Была Евгения остра на язык, категорична во мнениях, и неугомонна до такой степени, что даже невозмутимый обычно Пал Палыч в какой-то момент заявил Ровнину, что лично он эту малахольную с собой больше никуда брать не станет, ибо от нее московскому народонаселению вреда больше, чем от иного гуля. Тот пару-тройку человек схарчит – и доволен, а эта всем, кто рядом с ней находится, мозги высушивает до состояния изюма. Руководитель отдела подумал, подумал, да и принял кое-какие организационные решения.

Вот так и оказалась Женька в должности вечного дежурного по отделу, что ее совершенно не устраивало. Но изменить ничего было нельзя, поскольку Ровнин свои приказы отменял только тогда, когда сам находил это нужным, никакие уговоры, угрозы и жалобы его на подобное сподвигнуть не могли.

– Точно тебе говорю – неспроста эта заноза здесь оказалась, – сообщила Тицина Коле, когда они поднимались по лестнице на второй этаж.

– Тоже мне новость, – фыркнул тот. – А кто просто так сюда попадает?

– Не в том смысле, – покачала головой Валентина. – Сдается мне, ее сюда кто-то специально сослал, так сказать – с глаз долой, из сердца вон. Все знают, что из нашего отдела ходу назад в Систему нет, вот эту шебутную к нам и сплавили. Небось там, откуда ее выперли, она тоже всех достала.

– А мы мучайся, – вставил свою пару слов в разговор Тит Титыч, по пояс высунувшись из стены, он, по своему обыкновению, внимательно слушал все разговоры, ведущиеся в стенах здания. – Нет, не по-христиански это!

Нифонтов тяжко вздохнул, и направился к кабинету Виктории, на ходу доставая из кармана пакетик, в котором что-то поблескивало.

Вздох Коли не относился к Мезенцевой, с этим рыжим исчадием ада он более-менее свыкся. Просто с некоторого времени он не слишком любил бывать в кабинете Виктории, холодном и неуютном. Нет-нет, топили внутри так же, как и во всем здании, холод этот был не физический, а душевный. Вика, ранее беззаботная и смешливая, после смерти Германа стала совсем иной, будто пули телохранителя Арвена не только тело оперативника изрешетили, но и ее душу тоже. Не стало в Виктории жизни, ушла она куда-то и не вернулась. За несколько месяцев, что прошли с того дня, когда погиб Герман, Коля только один раз улыбку на ее лице и видел, тогда, когда ряд интернет-издательств сообщил о скоропостижной смерти генерала армии Илюшкина.

Поскольку детали не разглашались, Коля сначала подумал о том, что его коллега плюнула на профессиональную этику и сама прикончила продажного вояку, причем порадовался, что сделано все настолько чисто. Просто будь по-другому, около особняка уже военная прокуратура бы петли наматывала, на пару со службой собственной безопасности. Не факт, что эта парочка нашла бы дорогу к дому, но одно другому не помеха. А тут – тишина, стало быть, следов не осталось. Моральный аспект юношу не волновал, ибо генерал получил то, что заслуживал, и подвернись непосредственно Коле возможность его на тот свет отправить, он бы тоже миндальничать не стал. Генералов в нашей армии много, их скоро больше, чем солдат, станет, потому как только один отправляется в лучший мир, то на его место сразу пятеро таких же претендуют.

Но, как оказалось, Виктория была не при делах, это ведьмы подмосковные таким образом долг памяти Герману отдали. Как видно, существовала в Поконе некая заповедь, которая предписывала им так поступить. Узнал Коля про это от Людмилы, когда та его навестила в очередной раз, плюнув на установки старших представительниц ковена.

Вот только одна улыбка, как известно, еще не смех, потому Виктория после смерти одного из виновников гибели Германа окончательно замкнулась в себе, общаясь с коллегами исключительно на профессиональные темы. И коллег, разумеется, это очень сильно беспокоило. Более того – зная не понаслышке о том, что из себя представляет этот мир на самом деле, они прекрасно представляли, чем это все может закончиться.

– Если ничего не сделать, то уведут ее скоро на другую сторону, – в один из дней сказала Ровнину уборщица тетя Паша, перед тем собрав всех, кроме Вики, в его кабинете. – Что ты на меня уставился, Олег? Ты профессионал или кто? Тени под ее глазами видел? Какой она бледной стала, заметил? И самое главное – волос у нее выпадать начал. Значит, пьет ее жизнь кто-то. Разумеется, это не Герман, хотя наверняка выглядит эта тварь точь-в-точь как он.

– Виктория опытный сотрудник, – немного неуверенно возразил ей Ровнин. – Кто-кто, а она подобную дрянь сразу срисует.

– Она в этой ситуации ни разу не сотрудник, – топнула ногой тетя Паша. – Олег, не заставляй меня думать о том, что в свое время кое-кто допустил ошибку, сделав тебя начальником отдела. Ты очевидного не замечаешь? У нее чувства взяли верх над разумом, поскольку она горе от потери поставила выше того, что происходит вокруг. Какая-то погань это учуяла и присосалась к душе Вики, как пиявка. А ей это и в радость, потому что она видит того, кого потеряла, хоть так, хоть ночью. Само собой, умом она все понимает, но против ничего не имеет, потому что хочет умереть. А вы все смотрите на происходящее и молчите.

– Я пробовал поговорить – неохотно выдавил из себя Пал Палыч – Она меня послала куда подальше. Ну не словами, понятное дело, но глянула так, что все сразу стало ясно.

– Да плевать, – тетя Паша поджала губы. – Ты ей кто есть? Боевой товарищ. Так и веди себя соответственно. Тебе дела не должно быть до всех этих соплей, они от слабости бабьего нутра идут. Мы все раньше или позже погибнем, своей смертью никто из отдельских ни разу не помер, и если каждый из нас за собой хоть одного сотрудника прихватит, то дом скоро опустеет, только Аникушка с Титычем здесь и останутся, да, может, еще я старая с ними за компанию, к своей печали. Мы не для сантиментов здесь государством посажены, а для других целей, так что давайте, поработайте с девкой, выбейте ей блажь из головы. Или я сама ей займусь, а мои методы вы знаете.

Непосредственно Коля про методы тети Паши ничего не знал, но глянув на выражения лиц старших коллег, понял, что вряд ли их можно назвать добрыми и гуманными.

О чем у Ровнина с Викторией на следующий день разговор состоялся, какие слова звучали за закрытыми дверями кабинета, какие доводы или обещания, Нифонтов не знал, да и знать не хотел, но факт остается фактом, – чуть оттаяла девушка, пропала пугающая отстраненность от жизни, которая было появилась. Но только чуть, не более. От той резвушки, которую Коля впервые год назад в этом здании встретил, ничегошеньки не осталось. «Снежная Королева» – так прозвала ее неугомонная Мезенцева, и это прозвище подходило новой Виктории как нельзя лучше.