Книга Признания повесы - Карен Хокинс

Брэндон не моргнув глазом выдержал взгляд брата.

– Я проспал, – мягко проговорил он. – Больше извиняться не буду.

Маркус поджал губы, на скулах заиграли желваки. Но Брэндон не стушевался и глаз не опустил.

– Ну, будет вам, – вздохнул Энтони. – Брэндон, ты должен знать, что мы уже обсудили создавшуюся ситуацию, пока ты спал.

– И приняли несколько блестящих решений, – засиял улыбкой Девон.

Брэндону все это не понравилось.

– Какие решения?

– Кто-то должен навестить эту женщину, – сказал Маркус, – и выяснить ее намерения. И если необходимо, откупиться от нее.

Ничего себе, неужели они...

– Я не поеду к любовнице Чейза. Я откупался от актрисы, с которой у него была интрижка, так он чуть голову мне не оторвал. Больше не стану этим заниматься.

Маркус сложил на груди руки, удовлетворенная улыбка заиграла на его губах.

– Жаль, что ты пропустил встречу.

Брэндон положил голову на высокую спинку диванчика.

– Был бы рад помочь вам, но сегодня я занят. Слишком занят, чтобы огорчать Чейза и провоцировать его на дуэль.

– Если ты не можешь поехать, – сказал Маркус, – попроси кого-нибудь другого. Я просто хочу, чтобы этот вопрос был улажен – и немедленно.

А это мысль. Брэнд посмотрел на Девона.

– Не могу, – тут же сказал он. – Уезжаю из города.

– Когда?

– Прямо сейчас.

– А я, – вставил Энтони, – встречаюсь с Анной у модистки.

– Твоя жена наверняка может отпустить тебя на час-другой, – угрюмо бросил Брэнд.

– Ты плохо знаешь мою жену.

Брэндон разговаривал с Анной много раз и вынужден был признать, что Энтони прав. Анна была очень похожа на сестру Брэнда Сару – такая же упрямая. Видимо, именно поэтому они подружились.

При мысли о Саре Брэндон посмотрел на своего зятя – может, Бриджетон выручит его. Этот человек с готовностью принимал участие во всех семейных делах. Но, словно прочитав мысли Брэнда, Бриджетон покачал головой:

– Таким деликатным делом должен заниматься только член семьи.

– Тогда зачем ты вообще сюда пришел? – нахмурился Брэндон.

– Чтобы не пропустить торжества, разумеется.

Брэндон подумал, что не напрасно питает неприязнь к своему зятю.

– Шли бы вы все куда подальше.

– На этой ноте мы и откланяемся. – Маркус поднялся. – Леди Уэстфорт женщина с характером, в отличие от предыдущих пассий Чейза.

– Кроме того, она весьма красива, – неожиданно вставил Девон. – Ее фиалковые глаза светятся чистотой и искренностью... – Он покраснел, заметив, что все взгляды устремлены на него. – По крайней мере, так говорят.

Брэндон вздохнул:

– Актриса, оперная певица или торговка апельсинами... не все ли равно? Я предложу этой бабенке денег, чтобы она уехала из города, и она их возьмет. Они все берут.

– В таком случае решено, – подвел итог Энтони. Он посмотрел на Маркуса: – Мы закончили?

– Мы – да. А вот Брэндон только начинает. – Суровые голубые глаза Маркуса искрились смехом. – Идемте. Нашего брата ждет насыщенный день.

– Мне казалось, вы хотели остаться на завтрак.

– Хотели, – холодно ответил Маркус, – но не станем отвлекать тебя от твоих обязанностей. Поедим в клубе «Уайтс».

И они ушли, пребывая в таком хорошем настроении, что Брэндон едва не учинил скандал.

Несколько долгих минут, пока оживленная болтовня братьев не затихла, Брэндон оставался на диване, откинув голову на мягкую спинку и сожалея, что не спит.

Ну и утро. Он плохо себя чувствует, устал, в жутком настроении. И шея болит, словно он спал в неудобном положении. Внезапно Брэндон вспомнил о письме. Да, еще нужно позаботиться о приятеле – Уичэме. Но что хуже всего, он должен спасать брата, который, вернувшись в город, настолько разозлится, что постарается проткнуть Брэндона шпагой.

Такое начало дня не сулило ничего хорошего.

Глава 2

К несчастью, женщины, украшающие собой бальные залы Лондона, не идут ни в какое сравнение с теми, которых можно встретить в самых дешевых притонах. Тем больше я ценю мою Лайзу.

Сэр Ройс Пемберли, пытаясь ободрить своего друга, мистера Скроупа Дейвиса, когда означенный джентльмен мрачно рассматривал новый выводок девиц брачного возраста, выстроившихся вдоль стены в «Олмаке»

– Сыграй хотя бы одну партию. Это поможет сохранить ловкость пальцев.

Леди Верена Уэстфорт посмотрела на карты, которые ее брат тасовал с таким искусством, и ощутила легкое покалывание в ладонях. Она сжала кулаки, чтобы унять знакомое ощущение, и слабо улыбнулась.

– Ты проделал весь этот путь из Италии только для того, чтобы подбивать меня на дурные поступки?

Джеймс усмехнулся, его золотистые волосы поблескивали в утреннем свете.

– То, чем ты обладаешь, – талант, а вовсе не «дурные поступки». Отец говорит...

– Избавь меня от высказываний отца. Он считает, что любой порок – это дар до тех пор, пока не доставляет неприятностей.

Джеймс усмехнулся еще шире:

– Другого такого человека нет, правда?

– Нет, и, слава Богу. Еще один такой же человек – и наступил бы конец света.

– Ты говоришь как мама. – Джеймс с любовью посмотрел на сестру. – Как я рад видеть тебя, Верена. Мы слишком долго находились в разлуке.

Она улыбнулась в ответ. Между ней и Джеймсом существовала связь более глубокая, чем можно было себе представить. Связь, которая протянулась через расстояние, отделявшее Верену от ее родных.

Возможно, так получилось потому, что они с Джеймсом – двойняшки, хотя, глядя на них, в это трудно поверить. Да, у обоих светлые волосы, но у Верены цвета чистого золота, а у брата – темно-русые.

Даже глаза у них разные: фиалковые у Верены и карие у Джеймса. Зато одинаковый разрез глаз – миндалевидный и брови вразлет, унаследованные от какого-то предка-славянина.

Отец всегда говорил, что они ведут свой род от русской царской фамилии. Или кого-то в этом роде. Верена встретилась с вопросительным взглядом брата и улыбнулась.

– Я тоже очень рада тебя видеть, хотя ты и приехал среди ночи.

– Ну, не среди ночи.

– Почти на рассвете. И поскольку уже много месяцев я не получала от тебя вестей, не могу не спросить, не приключилось ли с тобой какой беды.

Лицо Джеймса застыло, потом он улыбнулся, в уголках глаз собрались морщинки.

– У меня всегда какая-нибудь беда. Но не волнуйся. Ланздауны родились под счастливой звездой. Невзирая ни на что, наши пути уже предначертаны.