Книга Пламя соблазна [= Побег; Фонтан желаний ] - Джуд Деверо

— Что у вас там, мистер Тревис? — спросил женский голос.

Риган почувствовала, как все тело незнакомца сотрясает беззвучный смех.

— Принесите мне в комнату немного бренди и горячей воды, а заодно и мыло.

Казалось, этому человеку было совсем не тяжело подниматься по лестнице с Риган на руках. Когда он зажег свечу, девушка уже почти спала.

Он осторожно опустил ее на кровать, прислонив спиной к подушкам.

— Так, давай-ка на тебя посмотрим. Он принялся разглядывать ее, и Риган впервые смогла взглянуть на своего спасителя. Красивое лицо с темно-карими глазами и четко очерченным ртом обрамляли невероятно густые темные и мягкие волосы. В глазах сверкали искорки смеха, а в их уголках собрались морщинки.

— Ты довольна? — спросил он и, услышав стук, направился к двери.

Вряд ли когда-нибудь ей приходилось видеть человека такого роста — конечно, он совсем не выглядел франтом, но в нем было что-то притягательное. Его грудь казалась вдвое шире, чем любая часть ее тела, а руки — чуть ли не толщиной с ее талию. Риган разглядела, что добротные брюки из грубой ткани облегают мощные, мускулистые бедра. На нем были высокие сапоги до колен, и она удивленно воззрилась на них, потому что раньше видела мужчин только в шелковых чулках и изящных туфлях.

— Выпей это и тебе станет лучше. Бренди обожгло ей горло, и незнакомец посоветовал пить понемногу.

— Ты холодна как лед, а бренди тебя согреет. И действительно, бренди согрело ее, а освещенная золотистым светом свечи комната и исходившая от незнакомца спокойная уверенность укрепили в ней ощущение безопасности. Казалось, дядя и Фаррел где-то далеко.

— Почему вы так странно говорите? — тихо спросила она.

В его глазах зажглось веселье:

— Могу спросить у тебя то же самое. Я — американец.

Глаза Риган широко раскрылись — ей стало интересно и чуть-чуть страшно. Она слышала немало рассказов про американцев — про народ, объявивший войну своей родине, про людей, которые ненамного лучше простых дикарей.

Как бы прочитав ее мысли, гигант опустил кусок ткани в горячую воду, потер ее мылом и начал обмывать лицо Риган. Почему-то казалось вполне естественным, что этот человек, чья ладонь была размером с ее лицо, мягко и нежно моет ее. Покончив с лицом, он принялся за ступни и колени. Она взглянула на его довольно длинные слегка вьющиеся волосы, и, не сумев сдержаться, потрогала их. Они были густыми и чистыми, и Риган подумала, что даже волосы у него такие же жесткие, как и он сам.

Выпрямившись, он взял ее руку и поцеловал кончики пальцев.

— Надень ее, — сказал он, бросив на кровать чистую рубашку. — Я сейчас схожу вниз и поищу какой-нибудь еды. Похоже, тебе не худо бы поесть как следует.

После его ухода комната сразу опустела. Поднявшись на ноги, Риган слегка качнулась и поняла, что бренди ударило ей в голову. Дядя Джонатан никогда не разрешал ей пробовать спиртное. Мысль о нем опять напомнила ей о пережитых страхах. Сняв с себя остатки рваной и грязной ночной сорочки, она стала размышлять о том, каково будет Фаррелу и ее дядюшке, когда она вернется домой с высоким красивым американцем. Колонист был достаточно силен, чтобы добиться всего, что пожелает.

Укладываясь в кровать в его чистой рубашке, доходившей ей до колен, она представила себе, как вновь обретет свое место в Уэстон Мэнор, на этот раз в блеске славы. А американец всегда будет ее другом, даже придет на свадьбу Риган и Фаррела. Конечно, ему нужно будет усвоить хорошие манеры, но Фаррел, возможно, обучит его.

И с улыбкой на губах она погрузилась в сон. Тревис вернулся, неся поднос, тяжело нагруженный едой. Он попытался разбудить Риган, но она только глубже закуталась в одеяло. Тогда сам принялся за еду.

Вместе со своими друзьями-американцами Тревис пьянствовал с самого полудня, празднуя счастливое завершение плавания и своих дел в Англии. Через неделю он собирался отплыть в Виргинию. Когда эта девушка натолкнулась на него, они вчетвером как раз говорили о том, что хорошо было бы залучить в свою постель какую-нибудь красотку. Смыв с нее целый фунт грязи, он обнаружил, что она хорошенькая и очень молодая. Он задумался о том, что она делала ночью одна, мчась по улицам в порванной ночной сорочке. Возможно, ее выбросили из того заведения, где она обычно работала, а может, ей захотелось попытать счастья самостоятельно, и она поняла, что работать на улицах страшно.

Съев почти все, что было на подносе, Тревис встал из-за стола и потянулся. Какие бы у нее ни были трудности, эту ночь, по крайней мере, она проведет с ним. А завтра он опять отправит ее на улицу.

Он раздевался медленно, его пальцы не сразу справились с пуговицами. То, как девушка прильнула к нему, взволновало Тревиса, и он спросил себя, где она обучилась этим движениям? Ни одна из шлюх, которых он встречал в своей жизни, этого не умела.

Раздевшись, он скользнул под одеяло и потянул девушку к себе. Тело ее обмякло, но когда он сунул руки ей под рубашку, она стала просыпаться.

Риган почувствовала на своем теле теплые мужские руки, которые, казалось, продолжали ее чудесный сон. Никто еще не предлагал ей свою ласку; даже в детстве, когда ей хотелось, чтобы ее кто-нибудь обнял, рядом не было никого, кому она могла бы дать свою любовь. В глубине памяти сохранилось ощущение недавней страшной обиды, и ей хотелось прильнуть к кому-нибудь, кто успокоил бы эту боль.

В полусне она почувствовала, как с нее снимают рубашку. Когда их тела соприкоснулись, она ощутила, насколько крепка покрытая волосами грудь Тревиса, и у нее от удовольствия перехватило дыхание. Чьи-то губы целовали ее щеки, глаза, волосы и, наконец, губы. Девушке никогда еще не приходилось целовать мужчину, но она сразу почувствовала, что это очень нравится ей. Его твердые и одновременно мягкие губы коснулись ее губ, слегка раздвинули их, наслаждаясь их нежностью.

Тревис прижал ее к себе, руки девушки обвились вокруг его шеи, которая была как бы олицетворением его мощи, и Риган ближе придвинулась к нему, желая ощущать его тело. Но когда движения Тревиса ускорились, она удивленно открыла глаза. Она быстро пришла в себя и начала вырываться. Однако Тревис был так силен, что даже не почувствовал ее слабой попытки оттолкнуть его. Выпитое виски слегка затуманило его голову, а радостное движение девушки навстречу воспламенило.

Риган толкнула его сильнее, но руки Тревиса только слегка напряглись, в то время как губы скользили по ее лицу, лишив возможности сопротивляться. Хотя Риган чувствовала, что происходит нечто плохое, она уже не могла противиться, поэтому прижалась к нему, не понимая при этом, что именно хочет от него получить.

Рука Тревиса обняла ее голову, лаская и поглаживая; большим пальцем он провел за ее ухом, а зубами прикусил ей мочку.

— Такая сладкая, — прошептал он. — Сладкая как фиалка.

Улыбаясь, Риган медленно шевельнулась, когда ощутила на себе тяжесть его ноги. Она склонила голову набок, открыв ему шею и плечо. Она почувствовала, что сейчас как бы растворится, когда он начал ласкать ее ключицу. Запустив пальцы в густые волосы Тревиса, она держала его голову, не желая, чтобы он останавливался. Когда рука Тревиса впервые коснулась ее груди, от неожиданности и удивления тело девушки напряглось. Затем, когда сладкая нега охватила каждую клеточку ее тела, она притянула его голову к своим губам. С радостью, страстью и жаждой она впилась в его губы.