Книга Жажда власти. История заговоров от Рюриковичей до Романовых - Елена Разумовская

Остается добавить лишь пару слов, чтобы протянуть от этой главы ниточки в будущее — и России, и нашего повествования. Декабристское восстание 1825 г., которое в манифесте от 13 июля 1826 г. Николай I назвал «своевольством мыслей, источником буйных страстей…порывом в мечтательные крайности», обязанным своим рождением «праздности ума, более вредной, чем праздность телесных сил», отечественным революционерам будущего дало отведать вкуса крови; подарило жажду крови, которую само получило в наследство от якобинского террора, уничтожившего цвет Франции, жажду крови во имя светлого будущего. Ею отныне живут все в России, кто стремится расправиться с существующим строем: петрашевцы и народовольцы, эсеры и большевики.

Александр II летом 1856 г. издал манифест о помиловании декабристов. Они вернулись из ссылки, и многие, кто был участником восстания на Сенатской площади, стали свидетелями реформ царя-освободителя. Молодежь, которая вечно бурлит идеями реформ и грандиозных свершений, не думая о последствиях, ждала их, своих героев, с распростертыми объятиями, но декабристы отказались совершенно от экстремистских идей нового поколения, переболев в Сибири, на каторге.

Глава 7

Революционеры против монархии

Александр II:

один на один с революционерами

После смерти императора Николая I трон унаследовал его первенец, Александр Николаевич. За 20 лет он был первым мальчиком, родившимся в семье Романовых, и на него возлагались огромные надежды всеми: родителями, царствующим дядей, воспитателями, обществом… Надежды и чаяния — то, что будет преследовать Александра Николаевича, ставшего императором Александром II, всю жизнь. Против непомерных, завышенных требований и надежд он будет бунтовать всю жизнь, закончившуюся трагическим финалом.

Когда он взошел на престол, то во всем образованном обществе возникли сомнения относительно того, сможет ли новый царь осуществить реформы и повернуть страну к процветанию и цивилизованности. Вместе с сомнениями возникали и надежды на то, что это возможно. Герцен, всегда выражавший свои мысли и надежды откровенно и прямо, писал императору вскоре после его воцарения: «Я готов ждать, стерпеться, говорить о другом, лишь бы у меня была живая надежда, что Вы что-нибудь сделаете для России…»[132].В воздухе носились радость и тревога, пахло грозой и новыми бурными временами. Все предвещало что-то великое и ужасное. Впрочем, весь трудный земной путь Александра II преследовали предзнаменования.

В 1837 г. цесаревич Александр Николаевич по обычаю династии Романовых был отправлен в поездку по владениям, т. е. по обширной России, чтобы увидеть страну, которой придется править. Его вояж был самым продолжительным из всех: он побывал в 30 губерниях. Цесаревич встречался не только с народом и официальными лицами, но и с декабристами, Герценом и ото всех передавал прошения отцу, императору Николаю I. Кстати, благодаря его ходатайству А. И. Герцен был переведен из Вятки во Владимир, поближе к Москве. Возвращался будущий император полным дум и впечатлений, а в столице его поджидало ужасное бедствие — пожар. Зарево от пожара было видно еще в Тосно. Цесаревич вернулся к руинам Зимнего дворца — нехорошее было знамение. Не менее зловещим казалось современникам и следующее происшествие, бывшее на коронации нового царя. Один из символов царской власти — «державу» — держал старый придворный П. Д. Горчаков. Из-за плохого здоровья и нервных переживаний он упал в обморок. Подушка выпала из слабых рук, и шар, украшенный бриллиантами и самоцветами, покатился по каменному полу. По рядам придворных прокатился вздох, но Александр спокойно произнес, указывая на Горчакова: «Не беда, что свалился. Главное, что стоял твердо на полях сражений». Александр II не верил предзнаменованиям, хотя все 25 лет своего царствования и жил в непрестанном ожидании смерти.

Выше уже говорилось, что в XIX в. на арене русской истории и политики появилась новая сила — общество. Политические заговоры и борьба за власть перестали быть привилегией некоторых представителей высшего общества и кругов, приближенных к ним; они стали уделом, а позже и профессией определенного слоя общества. Политика захватывала все более широкие слои населения. С XIX в. политические заговоры становятся не спонтанными мятежами, а продуманными актами неповиновения, сливающимися в широкомасштабную акцию. Первой и, пожалуй, самой нелепой жертвой этой тенденции стал Александр II, прозванный народом Освободителем.

Человеческая память, а тем паче история — вещь удивительная. Любой государственный деятель, предпринимая те или иные шаги, рассчитывает на понимание и благодарность современников и потомков. Но, как показывает жизнь, трудно добиться благодарности от современников и невозможно — от потомков. Человеческая память коротка, и кто теперь в России вспомнит, что император Александр II совершил исторический, гражданский, политический подвиг — отменил в России крепостное право, делавшее 23 млн человек рабами. Не все помнят дату этого события — 5 марта 1861 г., в России даже нет такой памятной даты… Для примера: Авраам Линкольн, отменивший рабство для негров в США, считается национальным героем и одним из лучших президентов, а уж русский император сделал для своего народа не меньше: отмена крепостного права помогла избежать гражданской войны и повсеместных бесчинств. Вдобавок к этому Александр освободил народы, проживающие на Балканах, от турецкого владычества, даровав им независимость и предотвратив геноцид. Царь-освободитель надеялся на благодарность своего народа и своих потомков, однако ему ли было не знать, что не все надежды сбываются. Удивительно, но именно его, так много сделавшего для народа и страны, революционеры назвали «красным зверем» и объявили на него охоту. Они считали, что царь должен был делать больше, что он остановился на полпути… Но об этом чуть позже.

Как ни парадоксально это утверждение, но Александр II своими реформами развязал оппозиции руки; отменяя крепостное право и предпринимая другие шаги, он рубил сук, на котором сидел. Аграрная реформа лишила самодержавие несущих элементов всей конструкции: она отменила жесткую иерархию сословий и пошатнула положение дворянства, бывшего, как известно, опорой русской монархии. Теперь самодержавная власть встретилась лицом к лицу с народом. Что делать в этой ситуации, не знала ни та, ни другая сторона, зато знали разночинцы — они задумали изменить существующий в стране строй. Император, конечно же, не знал этого да и не хотел знать. Ему приходилось лавировать между реформаторами и консерваторами, и появление какого-то иного лагеря в расчет не принималось, тем более что об организованном революционном движении в России можно говорить лишь начиная с 1870-х гг.

Главной целью Александра II было сохранение мира и стабильности в государстве, далеком и от того, и от другого. Всю полноту власти он сосредоточил в своих руках, чтобы иметь возможность управлять и сторонниками реформ, и их противниками. Во второй половине своего правления он расстался со всеми теми, кто подготовил реформы, что было воспринято как сворачивание преобразований. Царь шел на любые жертвы, чтобы сохранить свое главное детище и дать стране развиваться экономически, культурно и духовно. Однако радикальные круги восприняли это как слабость и безволие власти, а раз так, то такая власть должна быть свергнута, а ей на смену должна прийти новая. Теоретически благо других людей стоит любых жертв. Александру II это благо и спокойствие стоило жизни — не велика ли расплата за романтические заблуждения?