Книга Норманны и Киевская Русь - Андрей Амальрик

К сожалению, работа Свердлова писалась при господстве официального советского антинорманизма и поэтому М. Б. Свердлов отмечает ошибочность взглядов дореволюционных ученых, считавших Русский закон скандинавским правом. Эту ошибочность он никак не доказывает, ссылаясь на историографические обзоры Шушарина и Шаскольского. Считал ли так сам Свердлов или отдавал дань официальному антинорманизму, сейчас сказать сложно. Советские исследователи С. В. Юшков, В. В. Мавродин, Б. Д. Греков стремились видеть в Законе русском право восточных славян и старались обосновать свою точку зрения, что должно было соответствовать разрабатываемой ими «славянской» теории происхождения Руси.

А. А. Амальрик здесь следует за М. Н. Тихомировым (Тихомиров 1941), А. А. Зиминым (Зимин 1999) и другими учеными, также выделявшими в составе Русской правды Древнейшую правду, и предполагает, что она была записана при Ольге и окончательно оформлена при Владимире, возможно в связи с очередным обращением к варягам за помощью. Амальрик считает, что новгородцы вынудили Ярослава распространить действие Древнейшей правды, которую он связывает с первыми 11 статьями на словен. Амальрик предполагает, что ранняя Древнейшая правда, появившаяся в дружинной среде, может быть датирована IX–X вв.

Создается впечатление, что Амальрик следовал за мыслью Л. К. Гетца (Goetz 1910) о соответствиях между договорами руси с греками и Русской правдой, что, по его мнению, говорит о профессиональном, дружинном смысле слова «Русь». М. Н. Тихомиров стремился опровергнуть эти наблюдения Гетца. Однако Зимин подтверждает здесь мнение Гетца и Амальрика. По его мнению, сравнение норм обоих памятников демонстрирует их близость. Круг мстителей в этих документах один и тот же (Зимин 1999: 58). Так что взгляды А. А. Амальрика по вопросу происхождения и терминологии Русской правды оказываются на уровне современных взглядов по данному вопросу.

Попытки современных антинорманистов на основе общих рассуждений и ссылок на работу С. В. Руссова приписать русскую правду варягам-ваграм с берегов Балтийского моря (Меркулов 2014: 104–116) остаются вне современной исторической науки.

И остается вопрос: насколько кровная месть была присуща восточным славянам. Э. В. Георгиевский отмечает нечастое упоминание о мести у восточных славян. Рассматриваемые Георгиевским примеры упоминания кровной мести в летописи (месть Ольги древлянам, неудавшаяся месть Рогнеды Владимиру и т. д.) относятся к скандинавскому периоду Киевской Руси. А в Правде Ярославичей, т. е. с окончанием скандинавского периода и ассимиляцией скандинавов-русов в славянской среде, месть законодательно отменяется (Георгиевский 2005: 43, 45, 47).

А. А. Амальрик убедительно объясняет появление в Русской правде Ярослава наряду с профессиональными терминами «гридин», «купчина», «ябетник», «мечник» этнического термина «словенин».

По А. А. Амальрику, термин «русин», стоящий в этом ряду, является обозначением старшего дружинника. Согласно А. А. Шахматову, термин «Русь» связан с Киевщиной, но А. А. Амальрик отмечает случаи появления термина «русин» в документах именно Северной Руси. То есть, следуя в целом схеме А. А. Шахматова, А. А. Амальрик в то же время, как объективный исследователь, отмечает слабые места и ошибки в аргументации А. А. Шахматова.

[Доказательства норманнства Руси]

Для доказательства норманнства Руси Амальрик ссылается на топонимику Северной Руси, а именно Новгородско-Ладожского района, отмеченную в работе Экблома.

Рыдзевская в работе от 1939 г. (опубликованной только в 1978 г.) отмечает также, что с привлечением ранее недоступного топонимического материала географически распространение топонимики, производимой от скандинавских личных имен, совпадает с районами проникновения скандинавов на территорию Древней Руси.

Правда, признавая это, она отрицает возможность скандинавской колонизации этих районов. Рыдзевская подчеркивает, что нет ни одного городского центра, основанного скандинавами, название которого объяснялось бы из скандинавского языка (Рыдзевская 1978: 136). Рассматривая работы замечательного скандинависта Е. А. Рыдзевской, мы все же должны учитывать, что как ученый, проходивший по «Академическому делу» в 30-е гг., даже выдерживая свои работы в духе объективной науки, никаких других выводов, кроме антинорманистских, она в то время делать не могла.

Следующим доказательством норманнства Руси Амальрик считает русские имена порогов у Константина Багрянородного. Он сопоставляет найденную на Готланде руническую надпись, упоминающую «русское» название порога Айфор и один из камней у Ненасытецкого порога Руфстайн (Ровстейн) – «Рваный камень», название которого, кстати, сохранилось у лоцманов на Днепре до позднего времени (Афанасьев-Чужбинский 1893: 100).

Еще одним доказательством скандинавского происхождения русов А. А. Амальрик считает имена русов в договорах с греками. В работах Мельниковой и Циммерлинга отмечены и имена скандинавского происхождения, встречающиеся в новгородских берестяных грамотах (Мельникова 1999; Циммерлинг 2013). Далее Амальрик ссылается на свидетельства Лиутпранда о скандинавском происхождении русов.

А. А. Амальрик, на основе приведенных доказательств, приходит к выводу о норманнском характере руси. Современная историческая наука опирается на те же основные доказательства скандинавского происхождения руси плюс остальные прямые и косвенные свидетельства источников и, особенно, археологии (Андрощук, Зоценко 2012).

Однако для поддержания своей гипотезы о профессиональном значении начального термина «Русь» А. А. Амальрик считает, что вывод: русский означает «норманнский» – слишком смел и скорее нужно говорить о том, что «русский» язык – это норманнский язык старшей дружины.

Есть спорная гипотеза, что русы говорили на особом диалекте Old Norse (Stender-Petersen 1953; Strumiсski 1996; Николаев 2012). Щавелев приводит в качестве примера такого смешанного языка позднего времени «руссенорск» (Russenorsk) – смешанный русско-норвежский пиджин XVIII в. (Щавелев 2013: 116). Но в науке эта гипотеза пока признания не получила.

Данное положение А. А. Амальрика мне кажется несколько натянутым. Тогда и славянская знать, имена которой впервые появляются в договоре 945 г., входившая в состав старшей дружины, должна была бы говорить на скандинавском языке. Уровень языковых заимствований тогда мог бы быть другим.

Еще одним доказательством, которое приводит Амальрик, являются скандинавские имена послов в договорах 911 и 945 гг. И действительно, отрицать скандинавский характер этих имен очень сложно.

Даже Гедеонову пришлось признать, что 15 имен носят, несомненно, скандинавский характер. Но тот же Гедеонов показал, что при желании с помощью сложных лингвистических построений и некоторых натяжек можно имена несомненного скандинавского характера превратить в славянские или даже тюркские (Гедеонов 2004: 226–235).

Поскольку греки не называли скандинавов норманнами, то большое значение, по мнению Амальрика, имеет свидетельство Лиутпранда. Посол короля Бренгария, а позже императора Оттона обнаружил во время посольства в Византию, что греки называют норманнов Ρϖς. Кроме того, Амальрик указывает, что тот же Лиутпранд сообщает о нападении князя народа Ρϖς Ингера на Константинополь.