Книга Белый танец - Рита Навьер

– Знакомьтесь, ребята. Володя Шевцов – ваш новый одноклассник. Прибыл из Новосибирска. Володя, насколько знаю, идёт на золотую медаль. Там у себя он был секретарём комитета комсомола школы. Имеет первый разряд по плаванию…

Я стоял под прицелом чужих любопытных глаз, чувствуя себя в душе идиотом, но как мог подыгрывал ей, мол, да, такой я и есть. А что ещё оставалось делать? В конце концов, она не врала.

Потом, когда директриса попросила всех любить меня, такого распрекрасного, и жаловать, я улыбнулся своей коронной улыбочкой, от которой девочки обычно сразу млели.

Сработало. За всех не скажу, но те, что сидели на первой парте, прямо перед моим носом, пожирали меня глазами, а в глазах – чуть ли не щенячий восторг.

У доски, отчего-то волнуясь, переминалась с ноги на ногу низенькая, полненькая… так понимаю, Раиса Ивановна, очень опытный педагог и классный руководитель. Она тоже смотрела с благоговением, правда, не на меня, а на директрису и при этом так сжимала в руках указку, что я подумал – сейчас сломает.

– Проходи, садись, Володя, – ткнула она в сторону предпоследней парты крайнего ряда.

С моим ростом вечно приходится торчать на галёрке.

Зато соседка мне досталась вполне себе хорошенькая, похожая на нарядную куклу с немецких новогодних открыток. Белые кудряшки, небесно-голубые глаза, кружевной воротничок.

Она украдкой косилась на меня и забавно краснела.

– Оля Архипова, – прочитал я шёпотом на её тетрадке.

Она застенчиво улыбнулась и потупила взор. Другие девчонки тоже поглядывали, шушукались, хихикали.

– Так! – не выдержала Раиса Ивановна. – Разговорчики прекратили! Знакомиться с Володей будете на перемене. У нас с вами важная тема.

Девчонки угомонились… на несколько минут. Потом снова начали оглядываться на нашу парту. Ну а я честно пытался слушать учителя – хотелось оценить уровень. Мне ведь русскую литературу ещё на вступительных в универе сдавать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Спор о правде – основной лейтмотив произведения… – разбирала она горьковскую пьесу «На дне» и оборвалась на полуслове, потому что в кабинет вошла та самая психованная, что показалась мне похожей на кавказскую пленницу.

– Ракитина! Не успел год начаться, а ты опять опаздываешь! – рассердилась Раиса Ивановна.

Значит, эта ненормальная ещё и моя одноклассница. Это меня, откровенно говоря, напрягло. Не понравилась она мне, не люблю таких.

Ракитина топталась на пороге со скучающим видом, пока классная распиналась. Взвела глаза к потолку, мол, достало её всё. И ни грамма раскаяния. Потом лениво перевела взгляд на Раису:

– Ну так можно войти или…?

– Садись давай, – прошипела классная. – В следующий раз сообщу матери.

Эта только фыркнула и поплыла к последней парте второго ряда. Меня не заметила. Она вообще ни на кого не смотрела. А мне вдруг подумалось почему-то: как хорошо, что она опоздала и не слышала, какие тут оды про меня распевала директриса.

Глава 4. Володя

Мама где-то успела найти себе помощницу по хозяйству. Тётю Веру. Ну то есть как помощницу? Мама командовала, где и что сделать – тётя Вера выполняла. Мыла, чистила, убирала, бегала в булочную и в овощной, готовила.

Сказать по правде, меня эта тётя Вера немного напрягала. Измождённая, молчаливая, угрюмая, будто последние лет пять провела в застенках.

Она никогда не смотрела в глаза, даже если обращалась. Смотрела куда угодно, но не на тебя. Странное и неприятное ощущение какой-то неявной враждебности. Такой она была и со мной, и с матерью, и с Надькой. Только отцу непонятно почему благоволила. Хотя, наверное, понятно. Отец, когда хотел, умел вести себя по-простому. Эдакий свой парень, выходец из народа. А мама – при всей своей безупречной вежливости как будто снисходила. Надька – ну та вообще сплошная спесь.

Меня же эта тётя Вера, снующая по дому серой тенью, раздражала, как раздражал бы любой чужой и неприветливый человек. И я не утруждал себя скрывать своё отношение. Даже полы в своей комнате мыл сам, лишь бы она не входила ко мне лишний раз. Может, оно и невежливо, но хотя бы дома я могу быть самим собой?

Когда я возвращался из школы, она обычно заканчивала с уборкой квартиры. Потом накрывала в гостиной стол, кормила нас обедом, перемывала посуду и уходила. И только тогда исчезало тягостное чувство.

Хотя был и плюс: готовила эта тётя Вера не в пример лучше матери. В её исполнении мне даже рыбный суп понравился, который я сроду не ел.

Мать ей платила трёшку в день. Иногда, в порыве душевной щедрости, совала ей дефицитные продукты из горкомовского буфета, иногда – свои старые вещи. Та вяло, из вежливости, отказывалась, но брала. Угрюмо, глядя в пол, благодарила.

– Где ты эту тётку нашла? – поинтересовался я у матери. – Она же всех нас тихо ненавидит.

– Не придумывай, Володя. С чего ей нас ненавидеть? Она просто такая, потому что у неё жизнь тяжёлая. Потому и хватается за любую работу. А вообще, Веру мне жена папиного зама, Лужина, посоветовала. Сказала, что она женщина честная, трудолюбивая, добропорядочная. Не ворует, не пьёт. Ответственная. Обстоятельства у неё…

Я даже не стал вникать, что там у неё за обстоятельства. Мы вон тоже не лучшие сейчас времена переживаем. Так что не она первая, не она последняя. И все ведь как-то живут, не винят окружающих в своих бедах, не смотрят на них волком, не цедят сквозь зубы, когда надо что-то сказать.

К счастью, вскоре надобность терпеть присутствие этой тёти Веры отпала. Оказалось, в этом городишке имелся бассейн. И довольно приличный. О серьёзных тренировках речи, конечно, не шло, но просто для себя, форму поддержать – пожалуйста. Так что сразу после уроков я ходил на плавание.

Правда, находился местный спорткомплекс у чёрта на рогах. Но вскоре я и к этому привык. Тридцать минут лёгкой трусцой – и на месте. Всё равно особо заниматься тут нечем.

***

В коллектив я влился быстро и безболезненно.

Про учителей скажу так: ожидал я худшего. Только вот Раечка, классная, выводила из себя своей неуёмной активностью и периодическими вспышками восторга. А в остальном – жить можно.