Книга Последний еврей из КГБ - Борис Барабаш

– Па!

– Что?

– Ты извини, но я хочу тебя спросить.

– Спрашивай.

– Вот ты Аксельманам помогаешь. А были у тебя случаи, когда тебе приходилось евреев преследовать?

Папа задумался. Мой вопрос застал его врасплох. Это было видно. Несколько раз он собирался что-то сказать, но вместо этого он только громко вздыхал, и шел молча дальше.

– Ты обиделся? – спросил я папу.

– Да нет. Чего обижаться? Просто не знаю, шё сказать. Вроде бы легкий вопрос, а ответить сложно.

– А ты ответить, как есть.

– Конечно, я отвечу, как есть. А как иначе? Придумывать? Или обманывать? Просто, если ответить коротко «да» или «нет», ты можешь неправильно понять. Ну, хорошо… Поговорим и об этом… Ты меня слушаешь?

– Конечно!

– Ну, так, слушай, шё я тебе скажу. Вообще-то, если говорить строго по букве закона, так перед законом все равны. Ты это понимаешь?

– Конечно.

– Хорошо… Еврей, не еврей. Какая разница? Если еврей нарушает, так шё его за это, на Кавказ, в санаторий отправлять? Мало среди евреев преступников? Или их было мало до революции? Или в Америке? Это не подход, не критерий. Судят же не из-за национальности, а за совершенные действия. Это только немцы убивали нас не за то, шё кто-то преступник. Они убивали нас только потому, шё человек – еврей. Это тоже понятно?

– Да.

– Теперь дальше. Органы госбезопасности не занимаются, так называемой, общекриминальной преступностью. Сфера их интересов – безопасность государства. Шё это значит? Это значит, шё они занимаются самыми опасными видами преступлений. Такими преступлениями, которые представляют собой угрозу существованию государства, или могут вообще разрушить государство. Вор залез в квартиру, обокрал. Ну, сколько человек пострадало? Пять, десять. А другой статейки пописывает, книжки, или гадость всякую распространяет. Вроде, никто не пострадал. Ничего ни у кого не украли. Но на самом деле, ущерб от такого рода деятельности намного больше, чем от кражи.

– Почему?

– Потому шё, люди начинают сомневаться в правильности курса партии и государства. Такие действия подрывают веру людей. А это очень опасно. Потому шё вера горами движет, как говорится. Если человек убежден в своей правоте, его ничего не сможет сломать. Он выдержит любые трудности. Вон, как было во время войны. Как было трудно! А выдержали! Кору от деревьев ели! А выдержали! Сломали немцу хребет! Никто не мог. А мы смогли! Почему? Потому шё верили, знали! Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!

– Так это Сталин, по-моему, сказал?

– Да. Сталин. Он сказал, то, шё у каждого было в душе. Но я сейчас не о нем тебе говорю, а о вере людей. Если ее подорвать, тогда человека можно брать голыми руками. Поэтому те, кто старается это делать, представляют собой очень большую угрозу для государства. И государство с ними борется.

– Понятно.

– Среди тех, кто занимался такой вот деятельностью, были, есть и будут, евреи. А почему нет? Евреям, как говорится, всегда больше всех надо. Это у нас в крови. Видят какие-то безобразия, и начинают…

– Ну, так это правильно. За что наказывать?

– Слушай. Критиковать можно и нужно. Мы уже об этом с тобой говорили. Какие-то недостатки есть в любой стране. Просто не надо из этого делать неправильные, далеко идущие выводы.

– Это, какие?

– Выводы о том, например, шё какие-то недостатки исходят из самой природы политической системы государства. Чего-то у нас нет, и это, мол, из-за того, шё у нас социализм. А, вот, в капиталистической стране такого, мол, быть не может. Там все хорошо. И начинают людям голову морочить, подтачивать фундамент всего государственного здания. Это правильно? Это неправильно! Кто такое потерпит?

– Это тоже понятно. Мы об этом говорили.

– Очень хорошо. Главное, шёбы ты меня понимал.

– Я тебя понимаю.

– Теперь, шё касается непосредственно твоего вопроса. Приходилось ли мне вести дела, где фигурировали евреи? Приходилось. И каждый раз это мне был нож в сердце. На мое счастье, мне не часто доводилось вести такие дела. Во-первых, начальство попадалось мне приличное. И они старались мне таких дел не поручать. Видимо, понимали. Во-вторых, когда появлялась чуть какая возможность, я сам подходил к руководству, и что называется, брал самоотвод. Не всегда это было легко. Точнее сказать, всегда было нелегко. Меня могли заподозрить в сочувствии, или еще черт знает в чем. Но… Мне везло. Так что, совесть моя в этом смысле, спокойна.

– А когда не удавалось отойти от дела?

– Тогда приходилось его вести. А шё было делать? Но по совести я тебе скажу так. Иногда попадались такие евреи, шё… Не дай бог! Стыдно за людей, честное слово! На них же смотрят! Это русскому можно вести себя, как он хочет. Он у себя дома.

– А мы нет?

– А мы нет. Здесь – Россия. И не надо их учить, как жить. Попросят совета, другое дело. Или когда нас касается. Тоже можно, и даже нужно отстаивать свое мнение. Но когда еврей начинает выступать против государства…! Или когда он работает против своих же, евреев! И за что? Тебя шё, трогают? Не! Он начинает доносить просто за шмат хлеба с маслом! Придумывать! Писать доносы на приличных людей! Фу! Стыд и позор! Когда такое попадалось, не знал, куда глаза девать! И как я должен был к таким относиться? Как, по-твоему?

– Не знаю.

– Не! Ну, как, по-твоему? Целовать его в одно место, только за то, шё он еврей?

– Не знаю…

– А! Вот видишь! Не знаешь. А мне надо было знать. И не просто знать, а еще и решение принимать. Откажешься от дела, его передадут другому. А тот, другой, начнет обыгрывать еврейскую тему. Тоже этого не хочется. Верно?

– Верно.

– Вот… Так что, как видишь, не так прост твой вопрос. Но, повторяю, мне не часто приходилось заниматься делами, в которых фигурировали наши. У меня был другой профиль работы. Евреи, в основном, занимались критикой советского государства, т. е. антисоветской деятельностью. А я работал в контрразведке. Шпионов среди наших я встречал нечасто.

– Но были?

– Были. К сожалению.

– Из-за чего они это делали?

– Из-за денег. Всегда из-за денег. Был, правда, у меня один случай, когда человек согласился передавать секретные сведения из-за антисоветских убеждений. Но это был один единственный случай.

– Интересно. А из-за каких убеждений он это сделал?

– Я же сказал. Из антисоветских. Ну, там был сложный случай. Я, кстати, от ведения того дела отказался.

– Расскажи, па!

– Рассказать… Ну, хорошо. Я тебе расскажу. В общем, дело было так. Евреи, в основном, были преданы советской власти. Особенно люди нашего с мамой поколения. Советская власть дала нам много возможностей. Особенно, до войны. Ты мог стать тем, кем ты хочешь. Когда такое было? Поэтому люди с большой благодарностью и преданностью относились к советской власти. Это была власть простых людей и для простых людей. Были, конечно, огрехи. А где их нет? Но, в основном, довоенный период был периодом расцвета еврейского народа в СССР. После войны ситуация поменялась. Потому шё поменялась международная обстановка. Так шё, мы против советской власти ничего не имели. Наоборот. Всячески поддерживали. Но в последние годы жизни Сталина, а особенно, когда Сталина не стало, медленно, но уверенно стал опять выползать из щелей антисемитизм. Как ядовитый газ. При Хрущеве немного, и скрытно, а при Брежневе уже в открытую. Особенно, после 67-го года. Тогда Израиль за шесть дней разгромил арабов, советских друзей, и власти начали мстить за это евреям внутри страны. Потому шё Израилю они ничего сделать не смогли. Вот такая политика! Такие людишки пришли к власти в стране! Мы сначала не могли в это поверить. Думали, случайности, наговоры. Но потом нам стало всё ясно. Нам много объяснять не надо. Мы быстро соображаем, шё к чему. Вот именно тогда и появились те, кто захотел уехать в Израиль. Они, наверное, были и раньше, эти люди. Но возможностей таких у них не было. При Брежневе такие возможности появились. Кого-то выпускали, но большинство, нет. И, вот, один из таких «отказников» стал сотрудничать с иностранной разведкой. Он это сделал по двум причинам. Первая – месть. Его семью не выпустили из страны в Израиль. А они были такие, религиозные. Знали и соблюдали еврейские праздники. Они подали документы на выезд, а им отказали.