Книга Николай I и его эпоха - Михаил Гершензон

Представляя В.И.В. этот очерк истории вверенного мне министерства в течение десяти лет, я имел преимущественно в виду утвердиться в мысли, что это десятилетие протекло не без заметных следов и что усердием лиц, принадлежащих к министерству, достигнуто несколько результатов утешительных для всех и каждого и оправдывающих неусыпное попечение В.В. о сей важной ветви государственного управления. Сверх того, нахожу себя обязанным оставить на будущее время неоспоримое свидетельство, что лица, коим В.В. поручили, под вашим наблюдением, распоряжение этой частью управления, руководствовались не слепым подражанием иноземному, не изменчивым проявлениям той или другой мысли, еще менее прихотливой оценкой случайных событий, но рационально, твердо и неотступно покоряясь во всех движениях коренным началам, стремились ежедневно ближе и ближе к цели, систематически определенной.

В заключение всеподданнейше осмеливаюсь с умилением выразить перед В.В., что я считаю себя, в полном значении слова, счастливым, что удостоился быть, на протяжении 10-ти лет, орудием ваших высоких видов, исполнение коих не могло бы иметь успеха, если бы беспрерывное внимание В.И.В., ваш опытный взгляд, ваше драгоценное, никогда не изменяемое доверие не осеняли меня и министерство на каждом шагу и во всех оборотах служебной деятельности.

Подписано: Уваров

Из книги «Десятилетие Министерства народного просвещения 1833–1843». СПб. 1864, стр. 1–4 и 106–108.

Средняя и высшая шкала после 1848 года

Вследствие политических движений на Западе, совершенно чуждых России, в 1848–1849 годах последовали для русских университетов новые стеснительные распоряжения. Уже в марте 1848 года воспрещено было отпускать и командировать за границу лиц, служащих в Министерстве народного просвещения. В апреле 1849 г. ограничено было число своекоштных студентов в университетах 399 человеками, не распространяя этого на медицинские факультеты, а в Дерптском университете на медицинский и богословский факультеты. При этом замечено было, что признается полезным, чтобы «дети благородного сословия» искали преимущественно, как потомки древнего рыцарства, службы военной перед службой гражданской. На сей конец им открыта возможность поступать в военно-учебные заведения или же прямо в ряды войск, для чего университетское образование «не есть необходимость». Но студентам медицинского факультета воспрещено было переходить в другие факультеты, и вообще, прием вновь студентов был приостановлен, пока число их не войдет в положенную норму.

Вследствие этих распоряжений число студентов и слушателей, постоянно возраставшее со времени устава 1835 года, в 1849 году быстро падает, но в ближайшее за тем время снова достигает почти такого же размера. Этот факт объясняется только тем, что большинство предпочитало пойти даже на медицинский факультет, лишь бы только не остаться вне университета. Следующая таблица показывает это движение.

Университеты / Годы / Слушатели

СПБ

1836 — 299

1847 — 733

1848 — 731

1849 — 503

1850 — 387

1852 — 358

1854 — 379

Москва

1836 — 441

1847 — 1198

1848 — 1168

1849 — 902

1850 — 821

1852 — 861

1854 — 1061

Харьков

1836 — 332

1847 — 523

1848 — 525

1849 — 415

1850 — 394

1852 — 443

1854 — 457

Казань

1836 — 191

1847 — 368

1848 — 325

1849 — 303

1850 — 309

1852 — 321

1854 — 366

Киев

1836 — 203

1847 — 608

1848 — 663

1849 — 579

1850 — 553

1852 — 522

1854 — 675

Дерпт

1836 — 536

1847 — 568

1848 — 604

1849 — 544

1850 — 554

1852 — 607

1854 — 613

Итого

1836 — 2002

1847 — 3398

1848 — 4016

1849 — 3256

1850 — 3018

1852 — 3112

1854 — 3551

Таким образом, означенное ограничение было, в сущности, не ограничением числа студентов, а направлением их занятий по случайным обстоятельствам и посторонним науке соображениям. Болезненно отразился такой оборот дел на самом Уварове. Нервный удар, которому он подвергся в сентябре 1849 года, заставил его проситься в отставку. Место его занял князь П. А. Ширинский-Шихматов, бывший министром по день своей смерти (6 мая 1853 г.), когда вступил в министерство д. т. с. А. С. Норов (1858 г.). В октябре 1849 года (когда был уволен Уваров) университеты лишились права избрания ректоров. С этого времени ректором мог быть даже посторонний, но имеющий только ученую степень; избрание деканов было также ограничено (например, в Московском университете, вместо избранного Грановского, был назначен Шевырев), сделано было распоряжение принимать в студенты собственно детей дворян (январь 1850 г.). Право академии наук и университетов выписывать из-за границы без цензуры книги и периодические издания, несмотря на заявления министра народного просвещения, все-таки было ограничено (до 1859 г.). С конца 1849 года прекращено было преподавание государственного права европейских держав, которое не преподавалось до настоящего царствования (1858 и 1860 гг.); в 1850 году та же участь постигла кафедру философии, за исключением логики и психологии, чтение которых было поручено (во всех высших заведениях: университетах, главном педагогическом институте и Ришельевском лицее) профессорам богословия, обязанным преподавать их по установленным духовным ведомством программ, причем даже студенты православного исповедания Дерптского университета обязаны были посещать эти лекции у профессора богословия, тогда как для прочих исповеданий их читал светский профессор. Вместо философии было введено преподавание педагогики, с целью практических знаний казенных студентов, приготовляющихся к учительскому званию. Само наблюдение за преподаванием логики и психологии в высших учебных заведениях было возложено на тех же наблюдателей духовного ведомства, которым поручен был надзор за преподаванием закона Божьего (1852 г.). Но уже с начала 1850 года введены были известные инструкции ректору и деканам, распространенные и на другие высшие учебные заведения (лицей и педагогический институт) и определявшие систематический надзор за преподаванием. С этого времени все преподаватели перед началом курса должны были представлять точные программы преподавания с указанием сочинений, которыми они будут пользоваться. Преподавание должно было, с одной стороны, удовлетворять всем научным требованиям, а с другой — целям нравственным, «чтобы в содержании программы не укрылось ничего, несогласного с учением православной церкви или с образом правления и духом государственных учреждений». Деканы должны были возможно чаще посещать лекции и за малейшее отступление, хотя бы то было и безвредное, доводить о том до сведения ректора. После этого надзор усиливался, а при повторении того же отступления следовало немедленно принять меры к пресечению зла. Надзор усиливался наблюдением при испытаниях и проверкой лекций профессора в рукописях. О характере преподавания представлялись определенные отчеты. За чтением деканов должен наблюдать ректор, который сам не несет профессорских обязанностей.