Книга Пленница Белого Змея - Лариса Петровичева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И моим отцом вы тоже манипулировали? — догадалась она. Эрик отрицательно качнул головой.
— Нет. Пока я при всем желании не могу манипулировать людьми с психическими отклонениями. А ваш батюшка нездоров… мягко говоря.
Брюн хотела было осадить его, но поняла, что Эрик прав. Кто в здравом уме станет ставить на кон собственную дочь?
— Я ненавижу вас, — призналась она. — Как вы посмели…
— Я понимаю ваши чувства, — искренне произнес Эрик. — Но и вы поймите. Я должен был проверить ваши реакции на самые разные раздражители.
— Проверили? — Брюн почувствовала, как по щеке пробежала слеза, потом еще одна. — Я правильно реагирую? Довольны?
— Доволен, — кивнул Эрик. Судя по его лицу, он не испытывал ни малейших угрызений совести и действительно был рад, что все вышло именно так, как он задумывал. — Вы станете отличным инструментом, Брюн. Я уверен, мы с вами поладим.
Брюн снова дернула плечом, и на этот раз Эрик ее выпустил. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, словно бойцы на ринге, а затем Эрик произнес:
— Нам обоим надо отдохнуть, Брюн. Выспаться, как следует, — и, указав в сторону кровати, прошел к шкафу и принялся неторопливо расстегивать рубашку.
Слезы моментально высохли от гнева. Брюн подумала, что раз уж ей все равно нечего терять, она возьмет и придушит эту сволочь подушкой.
— Мне обязательно спать с вами? — спросила она. — Другой комнаты нет?
Эрик устало завел глаза к потолку, словно его невыносимо раздражала необходимость быть джентльменом.
— Вы мой инструмент, Брюн, — повторил он. — И должны быть рядом. Места нам хватит, не переживайте.
К искреннему удивлению Эрика, девчонка заснула очень быстро. Легла, повернувшись к нему спиной, повозилась несколько минут, укладываясь поудобнее, и вскоре ее дыхание стало спокойным и ровным. Должно быть, сказалась усталость и шок.
Возможно, следовало отложить проверку до завтра. Но Эрик настолько спешил подтвердить свою теорию, что просто не мог ждать. Его буквально разрывало на части от нетерпения.
Что ж, все оказалось именно так, как он и предположил на среднем этапе эксперимента. Физиологическая девственность в сочетании с особенностями благородного происхождения и фармакологией — еда была с сюрпризом! — повышала восприимчивость на несколько порядков, позволяя обходить инстинкт самосохранения и моральные установки. Эрик невольно улыбнулся, вспомнив, как Брюн дрожала от нарастающего желания в его объятиях, направляя его руку к самому центру удовольствия. Девушка на выданье из благородной семьи, которая по праву рождения скромна, целомудренна и даже вообразить не может, что именно происходит между мужчиной и женщиной.
Та часть хаомийской артефакторики, которая работала на принципах гипноза, говорила прямо: даже под гипнозом человека нельзя заставить делать то, что он считает недопустимым. Эрик вспомнил одну из демонстрационных лекций: профессор Хольт вводил пациента в транс и давал команду ударить ассистента ножом. Разумеется, у пациента начиналась истерика, как только нож вкладывали в его руку. А вот ножом из плотной бумаги он орудовал вполне охотно… Эрик смотрел и думал, что бы случилось, если бы для демонстрации возможностей гипнотической артефакторики избрали бы не скромного клерка, а какого-нибудь бродягу из предместий. Пожалуй, ни ассистенту, ни профессору не поздоровилось бы.
Брюн всхлипнула во сне. Разумеется, в ее положении мало приятного. Сам факт того, что родной отец проиграл тебя в карты, может надолго вывести из равновесия — что уж говорить об экспериментах. Эрик подумал, что все-таки надо было подождать хотя бы до завтра: для работы с артефактами необходимо нормальное душевное состояние у всех участников.
А папаша Шульц обязательно разорится, это было ясно, как день. Раз уж его страсть дошла до того, что он ставит на карту собственных детей, понятно, что неминуемый конец близок. «И это меня считают сволочью, — устало подумал Эрик. — Сволочью без принципов и моральных правил».
Да и дьявол с ними. Пусть себе думают, что хотят, а он совершит переворот в артефакторике и навсегда изменит облик мира. Это не было какими-то пафосными словами опереточного злодея — Эрик прекрасно отдавал себе отчет в том, что делает.
Осторожно протянув руку к голове Брюн, он вытянул из волос забытую шпильку. При выстраивании нитей лишний металл может перекроить все течения энергетических полей. Шпилька была украшена серебристым цветочком. Милая девичья безделушка.
Эрик вдруг ни с того, ни с сего вспомнил, как Альберт смотрел на Брюн — оценивающим взглядом столичного развратника, повидавшего всякие виды и познавшего души и тела женщин во всех возможных вариантах. С Альбертом все было очень сложно, и если бы не нужда держать его в узде и силы, которые на это уходили, Эрик давным-давно закончил бы свою работу.
Но Альберт тоже был от крови Белого Змея. Пусть слабее Эрика, но все же…
Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Эрик дотронулся до виска спящей Брюн и почувствовал легкий укол в подушечку пальца: нить, которая вырвалась из его ауры, внедрилась в ауру Брюн, аккуратно, но крепко привязывая ее к Эрику. Отец недаром назвал Брюн «кобылкой», она действительно была дерзкой и не собиралась сдаваться перед трудностями. Эрик невольно усмехнулся, вспомнив, сколько пощечин она ему надавала, защищая свою честь.
И что с того? Стоит ему захотеть — и Брюн с легкостью отдастся ему лучше всех потаскух из дорогих борделей. И никакая честь со всеми моральными установками благовоспитанной барышни ей не помешают это сделать. Просто потому, что Белый Змей сильнее.
В этом и была суть эксперимента. Полное подчинение и манипуляция. Вот только заказчик, который щедро оплачивал работу Эрика, еще не знал, что никакого артефакта нет и не будет — в привычном хаомийском понимании.
Эрик сам был артефактом. Потомком и наследником того, кто не имел к людям ни малейшего отношения.
Проснувшись, Брюн несколько минут не могла понять, где находится, и почему спальня, которую она делила с сестрами Хильдой и Гретхен, вдруг так изменилась. Вместо светлых обоев с легкомысленными букетиками цветов тут откуда-то появились плотные дубовые панели, куда-то бесследно исчез комод, заставленный баночками и бутылочками с косметикой — вместо него возник письменный стол, а уж о таком большом книжном шкафе Брюн и мечтать не могла.
Потом пришло осознание того, что с ней произошло, и это было, словно удар в лицо: Брюн опустила голову на подушку и зажмурилась, сдерживая слезы.
Одна сволочь проиграла ее в карты, а вторая ставит на ней опыты. И она ничего не может с этим поделать. И бежать ей некуда — даже если предположить, что она сумеет выбраться отсюда и добраться до дома, то отец наверняка вернет ее Эрику. Может, даст впридачу еще одну из дочерей.
