Книга Первенец - Дэлия Мор

Раз орёт, значит, до сих пор стоит на месте. Знает, что проход через лимитирующий перекат с осадкой ниже гарантированной глубины возможен только с разрешения диспетчера. И не успокоится, пока это разрешение не получит.

Куна открыла таблицу глубин за прошлые дни и нашла злосчастный перекат. Триста, триста два, триста три. Скандальная Фелиция не первый цикл ходила этим маршрутом и знала, какая у притока Тарса в это время глубина. Могла бы плюнуть на разрешение и пройти, но тогда вся ответственность ляжет на неё.

- Пятьдесят третья, я слышу, как ты дышишь! - угрожающе зашипела капитан «Беркута». - Я пройду или...

- Проходите, «Беркут», - зло ответила Куна и услышала в трубке короткие гудки. Весь разговор успешно записался и будет прослушан службой контроля качества обслуживания. Плевать. Хотелось выпить еще одну кружка энергетического напитка залпом, чтобы перекрыть нервное напряжение. Диспетчер откинулась на спинку стула и уставилась на зеленый треугольник катера Фелиции.

С помощью спутников работники речного транспорта научились точно определять где находится судно, но очень многое по-прежнему приходилось делать и контролировать по старинке. Приборы, измеряющие глубины на перекатах, не работали дистанционно. Поэтому самые высокие гребни и мели в русле реки изыскательская партия обходила на катере. И если уровень воды падал ниже гарантированного, то пригоняли земснаряд и углубляли перекат.

Куна смотрела на «Беркут» и надеялась, что за дневную смену глубина с трехсот трех не упала до двухсот, иначе её ждали по-настоящему серьезные проблемы. Зеленый треугольник медленно полз по карте через заштрихованную область переката и вдруг встал. Куна замерла, больно прикусив губу. В следующее мгновение «Беркут» загорелся красным, выдавая код аварии. Проклятая Фелиция все-таки села на мель. Аварийные сообщения полетели по всем инстанциям и диспетчеры в смене закрутили головами.

- Куна, - строго спросила Регина, - это ты дала «Беркуту» разрешение идти?

- Я, - тихо выдохнула она.

***

Разбирательство получилось быстрым. Объяснительная, штраф и требование вернуться к работе. Как досидела до утра, Куна не помнила. В ушах стоял крик Регины, по спине ползли тараканами взгляды сменщиц, а руки окончательно перестали слушаться. Звонки с неё старшая смены перекинула на других диспетчеров, оставив только мониторинг рейдов. Волею несуществующих богов больше ничего не случилось, но вышла на улицу Куна, едва переставляя ноги.

Пользуясь безветрием, на Равэнну опустился смог, загоняя в легкие дым из труб промышленных гигантов и заставляя морщиться от едкого запаха гари. Светило не смогло пробиться сквозь плотную завесу, отчего казалось, что мир застрял между ночью и днем в серой каше бесконечных сумерек. Куна брела сквозь неё мимо автобусной остановки, не замечая пустых улиц и редких машин, безразлично летящих мимо.

Рабочий пригород никогда не засыпал, живя в ритме гудков заводов. Цзы’дарийцы накатывали волнами приливов к началу смен и растворялись в серых одноэтажных бараках к концу. Малый круг кровообращения города с отдышкой вечного больного и землистым цветом лица.

Мать стояла на пороге дома, кутаясь в старый халат. В окне на кухне слабо мерцал экран работающей телевизионной панели.

- Что случилось? Ты почему так долго?

- Пешком шла, - тихо ответила Куна, - прогуляться захотелось. Аврелия спит?

- На кухне сидит, генерала смотрит, - скороговоркой ответила мать и поймала Куну за локоть, - что случилось?

Бесполезно прятать глаза и врать, что все хорошо. На лице подсыхали дорожки от слез, и нос краснел спелым помидором.

- Меня оштрафовали на работе. Жалования за эту неделю не будет. И за следующую тоже.

Еще цикл назад, когда Куна приносила с курсов табель с низкой оценкой, мать тяжко вздыхала, цедила сквозь зубы про тупоголовость и лень, но сейчас просто молчала. Стояла на бетонных ступенях в дырявых тапках и смотрела в сизую дымку раннего утра. Худая и прямая как боевой посох. Серость рабочего квартала давно пропитала её насквозь, высушила волосы до тонкого хвостика на затылке, истончила кожу и навсегда осталась темным контуром на лунках ногтей.

- В дом иди, - сказала мать, отвернувший от старшей дочери, - завтракать будем.

В прихожей пахло травяным отваром. Ромашку и цветки липы собрали и засушили в прошлом цикле, экономя на сухих напитках. Горячее питье помогало глотать пшено и перебивало надоевший вкус. Аврелия сидела на стуле, почти уткнувшись носом в экран, где с трибуны выступал перед кадетами одного из многочисленных училищ Наилий Орхитус Лар.

- Нет будущего, кроме того, что мы выбираем сами.

Мягкий и приятный голос полководца больно бил по нервам, путая мысли и мешая искать себе оправдания.

- Не ту кнопку нажала? - спросила мать, ставя на стол тарелки с едой. - Или поругалась с кем-то?

Аврелия шикнула, махнув рукой, чтобы замолчали. Генерал рассказывал кадетам о будущем, и младшая жадно ловила каждое слово кумира.

- Грузовой караван на мель посадила, - прошептала Куна, со скрежетом двигая стул по неровным стыкам кафельного пола.

- Уволили?

- Нет, но строгое дисциплинарное взыскание я получу. А это цикл без премии.

- Да тихо! - дернулась Аврелия и придвинулась к динамику телепанели еще ближе. Куна замолчала, уставившись в тарелку. Мать сосредоточенно пережевывала пшено, запивая отваром, а старшей казалось, что если она хотя бы ложку до рта донесет, то побежит к раковине плеваться. Страх заполнил живот, скручиваясь внутри тугим узлом, и места для еды там не осталось.

- Сколько денег осталось?

- Нисколько, - покачала головой мать, - я сегодня заплатила за воду и электричество. С трех карт остатки выгребла и у подруги заняла. На жалование твоё понадеялась.

Куна выронила ложку и та с громким лязгом стукнулась о край тарелки.

- Замолчите вы или нет? - взвилась Аврелия. - Я же ничего не слышу! Приперлись сюда и бу-бу-бу, бу-бу-бу.

- Ну-ка выключили панель, - строго сказала мать, - дай хоть позавтракать без твоего генерала. У сестры проблемы на работе...

- У неё всегда проблемы, - закричала Аврелия, - ни с кем ужиться не может. Вечно ей кто-то мешает. То Летиция раздражала, что с курсов собиралась уходить, то с Домной меня чуть не рассорила, теперь на работе все плохие. Характер у неё поганый.

Куну затрясло. Сестра доставала старые обиды и пересказывала их по седьмому кругу одними и теми же словами от скандала к скандалу. Но сил терпеть и молчать, сегодня не осталось. Хватит с неё обвинений. Старшая схватила пульт со стола и выключила панель, обрывая генерала на полуслове.

- Отдай! Включи! - заверещала Аврелия, набрасываясь на сестру. - Я так ждала! Убирайся на свою работу! Оставь меня в покое!

Чуть не выбила пульт, а Куна, защищаясь, ударила сестру по руке. За одно мгновение, не успев понять, что делает. Зло, хлестко, наотмашь. Аврелия взвизгнула и зарыдала в голос, бросившись прочь из кухни.