Книга Порочен, как грех - Джиллиан Хантер

– Хочется – вот я и смотрю! – крикнул он ей вслед. Вызов был единственным оружием, которым он располагал.

Она замедлила шаг, обернулась.

– Мальчик у позорного столба. Мне все равно, смотришь ты на меня или нет.

Глава 3

Здравый смысл, а также прошлый опыт общения со старыми соседями предостерегали Элетею, что никому, кто выиграл Хелбурн-Холл в карты, нельзя доверять. Но все-таки даже карточного игрока милосерднее хотя бы одарить сочувствием, если не протянуть ему руку дружбы. Пусть она уже потеряла надежду выйти замуж и стать владелицей собственного поместья. Пусть за последний год она утратила веру в красивых лордов и счастливые финалы. Но судьба вполне может послать в Хелбурн достойного человека, который воспользуется своим везением и поселится здесь.

Кажется, Элетея просит не очень много: только чтобы Хелбурн избавился от своей темной репутации и приобрел достойного владельца и чтобы она могла и дальше прятаться от мира и его горестей.

Егерь ее брата, Йейтс, выбежал из леса, держа на поводке трех волкодавов, отчаянно лаявших на мост. Зеленая шапка егеря съехала ему на левое ухо. Старинное ружье с раструбом, чей оглушительный грохот доказывал, что оно все еще действует, висело у него на плече.

– Мы узнали его имя, миледи. Его кучер подъехал по ошибке к нашему дому. Это Боскасл.

Потрясенная Элетея повернула голову:

– Бос…

– Боскаслы – хорошо известная фамилия, – добавил Купер, сопровождавший ее лакей. – Каждый слуга в Лондоне мечтает о том, чтобы служить у маркиза, а совсем недавно одна из сестер вышла за герцога. О них все время пишут в газетах.

Элетея рассматривала статную фигуру человека, который, казалось, разговаривает со своей огромной лошадью.

«Темный рыцарь», – снова подумала она. Ее опасения смешались со: жгучими воспоминаниями о прошлом. Значит, он вернулся домой, и явно не с большей пышностью, чем уехал.

Лакей кашлянул.

– Вы слышали, что я сказал, миледи? Это не обычный дьявол.

– Значит, какой-то особенный?

– Это Боскасл из Лондона.

– У семьи Боскасл много ветвей помимо той известной семьи, что живет в Лондоне, – пробормотала она, украдкой снова бросив взгляд на широкоплечую фигуру у моста.

Сердце у нее почему-то сильно забилось.

– Вы знаете кого-нибудь из Боскаслов лично? – осторожно спросил егерь.

Он не так давно поступил на службу к ее брату и поэтому плохо знал историю Хелбурна.

– Много лет назад я знала трех молодых джентльменов. – Она невольно улыбнулась. – Мы не общались. Их семья жила недалеко отсюда, когда я была моложе. Но этот человек…

– Сэр Гейбриел Боскасл, – вставил егерь, чей взгляд теперь тоже был устремлен на человека у моста. – Такое имя назвал его кучер.

– Гейбриел. И он стал сэром Гейбриелом?

– Да, – сказал егерь. – Он был кавалерийским полковником.

– Это ему подходит. Он всегда страстно любил лошадей.

– Теперь, как я слышал, он страстно любит другие вещи.

– Вот как, Йейтс?

– Прошу прощения, леди Элетея.

Она подошла к мосту чуть ближе. Темный рыцарь тоже смотрел на нее. Вряд ли он ее узнал. В былые дни ее внешность доставляла ей много мучений. Теперь волосы у нее стали такой длины, что с ними было трудно справиться. Для удобства она одевалась в серо-коричневые цвета и часто забывала надеть перчатки. Но она вовсе и не хотела произвести впечатление на повесу, в которого превратился Гейбриел, как и следовало ожидать.

Судя по тому, что она слышала, ее испорченный мальчик воевал в Испании, слыл во всех полках ужасным повесой и игроком, который безжалостно выигрывал в карты собственность беспечных молодых джентльменов.

Она всегда молилась, чтобы он не кончил плохо. Мама была права… только вот конец на самом деле еще не настал, да? В юности жизнь у него была нелегкая. Возможно, он делал все, что мог. Его отчим имел репутацию человека жестокого.

Теперь Элетея знала то, чего не знала тогда. Она поняла, что люди, даже те, которые заявляют, что любят вас, могут сильно огорчить. Могут причинить вам боль самыми неожиданными способами.

– Что мы будем делать, миледи? – спросил лакей. – Вид у него устрашающий.

– Думаю, что так оно и есть.

Она и сама не знала, что делать. Можно было посмеяться над иронией судьбы, но разумнее было бы поехать в деревенскую церковь и попросить благословения у викария. В сэре Гейбриеле, конечно, есть что-то дьявольское, что никак не соответствует ее желанию увидеть, как во владение Хелбурном наконец-то вступает достойный хозяин.

Но ведь она не отвечает за его нравственность.

Она медленно пошла к нему.

– Гейбриел Боскасл? Не верится, что такое возможно. Столько лет прошло! Неужели это действительно вы?

Он рассмеялся немного смущенно, не сделал ни шага по направлению к ней, но смотрел так внимательно, что она поняла – все слухи о нем правдивы.

– Если я признаюсь, что это я, не застрелят ли меня за какое-то преступление, в совершении которого меня никто не обвинял?

– А вы совершили много преступлений? – насмешливо спросила она.

Он улыбнулся, и от этого лицо у нее непроизвольно вспыхнуло.

– Вы собираетесь наказать меня, если я в них признаюсь?

– Нет.

– Какая жалость!

Она подошла к нему достаточно близко, чтобы рассмотреть его при лунном свете, падающем сквозь листву деревьев. О, какое мрачное лицо! Та же твердая лепка черт, пристальные синие глаза, горевшие внутренним огнем, но теперь он стал старше, сдержаннее, все следы пережитого в детстве унижения и страданий были скрыты – если не мертвы. Неровный пурпурный шрам, который разделял надвое его нижнюю челюсть и скрывался в морщинистой ране поперек шеи, выглядел ужасающе, но не уродовал его. Не знай она его раньше, она могла бы испугаться.

Манеры Гейбриела всегда заставляли умолкнуть того, кто приближался к нему. Теперь же на лице его было клеймо, которое обескураживало всякого, чье присутствие было ему нежелательно. Наверное, подумала она, он ничего не имеет против ее присутствия. Но все же каким-то образом он вызывал у нее желание «сунуться куда не надо», по выражению ее покойного батюшки.

Элетея резко остановилась у самого моста.

– Вряд ли вам следует переходить реку здесь, – спокойно заметил он, окинув взглядом ее закутанную в плащ фигуру. – Вы можете упасть, и мне придется вас спасать.

Она вздохнула. Голос у него стал грубее, чем она помнила, циничнее – насколько это возможно – и ниже, как у человека, держащего себя в узде.