Книга Мамаево побоище. Русь против Орды - Юрий Корчевский

Хан разослал во все стороны дозоры, повелев одному из них идти в сторону Коломны.

— Встретишь москвитян — боя не принимай, уходи назад. Твоя задача — известить меня, где враг! — напутствовал он десятника.

Гонцы же отправились к Ягайло. По договору, он уже должен был подойти к Одоеву. Хану надо было точно знать, где находятся союзники и где Дмитрий.

Через три дня примчался взмыленный дозор с неприятным известием. Десятник, он-баши, спрыгнув с коня, упал на колени.

— Великий хан, войско Дмитрия подходит к Дону. Насколько мы успели разглядеть, с ним три тумена конницы и обоз. Нам встретилась конная разведка москвитян, но по твоему приказу мы не стали приближаться и ушли.

— Вы всё сделали правильно. Иди, отдыхай!

Хан зашёл в свой шатёр, уселся на подушки. Он просчитался, полагая, что Дмитрий будет ждать его на Оке, в районе Коломны. Русские всегда делали так, ожидая врага за рекой, надеясь не допустить переправ или напасть во время её, когда войско противника наиболее уязвимо. А Дмитрий двинулся вперёд, по землям рязанским. Что ж, это, может быть, даже и хорошо. Князь Рязанский, Олег, не потерпит на своей земле чужаков. Тем более что любое войско в походе, да на чужих землях, занимается грабежом.

Он и не знал, что князь Дмитрий при смотре войск на Девичьем поле у Коломны строго-настрого запретил трогать и обижать рязанцев.

Войско Дмитрия велико, но его — ещё многочисленней. Пока Дмитрий наведёт мосты, пока переправятся... А время идёт.

На марше по дороге тысяча воинов конных растягивается на третью часть фарсанга, по-русски — на версту. Русское воинство Растянется на тридцать вёрст, да ещё обозы. Переправа займёт много времени. Пожалуй, это удобный случай! Сам Аллах посылает ему, Мамаю, сигнал. Надо атаковать! Войска Дмитрия частично успеют переправиться, но останутся разделённые рекой. Другого такого случая может просто не представиться. Ну и что, что союзники — тот же Ягайло — не успел подойти? Он, Мамай, сам разобьёт Дмитрия, и обозы и трофеи достанутся его татарам. Тем более громкой и великой будет победа.

Хан призвал к себе мурз и объяснил, что Дмитрий наводит мост, желая переправиться. Глаза мурз сразу загорелись, они поняли Мамая с полуслова.

— Поднимайте конных и скачите к переправе. Пехота пусть догоняет. Полагаю, мы разобьём Дмитрия раньше, чем генуэзцы успеют подойти.

Мурзы быстро покинули шатёр. Взвыли боевые трубы, ударили барабаны и литавры. Шум подняли неимоверный. Сотни, тысячи и десятки тысяч воинов покидали лагерь. Пехота строилась походной колонной.

Сам Мамай взлетел в седло. Он хотел руководить боем, насладиться в полной мере гибелью и отступлением ратников Дмитрия, вкусить сладость победы. В конце концов, каждый воин живёт ради этого сладкого мига.

Но как ни гнали всадники коней, добраться засветло до переправы Дмитрия они не успели.

Войско остановилось на ночёвку. Хан от досады грыз ногти, срывая злость, избил ногайкой ни в чём не повинного слугу.

Костры разводить хан воинству запретил. В ночи их свет далеко виден, незачем себя обнаруживать. Мамай распорядился выслать вперёд лазутчиков, желая к утру знать диспозицию войск Дмитрия. Сам улёгся спать на мягкие подушки в шатре.

Мамай встал рано утром. Воинский стан не спал. Воины сидели кружками, по своим десяткам, жевали вяленую конину, нас, точили оружие. Погода была великолепной: тепло, на чёрном небе сияли крупные звёзды.

К шатру Мамая стали съезжаться мурзы. Войско надо было выстраивать прямо после вчерашнего перехода, времени катастрофически не хватало, и Мамаю надо было определить диспозицию.

После недолгого обсуждения было решено часть конницы поставить впереди войска — для лобового удара, за ними — генуэзских копейщиков и армянскую пехоту. С флангов пешцев будет прикрывать конница союзников-черкесов, а также ясы и буртасы. Руководить боем хан решил с единственного возвышенного места — с Красного холма, где и велел поставить шатёр и где должны были расположиться сигнальщики. За Красным холмом, оставаясь невредимым для Дмитрия, должны были расположиться тяжеловооружённые, закованные в броню наёмники, своего рода резерв на случай прорыва русских или для нанесения удара в переломный момент боя. Эта конница из крымских татар была его гордостью, его надеждой.

В заключение хан определил место подле своей ставки для трёх пушек мастера Раиля. Это была неприятная неожиданность для русских. Доселе пушки в столкновении войск не применялись. После отъезда мурз стан татар пришёл в движение. Пешие начали выстраиваться, конные же татары бросились к табунам, начали ловить своих коней и занимать свои места. Шум поднялся при передвижении изрядный — гремело оружие, звенели удила, раздавался топот копыт.

Мамай поморщился. Вот-вот должно было взойти солнце, и тогда он увидит перед собой войско Дмитрия. И великий князь Московский увидит его воинов и устрашится их числу. Никогда ещё Мамай не водил на Русь такого многочисленного войска. А если ещё поспеют союзники? От Олега Рязанского пришла пока тысяча воинов, их тысяцкий велел передать слова Олега: «Воссоединившись с ратью Ягайло, они, подчиняясь повелению Ягайло, обойдут рать Дмитрия и ударят в тыл».

При воспоминании об этих словах Мамай ухмыльнулся: «Пока они соединятся, да пока подумают, как лучше ударить, он уже успеет разбить войско князя. И тогда все трофеи достанутся ему одному, а воины, передохнув после кровавой битвы, не встречая более сопротивления, пройдут по Руси. Имя его, Мамая, запомнят потомки». Грудь хана распирало от гордости.

Однако погода по-осеннему начала портиться. От речушек, ручьёв и рек стала подниматься серая мгла, и вскоре густой туман окутал построившиеся для боя войска.

Мамай проехал на Красный холм. Огромный, с десятую долю фарсанга, он возвышался над местностью. Но и с него ничего не было видно вокруг, только водянистая мгла.

На холме уже поставили шатёр, рядом стояли сигнальщики с бунчуками, барабанщики армянские, трубачи татарские, литаврщики генуэзские. Тут же, верхом на конях восседали мурзы из свиты.

Взошло солнце, едва проглядывающее тусклым жёлтым пятном над горизонтом. Но проклятый туман не рассеивался. Начало парить. Воины в войлочных поддоспешниках под броней начали потеть. На доспехах стали собираться капельки влаги.

Лучники убрали луки в сагайдаки, закрыли колчаны со стрелами. Для лучника влага — беда, нет ничего хуже.

Время шло, а туман всё не рассеивался.

Со стороны войск Дмитрия раздавался шум, какой бывает, когда воины занимают или уже заняли свои места и готовятся к бою.

Туман мешал обеим ратям.

Часам к десяти подул лёгкий ветерок, и верхняя часть тумана стала рассеиваться. Сверху проглянуло солнце, начало понемногу пригревать, и через час туман полностью рассеялся.

Взору рядовых воинов и мурз предстало стоящее перед ними войско противника. Рядовые конники видели перед собой только сторожевой и передовой полки, радуясь в душе малочисленности врага. Сам же Мамай, находясь на холме и сидя верхом на лошади, видел дальше и был удивлён. Перед ним, на половину фарсанга от его войска стояла плотная стена ратников. Влево и вправо, на двадцать полётов стрелы, половину фарсанга занимала конница русских.