Книга Квартирный вопрос, или Байки черного маклера - Татьяна Веденская

– Вы совершенно правы, – отвечу я вам. – Но это же не значит, что не стоит бумажки продавать. Что-то же продавать надо всегда.

Теоретически, продавая бумажку, наша фирма должна была еще и действительно производить замеры реального выхлопа автомобиля. Но… каюсь, никто этого даже и не думал делать. Где-то по городу были разбросаны какие-то проверочные пункты, но были они как призраки или мифические существа. Легенда есть – а дракона никто не видел. Я как сумасшедшая целыми днями втюхивала каким-то людям эти странные экологические сертификаты, увещевая, уговаривая, объясняя, что им без них никуда. Задача моя была простая. Я брала толстый телефонный справочник с разными московскими фирмами и набирала все номера по списку. Далее я задавала три вопроса из бумажки, лежавшей у меня на столе.

Первый вопрос: «Здравствуйте, могу ли я поговорить с начальником автопарка?»

Второй вопрос: «А у вас вообще имеются какие-то транспортные средства на балансе?»

И третий, главный вопрос, который нужно было произносить строго, в духе представителей закона: «Вы знаете, что согласно такому-то постановлению Правительства Москвы весь автотранспорт предприятия должен быть сертифицирован, а иначе вы можете быть оштрафованы на большую сумму?»

И дальше, смотря по реакции, мы подслащивали пилюлю, поясняя, что все проблемы можно утрясти, если купить эти бумажки у нас. Причем уже с печатями о том, что все машины уважаемого господина N находятся в идеальном экологическом состоянии на год вперед. Обслуживание оплачивалось помесячно, выгодно было платить сразу. Мы – менеджеры – зарплаты не имели, получали только процент с торговли чистым московским воздухом. Я торговала им чуть ли не лучше всех. Именно тогда в этом месте и начали проявляться мои способности. Оказалось, я прекрасно умею толкать и втюхивать воздух.

Я флиртовала по телефону, была готова подъехать в любую точку города, чтобы только принять заказ. Я не была ленива, мне было несложно сделать за день три-четыре конца по нашей бескрайней столице, я не боялась пройти сорок минут пешком до нужного офиса. Впоследствии эта способность также мне сильно пригодилась для риелторской практики.

Были у меня и недостатки. Я не умела пользоваться компьютером до такой степени, что вообще даже не знала о его существовании на этой земле. О компании «Майкрософт» и процессорах IBM и прочей дребедени я тоже не подозревала. Также я не знала и слова такого: ксерокс или факс. Короче, я ничего не знала и ничего не умела. Но впервые я вдруг усекла правила игры. В моих руках были какие-то бумажки, которые кто-то теоретически мог и хотел купить. И моя задача заключалась в том, чтобы найти этих людей.

За первый же месяц работы в той конторе я заработала больше всех в своем отделе. Наверное, мне повезло. И во второй месяц тоже. Я полыхала таким энтузиазмом, что от этого огня постоянно разгорался пожар. Помню, один мой клиент, начальник автопарка одной крупной компании, производившей табачные изделия, сказал мне:

– Честно говоря, Таня, что бы вы ни говорили, мне эти ваши бумажки на фиг не нужны.

– Но… вы же их купили! – удивилась я, передавая ему подписанные акты.

– Да уж. Вам я просто не смог отказать.

– Почему?

– Черт его знает. Наверное, вы просто можете быть чрезвычайно убедительны, – сказал он, с удивлением глядя на меня.

Впоследствии я, кстати, наблюдала этот странный эффект часто. Люди просто не могли мне отказать. Наверное, я в те годы выглядела как маленький, худенький и голодный потерявшийся щенок с большими черными глазами на бледном лице, хотелось покормить и утешить.

– Что ж, спасибо! – улыбнулась я. Сумма моих комиссионных была внушительной. Мне удалось закончить контракт на весь автопарк табачной компании – двести автомобилей, каждый из которых был теперь оснащен бумажкой – экологическим сертификатом.

– Они мне помешают, что ли, эти ваши нелепые сертификаты? Деньги-то все равно не мои, а с вами очень приятно работать, – хмыкнул клиент.

И когда я, смеясь, рассказала об этом Диляре, та задумчиво прищурилась и спросила меня:

– Слушай, а почему бы тебе не заняться недвижимостью?

– Недвижимостью? – совсем растерялась я. В те времена, когда вокруг все мечтали смотаться на вьетнамский рынок за парой контрафактных джинсов, а я – о пачке креветок, само слово «недвижимость» казалось мне чем-то нереальным, из другого мира, зазеркалья какого-то. Я знала о его существовании. Мир серьезных денег и серьезных людей. Я не была слепа или глуха, я видела людей с цепями из золота на шеях, смотрела, как они выходят из глазастых «меринов», покупают дорогой коньяк VSOP, носят малиновые и темно-зеленые пиджаки из дорогой шерсти. Но они все для меня оставались как бы невидимыми, поскольку не имели ко мне никакого отношения. Где я и где пиджаки. И где, простите, недвижимость. В моих руках никогда не было больше ста пятидесяти рублей. Поэтому мир, где вещи измеряются в тысячах долларов США, для меня просто не существовал. И я не существовала для него. Девушек, выскочивших замуж за психованного рок-музыканта и оставшихся с ребенком на руках, туда не пускают.

– Да, недвижимостью. У меня муж работает в риелторском агентстве. Если хочешь, я с ним поговорю, – предложила Диляра и тем самым второй раз повернула колесо моей фортуны. Это и был мой Шанс. Так я оказалась в «Бауте».

Совет

Если вы в тупике и совершенно не знаете, куда деваться и как жить дальше, – идите в риелторы. Бесценный опыт этой совершенно сумасшедшей работы поможет вам ничего не бояться в жизни и ни перед чем не пасовать. И, кроме того, денег тоже теоретически можно заработать. С этим, правда, сложнее.

Язык птиц

Я очень хорошо помню свой первый рабочий день в элитном агентстве недвижимости «Баут». Элитным оно было потому, что занималось исключительно элитным жильем. Год тысяча девятьсот девяносто шестой, и никто толком не понимает, что это вообще такое – элитное жилье. В народе бытует мнение, что элитное – это когда из окна площадь Красная видна. И чтобы метров побольше. Также по вполне понятным причинам элитным местом считается Арбат. Квартиры на Арбате и тогда можно было продать за огромные деньги, хотя те цены с нынешними сравнить никак нельзя. Впрочем, умелые риелторы, а их можно пересчитать по пальцам, отлично зарабатывают на расселениях старых замшелых коммуналок в арбатских переулках. Их пожилое голодающее население, задавленное перестройкой, ради отдельной квартиры на окраине Москвы и некоторой доплаты с радостью готово расстаться со своими комнатами.

– Вы уверены, что хотите это купить? Имейте в виду, тут полы проваливаются, я не буду потом вам их чинить! – пугают риелторов жители коммуналок. Они боятся, что риелтор потом придет жаловаться. Некоторые вообще считают риелторов чудаками. Собственно, большинство из них вообще не понимает, что риелтор – это только посредник. И что жить в этой купленной квартире он не собирается.

– Вы, главное, выселяйтесь побыстрее, и все, – ласково улыбается риелтор. Он-то знает, что эти самые трущобы с проваливающимся полом и деревянными перекрытиями будут проданы как минимум втрое дороже, особенно если в них сделать так называемый евроремонт. Что это такое и как это понимать – вопрос сугубо индивидуальный. По моему опыту работы в Москве, евроремонт – это понятие крайне растяжимое. По первости, только начиная работать в недвижимости, я еще велась на эти термины, и, если в объявлении было написано что-то типа «сделана косметика» или, опять же, «евроремонт», я ехала туда в первую очередь. Очень часто евроремонтом называли оранжевые обои на стенах, прибитый к кухонной стенке диван и прокуренный серый потолок.