Книга И оживут слова. Часть I - Наталья Способина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спустя еще мгновение я подумала, что зря так опрометчиво умоляла этот огонь приблизиться, потому что ужас сковал меня почище холода. Из темноты, разрезая килем редкий туман, тихо шла… деревянная ло́дья(1). С поднятых весел слетали капли воды, а мутный свет, еще минуту назад дававший надежду, выхватывал из темноты оскаленную морду какого-то чудовища, украшавшую нос. Мой мозг попытался найти логичное объяснение увиденному — от сна до поклонников ролевых игр, забравшихся слишком далеко от берега, — когда я услышала жуткий визг. И не сразу поняла, что он мой.
1. Ло́дья (ладья) - морское и речное парусно-весельное судно славян VI - XIIIвв., затем поморов, приспособленное для дальних плаваний. Длина до 20 метров, ширина до 3 метров. Принимала до 60 воинов. Вооружение: таран, метательные машины. Строительство лодий прекращено в России в начале XVIII в. (Морской словарь)
Рисовала воздушные замки,
Сочиняла принцесс и драконов,
Презирая границы и рамки,
Создавала иные законы.
Забиралась на шпили и крыши
И беспечно ходила по краю.
Мир молчал, мир, казалось, не слышал,
А потом вдруг сказал: «Поиграем?»
Сознание возвращалось медленно. Сначала вернулись звуки: плеск волн, крики чаек и негромкие чужие голоса. Потом вернулось обоняние — пахло деревом, солью, морем и… псиной. Я попыталась пошевелиться, и мой затылок прострелила острая боль. Запах усилился, вызывая тошноту. Мерное покачивание палубы только все усугубляло. Приоткрыв один глаз, я увидела над собой серое предрассветное небо, расчерченное полосами темных облаков. Где-то рядом горел фонарь, отбрасывая пляшущие тени на борта лодки. Еще одна попытка пошевелиться привела к очередному приступу тошноты.
— Очнулась, что ли, девонька?
Голос прозвучал совсем рядом, и я невольно дернулась, стараясь отодвинуться подальше от его обладателя. Плечо уперлось во что-то острое, и шуба (или что это было лохматое и пахнущее псиной?) начала сползать. Я распахнула глаза, поняв две вещи: под шубой на мне ничего нет и я действительно нахожусь на борту деревянного судна. Спасительную мысль «это сон» отогнала острая боль в горле и затылке. Во сне ведь ничего болеть не может? Правда?
Говоривший сидел рядом, глядя на меня из-под повязки, стягивавшей его лоб. Я бы не взялась определить его возраст. Волосы под повязкой были седыми, но глаза смотрели зорко. Да и руки, не перестававшие вязать рыболовную сеть, двигались проворно и ловко.
— Где я? — произнести это вслух почти не получилось, но он понял.
— Позади все, — сказал он и вдруг улыбнулся обветренными губами.
«А вот это еще вопрос!» — подумалось мне. Но испугаться всерьез не получилось. Наверное, для моего мозга все случившееся оказалось непосильным испытанием, и он пока решил просто принимать все, как есть.
— Где моя одежда? — снова проскрипела я.
Горло драло нещадно, но, по сравнению с общим положением вещей, это, пожалуй, было мелочью.
— Сушится, — он снова улыбнулся, а потом добавил: — Ох, и напугала ты нас, голубка! — и посмотрел при этом так, будто… Будто он меня знал!
— Я… Кто вы?
— Я — Улеб. Не признала? — ответил он так, словно это все объясняло.
«Улеб». Такое имя встречалось только в книгах про древнюю Русь. Неужели, правда, ролевики? Но тогда тем более откуда я могу его знать? Это какой-то розыгрыш? И все же что-то удерживало меня от того, чтобы потребовать прямого ответа, поэтому я просто осторожно произнесла:
— Хорошо… Улеб. Я… нет, не признала.
После этих слов мужчина слегка нахмурился и отложил в сторону снасти.
— Ты потерпи, — зачем-то сказал он. — Сейчас воеводу позову. Он только… потерпи. Скоро уже.
Воеводу? Скоро? Я ничего не поняла из его объяснений. Впрочем, я вообще ничего не понимала, поэтому просто сцепила руки в замок под невыносимо пахнувшей шубой и попыталась не трястись.
— К-куда мы плывем?
— К берегу.
— Господи! Я понимаю, что не в открытое море. К какому берегу? — шок наконец начал отступать, и меня все-таки затрясло. Прижав ладони к лицу, я попыталась не зарыдать в голос.
— К нашему, девонька. Да ты не тревожься так. Ишь, дрожишь, как птица. На вот — выпей.
Моей руки коснулось что-то прохладное. Я осторожно села и посмотрела на протянутую кружку. Она была деревянной, с коваными обручами. Несколько секунд я, как завороженная, разглядывала кружку, понимая, что видела что-то подобное лишь в музеях или на картинках.
— Я не могу. Меня вырвет, — наконец ответила я.
— Не вырвет, девонька. Пей.
В кружке оказалось что-то похожее на квас, только с запахом трав. Жидкость была теплой и, вопреки предчувствиям, неплохой на вкус. Но самое удивительное — желудок почти сразу успокоился.
— Мне нужно одеться, — твердо сказала я, возвращая кружку, и, спохватившись, добавила: — Спасибо.
Человек усмехнулся в бороду. Совсем по-отечески.
— Да разве на тебя тут одежду найдешь? Разве что Олегову? Так он… сам, — Улеб сделал странный жест куда-то за борт, а потом встал с ловкостью, которая мне была, пожалуй, не доступна, особенно на качающейся палубе, и отвернулся, чтобы уйти.
— Куда вы? — пролепетала я, вдруг представив, что останусь одна среди… среди… незнакомых людей.
О да! А этот товарищ, назвавшийся странным именем, мне, конечно, знаком. И у него, конечно, самые добрые намерения. Я сглотнула, вновь почувствовав тошноту.
— Вернусь, девонька. Отдыхай пока.
Он скрылся за куском плотной ткани, свисавшим с палубы (или как она правильно называлась?), я же глубоко вздохнула, поморщившись от запаха псины, и начала осторожно оглядываться по сторонам. Я лежала на широкой деревянной скамье у борта. Утренний ветер трепал кусок грязной ткани, которой была отгорожена эта часть лодьи. Скудный свет кованого фонаря выхватывал корабельные снасти и деревянные части судна. Почему мне на ум пришло слово «лодья», когда я увидела надвигавшегося на меня монстра, я не знала. Возможно, оно называлось как-то иначе.
Все здесь было именно старое, а не стилизованное под старину. На деревянном дне я не заметила стыков, будто судно было выдолблено из цельного ствола, и я даже не могла себе представить размер дерева, использовавшегося для его изготовления. Борт, к которому крепилась скамья, был дощатым и пах смолой. Доски здесь соединялись металлическими скобами, покрытыми ржавчиной. Я не могла этого объяснить, но казалось, что судно насквозь пропахло морем и ветром. А еще оно словно дышало. Как любая вещь с долгой историей. Сколько бы денег не вложили в него современные любители старины, вряд ли они добились бы подобного результата. Да и Улеб не походил на дядечку из соседнего двора. Весь его облик был каким-то нездешним: несвежая повязка на лбу, кудрявая борода, мозолистые ладони…