Книга Маргаритки на ветру - Джил Грегори

Оно было необъятным и бездонным, как океан. Вдали, словно громадные сторожевые башни, неясно вырисовывались Скалистые горы, между соснами и елями тут и там маленькими сапфирами блестели озера. У подножия гор темный кобальт сменялся буйством зелени с россыпью поздних летних цветов: маков, астр, конопли, лилий, и белого и пурпурного вереска.

Монтана была краем пышных красот с остроконечными горами, нефритовыми прериями, лавровыми деревьями, виргинским можжевельником и мохнатыми елями.

А еще здесь бесконечный простор, где она может дышать полной грудью, мчаться верхом и чувствовать себя свободной. Свободной от всех своих воспоминаний.

Когда ее взгляд снова остановился на улице, Ребекка почти с удивлением посмотрела на бродивших вокруг кур и собак, чумазых детей, на запряженных в двуколки усталых лошадей – на все то, из чего состояла жизнь этого убогого городка. Она мгновенно взяла себя в руки, но в глубине души чувствовала радость, умиротворенную, счастливую радость.

Она свободна. Свободна от Бостона. Свободна от школы для молодых леди мисс Элизабет Райт, от ужасного школьного здания, до самой крыши увитого плющом. Свободна от угнетающе тесной кельи, которая два последних года служила ей домом. Ей больше не надо есть постную пресную пищу, ловить на себе за столом косые взгляды классных дам, любая из которых тут же грохнулась бы в обморок от страха при виде этого дикого ковбойского городка. Никаких больше расписаний, строгих платьев, которые нужно обязательно застегивать на все пуговицы до самой шеи. Не надо больше преподавать литературу пустоголовым ученицам, ленящимся даже открыть книгу. Там она была одинокой неприкаянной странницей, а теперь вернулась в родные края. Однако дело не в городе и не в людях, живущих в нем. Когда она возьмет лошадь, разыщет маленькую долину, где стоит ранчо отца, доставшееся ей по наследству, когда распахнет по-хозяйски дверь и войдет в старый дом, вот тут-то и будет ее настоящая родина. Она разложит вещи, одежду и утварь, расставит на полках книги и ноты, развесит по стенам картины – и тогда станет навсегда свободной.

А пока она устала от долгого переезда, испытала сильнейшее потрясение из-за случившегося в пути, напугана кровавой сценой, в которой была вынуждена сыграть главную роль. Ей не терпелось поскорее добраться до ранчо, остаться одной и насладиться покоем в собственном доме. Вся ее воля, все помыслы были устремлены к этому.

– Мэм, вы подтверждаете, что застрелили бандита? – спросил Эрнест Дюк, не поверивший своим ушам. Неужели эта элегантная леди, красота которой выдержит самую придирчивую критику, эта изнеженная барышня в бархатной шляпке с перьями, одетая в шелковый с кружевами наряд, правда, слегка помятый, но не потерявший достойного вида, эта девочка убила преступника?! Он не мог скрыть недоверия и стоял, выкатив на нее удивленные глаза. – Разрешите полюбопытствовать, из чего?

Жесткий взгляд фиалковых глаз пронзил его насквозь.

– Вы шериф, сэр?

Эрнест отступил на шаг, словно отброшенный силой этого взгляда.

– О нет. Я мэр Дюк. Но…

– Я предпочла бы обсудить этот вопрос с шерифом.

Сделав рукой жест, который означал, что она более не нуждается в нем, Ребекка отвернулась от Дюка, мельком оглядела тучные формы Миртль Ли и остановила взгляд на Уэйлоне Причарде, с которого пот катил градом.

– Не будете ли вы так добры, – медленно произнесла она, выговаривая каждое слово, как будто обращалась к ребенку или кретину, – привести сюда шерифа? У меня нет ни малейшего желания стоять на жаре до самого вечера.

Под взглядом ее сверкающих глаз Уэйлон покраснел. Он никогда в жизни не видел подобной женщины. Пределом красоты для него была Корал с выгоревшими курчавыми волосами, ласковыми светло-зелеными глазами, но девушка, стоявшая перед ним, просто сводила его с ума. Она похожа на сказочную принцессу, даже ее речь столь же царственна, как осанка и жесты. Лицо изящнее, чем у лучших фарфоровых статуэток его матери, кожа – точно свежие сливки. Гибкая фигура напоминает тонкую иву. Уэйлона поразила в самое сердце ее манера поднимать к небу удивительные фиалковые глаза. В этом было что-то в высшей степени притягательное. Несколько черных прядей выбились из тугого тяжелого узла на затылке и свисали по бокам, вздрагивая при каждом движении головы и придавая ее божественному облику вполне земное правдоподобие.

– Мэ-эм… – проблеял наконец Уэйлон, прерывая неловкую паузу, во время которой его взгляд становился все более подобострастным. – Я приведу к вам шерифа. Для меня огромная честь быть вам полезным. Ничто так не осчастливит меня, как возможность оказать вам эту маленькую услугу.

– Ну так идите же! – взревел Слим, занимавшийся выгрузкой багажа с крыши дилижанса.

И тут кто-то из толпы прокричал:

– Не спеши, Уэйлон. Шериф сам идет сюда.

Ребекка вздохнула с облегчением и, когда толпа расступилась, приготовилась к длительным объяснениям с шерифом, намереваясь вытребовать награду за преступника. У нее в кошельке осталось всего сорок семь долларов – сумма, на которую смешно даже пытаться восстановить ранчо. Ей и без того придется трястись над каждым центом, чтобы выжить здесь без чьей-либо помощи. Мысль о бедности пугала Ребекку, но она успокаивала себя тем, что хотя бы не выглядит бедной. По ее великолепному платью, рубиновому перстню и жемчужному ожерелью можно заключить, что она богата, как Мидас. Ребекка давно поняла, насколько обманчивой бывает внешность.

Прикрыв глаза от солнца рукой, она смотрела в ту сторону, откуда должен был появиться шериф Паудер-Крика. С юных лет Ребекка испытывала ненависть и недоверие к любым блюстителям закона и хотела поскорее разделаться с неизбежными формальностями. Чем реже ей придется встречаться с местным шерифом, тем лучше, но сейчас необходимо получить вознаграждение, а единственный человек, от которого это зависит, – именно шериф. Ребекка давно привыкла решать все проблемы, как только они возникают, не откладывая в долгий ящик. Она быстро все уладит и немедленно отправится на ранчо, чтобы сегодняшнюю ночь уже провести в собственной постели.

Ребекка не знала точно, кого ожидала увидеть перед собой. Может, это будет какой-нибудь лысеющий господин средних лет с брюшком и воспаленными глазами или же почтенный старик с морщинистым лицом, подозрительным взглядом и кривыми ногами. Однако человек, твердо и уверенно шагавший сквозь толпу, не соответствовал ни одному из этих образов.

Шериф двигался грациозно, как индеец. У Ребекки возникло странное ощущение, что и его фигура, и манера держаться ей уже знакомы.

Она почувствовала, как сердце перевернулось у нее в груди.

А потом начало стучать, словно молот…

К ней шел высокий широкоплечий мужчина в голубой рубашке и кожаном жилете, поджарый и мускулистый, с плавной настораживающей походкой. «Не связывайся со мной, – словно предостерегал он. – Я не ищу неприятностей, но и не бегу от них».

«Как он… – подумала Ребекка, вняв подсказкам своей памяти. – Как он».