Книга Властью Песочных Часов - Пирс Энтони

— Мы оба должны максимально выкладываться на работе, — энергично говорил Сатана. В ораторском мастерстве ему не откажешь! Ухо отчетливо различало большие буквы в его речи. Нортон обратил внимание, что слово «инкарнации» Дьявол произносил без придыхания, с маленькой буквы, даже когда он включал «себя любимого» в этот класс существ. — По сути дела, мы с вами художники, творческие натуры, ибо превращаем нашу работу в произведение искусства и своими свершениями созидаем нетленный памятник. Я на седьмом небе от счастья, когда мне удается искоренить зло в заблудшей души, которая в противном случае была бы потеряна! Собственно говоря, мы этим и заняты в Аду — неустанно путешествуем по улицам этого последнего пристанища и пытаемся внушить хотя бы элементарное представление о Добре самым закоренелым и безнадежным грешникам.

— О, не сомневаюсь, — кивнул Нортон с натянутой улыбкой. Было ясно, что Сатана так мягко стелет с целью переманить Хроноса на свою сторону. Однако неприятней всего было то, что аргументы Князя Тьмы выглядели достаточно убедительно.

— Насколько я знаю, вы потеряли любимого человека, — сочувственным тоном произнес Сатана.

— Теперь Орлин в Раю, — твердо заявил Нортон, желая закрыть эту тему. Говорить о своей потере ни с кем не хотелось — тем паче с Сатаной! Если тот станет трепать ее имя, это неизбежно осквернит память о возлюбленной.

— Полагаю, вы в курсе того, что вам не обязательно прозябать в одиночестве, — сказал Сатана, деликатно угадав его нежелание длить разговор о покойной Орлин. — Здесь, в Чистилище, предостаточно душ женского и мужского пола, желающих всячески угодить своему хозяину и тем самым поправить собственный баланс в сторону Добра. Позвольте мне продемонстрировать вам кое-какие возможности.

— Я в этом не нуждаюсь! — поспешно возразил Нортон.

— Да дело-то пустяковое, сэр. Лишь позвольте мне пригласить вашу горничную…

Сатана щелкнул пальцами, и рядом с ними из воздуха соткалась хорошенькая девушка — волосы убраны под платок, тряпка для пыли в руке. Она была несколько ошарашена тем, что внезапно очутилась в другом месте и перед публикой.

— Нет-нет, этот наряд никуда не годится! — воскликнул Сатана с заботливой интонацией доброго дядюшки. В ту же секунду на горничной оказалось нарядное вечернее платье, которое выгодно подчеркнуло все прелести ее фигуры. — Ах да, волосы! — сказал Сатана, и платок на голове сменился бриллиантовой тиарой. — Лапочка, готова ли ты удовлетворить более интимные потребности своего хозяина?

Девушка с восторгом оглядела новое платье, коснулась тиары на голове и проворно выпалила:

— Я полностью к услугам повелителя.

— Послушайте, — обратился Нортон к своему гостю, — у меня ни малейшего желания…

Тут он лгал. И девица, и весь этот эксперимент приятно взволновали его.

— Тьфу ты, какой я несообразительный! — шутливо вскричал Сатана. — Зачем вам незнакомка! В последнее время вы стали однолюбом и больше не смотрите на сторону!

Горничная вдруг приняла облик Орлин — живой и восхитительной Орлин!

Ошеломленный Нортон пожирал глазами эту Орлин.

— Если пожелаете, — сказал Сатана, — то мы можем и личность ей изменить. Мне нравится создавать законченные шедевры. Эта девушка ничем не будет отличаться от вашей Орлин — и внешне, и внутренне.

— Но она — не та, которую я знал!

Сатана лукаво покосился на него:

— А разве кроме внешнего и внутреннего облика в ней было еще что-то третье, что вы знали?

— Я… я просто знаю, что она — не она. И этого достаточно.

— Вы сами запутались. Если она во всех отношениях она, то как же она может быть не она? Поверьте мне, вы будете довольны моим произведением. Тем более, у этой Орлин будет в запасе Вечность, чтобы стать еще краше, и нежнее, и умнее — и еще сто разных «-нее»!

Потрясенный появлением копии Орлин, убитый идеальным сходством и веской аргументацией Сатаны, Нортон мог только пробормотать, заикаясь:

— Но она… она не та, которую я любил… и в этом вся разница!

— Да бросьте вы! — с добродушной усмешкой отозвался Искуситель. — Что вы заладили — она, не она! Есть ваша любовь. Есть объект. Соедините их — и радуйтесь. Хронос, дружище, опробуйте эту девушку. Ей-же-ей, не пожалеете!

— Опробовать?

— Вам не нравится слово? Не буду же я оскорблять ваш и ее слух более точным! Если существует более мягкое и более вежливое выражение, я всегда предпочту его. Ведь я говорил вам, что в душе я художник. Я ценю тонкости языка. Само по себе моральное содержание слов меня не заботит — я никоим образом не ханжа. Просто люблю выражаться изящно. Случается мне употребить смачное словцо, но грубое — никогда!.. А что до девушки, то она может принять другой телесный и духовный облик — какой только пожелаете. Речь идет лишь о том, чтобы удовлетворить вас полностью — одновременно не задевая ваших деликатных чувств.

— Какой бы облик она ни приняла, — возразил Нортон с тяжелым чувством,

— точнее, какой бы облик я ей ни придал, это навлечет на меня проклятие и обречет мою душу на вечные муки. Я не хочу после смерти попасть в подведомственное вам заведение.

Опять Сатана одарил его своей наилучшей победительной улыбкой.

— Вижу, Хронос, вы по-прежнему пленник чрезмерной осторожности. Не так-то просто, дорогой мой коллега, схлопотать вечное проклятие. До конца срока пребывания в должности Хроноса ни один волос не упадет с вашей головы: и в Рай вас никто не вознесет, и в Ад никто не низринет. Будучи инкарнацией, вы практически неуязвимы — сместить вас с должности никто не посмеет. А что вы делаете или не делаете с бабенкой, которая сама не прочь, — сие никого не касается и в минус вам не запишется.

— Но как же я могу… с пребывающей в Чистилище душой, с бесплотным духом!..

— Все пребывающие здесь, так сказать, тверденькие друг для друга. В том числе и инкарнации. Это на Земле душа может в редких случаях разгуливать без тела. А в Чистилище такое неудобство отсутствует.

Нортон, которому присутствие фальшивой Орлин разрывало сердце, решительно мотнул головой:

— Нет, развлечения подобного рода мне не по вкусу.

— Поверьте мне, коллега, это ваше настроение продлится недолго. Всякое живое существо нуждается в наслаждениях.

— Вы правы, — сказал Нортон, — хотя наслаждение наслаждению рознь. А относительно дружеской чистоты ваших намерений я продолжаю сомневаться. Не могу позволить себе роскошь верить каждому вашему слову.

— Что ж, Отцом всякой лжи меня именуют не зря, не зря! — добродушно осклабился Сатана. — Порой я сам, при всей моей скромности, не могу не гордиться кое-какими из своих уловок. А впрочем, многие смертные с радостью поддаются на них.

Проходимец еще и бахвалится своими гнусными проделками!..