Книга Мертвая неделя - Наталья Тимошенко

В опенспейсе, как всегда, было шумно, и на нее внимания никто не обратил. Все уже занялись своими повседневными делами, перемежая их бесконечным чаепитием и сплетнями, Мирра была ими забыта. Всеми, кроме Шурочки.

Мирра почти добралась до выхода, когда кто-то схватил ее за локоть, останавливая. С трудом она не вздрогнула, обернулась, увидев перед собой острое лицо коллеги с заговорщицкой ухмылкой.

– Что от тебя хотел главный? – поинтересовалась Шурочка.

– Да ничего особенного, – пожала плечами Мирра, снова направляясь к лифту, но Шурочка цепкими пальцами держалась за локоть, а потому посеменила следом.

– Точно? А то к нему какой-то мужик с утра приходил, я подумала, что это тебя касается.

– Какой мужик? – спросила Мирра раньше, чем успела себя остановить.

– Да черт его знает. Высокий, седой, лет под шестьдесят.

– В черном плаще и шляпе?

Шурочка даже ростом выше стала, когда поняла, что Мирра догадывается, о ком речь, а значит, и она не ошиблась, решив, что мужик к ней имел какое-то отношение.

– Шляпу не видела, а плащ был. Он, видимо, под дождь попал, тот был короткий, но сильный, минут десять всего лило. С плаща тоже прилично лило, весь пол заляпал, Петровна потом всем мозги прополоскала за это.

На Петровну Мирре было плевать. Петровна всем мозги полощет, кто смеет пройти по чисто вымытому полу не в стерильных носках. А вот мужчина заинтересовал. Но если показать Шурочке свою заинтересованность, та в жизни не отстанет.

– А с чего ты взяла, что речь обо мне шла? – пожала плечами Мирра, наконец высвобождаясь из цепкой хватки.

– Так после того, как мужик ушел, главный и велел Нюрке тебя вызвонить. Не просто так же?

Шурочка пытливо заглядывала ей в лицо, ждала ответа, но распахнувшиеся двери лифта позволили Мирре пробормотать что-то невнятное и скрыться от назойливых вопросов.

Захотелось быстрее уехать. Не из здания редакции, а вообще из города. Даже если главред соврал о том, что не знает, кто заказал статью, и заказчиком на самом деле выступал тот странный мужчина, ей все равно хотелось уехать.

Матвей

На вокзале было многолюдно и шумно. Толпы пассажиров как стаи рыб в период нереста мигрировали с места на место, и большой зал ожидания походил на потревоженный океан. Кто-то куда-то торопился, кто-то приехал заранее и терпеливо ждал у стены, уткнувшись в смартфон. Кто-то уезжал, кто-то кого-то, наоборот, встречал.

Матвей тоже приехал заранее, чтобы не бежать с чемоданом наперевес, но не настолько, чтобы стоять у стены. Посадку на его поезд уже объявили, а потому можно было неторопливым шагом идти к нужному вагону, подойдя как раз в тот момент, когда основная часть пассажиров уже покажет проводнику паспорт и войдет внутрь, так что стоять в очереди не придется.

Он любил вокзалы. Аэропорты тоже, но вокзалы больше. И аэропорты, и вокзалы означали, что в размеренность обыденной жизни врывается что-то необычное, какое-то приключение, будь то командировка или просто поездка в новое место. Когда Матвей был маленьким, бабушка каждое лето возила его на море на поезде. Они ехали несколько дней в вагоне с такими же отдыхающими, где была куча взрослых и еще бо́льшая куча детей. Матвей любил эти поездки, в которых можно было запросто обрести новых друзей, провести с ними две недели на море, а потом еще несколько месяцев переписываться по почте и иногда перезваниваться. Со временем общение сходило на нет до следующего лета, когда в новом поезде обретались новые друзья.

Став взрослым и закончив институт, он часто летал по делам фирмы. И хоть почти всегда ему удавалось найти время посмотреть новый город, куда забросила судьба, все равно это было не то. Новые места, новые впечатления, но в полетах уже не находились друзья. Несколько раз Матвей летал в отпуск с Катей, но это тоже было не то: с Катей заводить новые знакомства вообще было нельзя. К девушкам она его ревновала, а к парням ревновал ее он.

А потому вокзалы он любил гораздо больше аэропортов.

Как он и рассчитывал, толпа пассажиров и провожающих уже успела отстоять общую очередь и теперь рассредоточилась по вагону, распихивая по угрожающе малому объему купе несчетное количество чемоданов, сумок, коробок и пакетов. Ехать предстояло долго, от конечной до конечной поезд шел почти два дня, а потому бо́льшая часть пассажиров была навьючена как горные ослы. У Матвея же был всего один чемодан, поэтому он не торопился.

Проводник проверил паспорт, сверился со списком пассажиров, с подозрением посмотрел на единственный чемодан, но ничего не спросил, озвучил место и пропустил в вагон. Внутри стояла духота, пахло цветами и солеными огурцами. Должно быть, кто-то не довез запасы. Ежесекундно извиняясь, Матвей с трудом протискивался по узкому коридору. Провожающих было слишком много, они не помещались в купе, где пассажиры распихивали вещи, а потому занимали собой все пространство в длинном как кишка коридоре.

Наконец он добрался до нужного купе и с облегчением нырнул внутрь. Там уже сидела девушка, обернувшаяся на грохот открывшейся двери. На вид года двадцать два – двадцать три, не больше. Удобные широкие джинсы и футболка говорили, что ехать она собралась долго, возможно, до самой конечной станции. Длинные темно-каштановые волосы собраны в растрепанный хвост, лицо без макияжа. Но больше всего Матвея заворожили ее глаза: большие, чуть раскосые, ярко-зеленые, как будто сверкает на молодой траве ранним утром прохладная роса. Точно такого цвета, какой он выбрал для некоторых фасадов домов в проектируемом жилом комплексе… А впрочем, ладно, он же зарекался не думать о работе. По крайней мере, во время поездки.

На самом деле еще позавчера вечером никакой поездки в планах не было. Весь день он бегал по офису, согласовывал детали. Проект, над которым он работал последний год, уже был запущен, котлован отрыт, залиты фундаменты под первые дома. Огромный проект, целый жилой комплекс, и все это его, Матвея, работа. Конечно, не только его, были и другие архитекторы, инженеры, конторы-подрядчики, согласование с главным инженером, но все-таки это был его проект. Он его разрабатывал, не спал ночами, вынашивал дольше, чем женщины вынашивают детей. Этот проект должен был стать его визитной карточкой, его пропуском в светлое будущее. Ему доверили такое дело, а он!..

Еще позавчера вечером все было хорошо. Матвей закончил все дела поздно, на улице уже смеркалось, хотя в это время года ночь опускалась на северный город поздно и ненадолго. Потянулся, размял затекшие мышцы, собрал бумаги в портфель, выключил свет и направился к выходу, крутя в голове важные мелочи. Уже не рабочие, домашние: отнести рубашки в прачечную, костюм – в химчистку. Скоро презентация, хорошо бы выглядеть на ней прилично. Заехать в магазин за продуктами, в холодильнике уже даже мышам вешаться не на чем, скоро ему придется побираться по соседям, как Антохе из второй комнаты. А еще купить еды Василию, потому что если Матвей может лечь спать голодным в случае полного отсутствия еды в холодильнике, то Василию на пустой желудок совершенно не спится. В памяти Василия еще живы воспоминания о холодном мусорном детстве, а потому он начинает паниковать уже в тот момент, когда видит дно в миске.