Книга Мой персональный миллионер - Ирина Шайлина

— Спасибо, — вдруг сказала она. — Большое.

И ушла, толкая коляску и держа ребёнка в одной руке. Его она прижимала к груди, и мне казалось, что малышка смотрит на меня через мамино плечо. Глюки. Я уехал на работу развозить бумажки из одного места в другое. Периодически думал о соседке, и это меня напрягало. Я не мог вспомнить, когда у меня последний раз была женщина. После развода я ушёл в загул. А потом? Даже не помню. Видимо, все дело в этом. У меня было много знакомых девушек, которых я мог бы пригласить на ночь, но все мы вращались в одном кругу, и пригласи я их в съемную квартиру, меня бы долго преследовали сплетни, чего я очень не любил. Я позвонил Анжеле — Лизкиной подруге. Она и не в такую глушь приедет, чтобы Лизе напакостить.

Я заказал роллы и пиццу — рабочему существованию рабочую еду. Купил вино. Зря старался. Она приехала уже пьяной. Плюс один — она так и не разглядела, в каких условиях я живу. Зато я не знал, как её выпроводить, и о сексе даже не думал. Меня не возбуждали пьяные женщины — они вызывали отвращение. Анжела уходить отказывалась. Я сунул ей денег, вызвал такси. Задушил в себе остатки джентльменского воспитания и вытащил гостью в подъезд. Не знаю, понимала ли она вообще, где находится, но уходить отказывалась, за дверь цеплялась. Я с тоской вспомнил о консьерже, который обитал в подъезде моего дома, и такие ситуации решал на раз-два.

— Что здесь происходит?

Двери лифта открылись, из них — ожидаемо — вышла соседка. Как в дурацкой комедии — вовремя. Посмотрела на нас, округлив глаза. «Точно — глаза у неё почти чёрные», — подумал я, а Анжела застонала. А потом её вырвало. Прямо мне под ноги. Я выругался. В моей благополучной жизни таких ситуаций не возникало даже в молодости.

— Надеюсь, вы уберете, — брезгливо сказала соседка, откатывая коляску в сторону.

Я кивнул. Анжела снова застонала. Соседка открыла свою дверь, оттуда заорало чудовище.

— Герман, — простонала моя несостоявшаяся любовница. — Я тебя хочу!

Боже, я ненавижу этот мир! Судорожно гуглю номер ближайшей клининговой компании — я не хочу убирать ЭТО сам. Дверь за соседкой закрылась, но я успеваю услышать её фразу:

— Господи, у него ещё и имя идиотское…

Я хочу провалиться под землю. Сначала продырявить каждый из пяти этажей снизу, подвал, а потом уже под землю. Звоню в клининговую службу, обещаю им двойные чаевые за скорость, и тройные, если они помогут мне спустить вниз пьяную женщину, которая никак не отцепляется от моей двери.

Глава 3. Лида.

Моя мама была персоной икс. То есть совершенно точно какая-то женщина произвела меня на свет, да и Дуньку тоже, но я её в глаза не видела. По крайней мере, я этого не помню. Воспитывал нас отец. Смеялся, что нас в капусте нашли. Удивительно, но я очень долго верила. Вплоть до того, пока меня в первом классе не просветили, откуда вообще дети берутся. Я, в свою очередь, просветила Дуньку. Если раньше, когда мы ездили на дачу, я заглядывала под все кочаны, боясь и надеясь обнаружить там прибавление в семействе, то потом рассматривала всех женщин, как мины замедленного действия. Мне казалось, что любая из них может в любой момент разродиться дитем, а как это происходит — не представляла. И слава богу.

Папа у меня тоже был донельзя загадочной персоной. То исчезал, то появлялся, заваливая подарками. Я воображала, что они с мамой работают в разведке. Только мама живёт под прикрытием в Америке и приехать не может. Иногда я шла по улице и думала, что наверняка возможности позволяют маме наблюдать за мной через спутник. Задирала голову наверх, улыбалась и махала рукой. Да, меня считали очень странной девочкой. Вся эта дурь вылечилась в подростковом возрасте.

Воспитывала нас большей частью бабушка. Маленькая, суетливая. Она умерла, когда мне было шестнадцать, а Дуньке двенадцать. Перед смертью сунула мне кулек с украшениями и велела не показывать отцу. Отец так и не узнал о них. Берегла на чёрный день, а потом просто потому, что это хоть что-то, оставшееся мне от семьи. После смерти бабки отец не стал появляться дома чаще. Я наше сиротство не афишировала, в принципе, нам с Дунькой было комфортно. А когда мне стукнуло восемнадцать, он пришёл, положил конверт с деньгами на стол, посмотрел на меня внимательно.

— Я выполнил свой долг. Квартира переписана на вас с Дуняшкой пополам, иногда буду пересылать деньги. Пока, дочка.

И исчез, оставив меня наедине с входящей в пубертат Дуней. Она внезапно решила, что её нужно звать Дианой, осветила волосы, начала курить и таскать лифчики, хотя груди у неё отродясь не водилось. Следующие два года я пыталась учиться в универе и отслеживать сестрицу. Она могла сесть на электричку и уехать в чужой город. Пару раз мне даже выпороть её пришлось. Все, чего я добилась — волосы она перекрасила в чёрный. А Диану сократила до Ди, впрочем, я все равно звала её Дунькой.

Забить на сестрицу не получалось — родная. К семнадцати годам она немножко поумнела, поступила в университет. Решила, что весь мир — тлен и обвесилась огромными цепями. Я решила — чем бы дитя не тешилось, лишь бы получило высшее образование. Что оно с грехом пополам и сделало. А потом, буквально на следующий день, пришла ко мне, стриженая почти под ноль и странно счастливая, учитывая, что мир-то — тлен.

— Я хочу найти себя, — сказала торжественно.

— А чем ты занималась последние восемь лет? — отмахнулась я.

— То все ерунда. Теперь я хочу в кругосветное путешествие. На год.

Я вздохнула. Во всем есть плюсы — я год буду одна в квартире. Трешка, доставшаяся нам от папы, когда Дунька была дома, походила на коммуналку, а её товарищи съедали все, что находили.

— Мне деньги нужны, — продолжила сестрица. — Половина квартиры моя. Давай продадим и поделим.

Я встала в дыбы. Дунька не желала слушать ничего. Сказала, что в таком случае продаст свою долю, и квартира станет коммуналкой в самом деле. Я пыталась отдать ей бабушкины драгоценности, но они на несколько миллионов не тянули. Так, безделицы. Квартиру продали. Я плакала. Каким бы ни было моё детство, я здесь выросла.

Дунька уехала в кругосветку. Я, к тому времени уже несколько лет работающая, бухнула все свои деньги в ипотеку и приобрела хорошую двушку. Дунька то появлялась, то исчезала. Иногда мне казалось, что она взрослеет, но, наверное, я ошибалась. Возможно, именно поэтому я так хотела быть мамой. Больше всего на свете мне хотелось стабильности и свою семью. Настоящую. Из которой люди бесследно не исчезают. Поэтому у меня есть Сонька.

Такой вот краткий экскурс в мою биографию. В ней ещё много моментов, которых я коснулась позже — куда исчез Сонькин папа, откуда взялся Сатана и почему я живу в чужой квартире. Сейчас же я сидела на постели и напряженно смотрела на платье. Оно было темно-красным, почти бордовым, и шло мне идеально. Я примерила его уже сто раз — ни лишнего грамма на моей фигуре после родов не отложилось. Только грудь стала полнее, так это даже плюс.

Платье я достала по причине того, что меня пригласили на свадьбу. Она уже завтра. И про Дуньку я вспомнила по этой же причине — она могла бы пару часов посидеть с Соней. Я надеялась, что собственную родную племянницу она не угробит.