Книга История тела в средние века - Николя Трюон

Объяснить структуру и функционирование социального организма через метафорические образы этих двух частей тела позволяла концепция двух кругов человеческого организма. Круг нервов исходил из головы, круг вен и артерий – из сердца. Такая концепция хорошо соответствовала уровню физиологических представлений Средневековья, восходивших к Исидору Севильскому и упроченных в связи с повышением в Средние века символической и метафорической роли сердца. Вот что Исидор писал о голове: «Первая часть тела – это голова, и свое название, caput, она получила потому, что в ней начинаются (initium capiunf) все органы чувств и нервы (sensus omnes et nervi), в ней пребывают все источники силы».[134] А вот его слова о сердце: «Сердце (cor) происходит от греческого kardian или cura («попечение», «забота»). В самом деле, в нем сосредоточена вся заботливость и коренится причина знания. Из него исходят две артерии, в левой из которых больше крови, а в правой больше духа. Именно поэтому мы прощупываем пульс на правой руке».[135]

Голова встает на ноги

Первостепенную важность сердце имело для Генриха де Мондевиля, хирурга Филиппа Красивого. Он жил примерно тогда же, когда и автор «Rex Pacificus», и в 1306–1320 годах тоже написал трактат – по хирургии. Мари-Кристин Пушель посвятила Мондевилю прекрасную книгу, которую мы уже цитировали.[136] У него метафорическим центром политического тела становилось сердце. Такое положение отражало эволюцию монархического государства. Вертикальная иерархия, которую символизировала голова, отступала на второй план, и тем более – идеал единства, рассыпавшийся союз духовного и светского, соответствовавший устаревшей доктрине Церкви. На первое место вышла централизация, которую проводил государь.

Новая политическая физиология у Мондевиля, продолжавшего учение Исидора, опиралась на знание о человеческом теле. В ней, однако, переосмысливалась роль сердца с целью использования его в качестве метафоры складывавшегося государства: «Сердце является главным, преобладающим органом, который обеспечивает все остальные части тела кровью, теплом, вдыхает в них жизнь. Оно расположено в середине груди, как того требует его роль, подобно тому, как король пребывает посреди своего королевства». Какой орган являлся в теле главным, согласно тексту Генриха де Мондевиля? – задает вопрос Мари-Кристин Пушель. И дает недвусмысленный ответ: сердце, то есть король.

Тем не менее голова не утрачивала своего значения и вновь оказывалась на верхушке политического тела. В 1418–1419 годах юрист из Нима Жан де Тервермей, разрабатывавший теорию монархии, написал три трактата (Tractates), в которых отстаивал права на трон дофина Карла (будущего Карла VII). В конце XVI века они послужили делу Генриха Наваррского (будущего Генриха IV). Тервермей утверждал, что «мистическое или политическое тело королевства» должно слушаться головы, поскольку именно она воплощает в себе основополагающий принцип единства и обеспечивает порядок в обществе и государстве. Таким образом, голова становилась главной частью тела, в подчинении которой оказывались все остальные. При этом говорилось, что общество о двух головах являло бы собой нечто чудовищное и низверглось бы в анархию. А следовательно, папе оставалась лишь как бы второстепенная голова (caput secundarium), как отмечал в том числе Жан Жерсон.[137] Итак, если можно так сказать, голова вновь встала на свои собственные ноги.[138]

Король и святой

Использование тела в качестве символа служило укреплению власти двух «героев» Средневековья: короля и святого. Король Франции, как считалось в Средние века, обладал силой исцелять, способностью лечить кожное заболевание скрофулез (золотуху), или туберкулезный аденит. Исцеление происходило во время церемоний, устраивавшихся в определенные дни и в определенных местах (например, в галерее аббатства Сен-Дени). Король «касался золотушных рукой», тела больных излечивались.

Средневековый святой тоже был наделен могуществом, проявлявшимся через тело и часто направленным на тело. Святой – это «необыкновенный умерший», по удачному определению Питера Брауна. Именно его труп и его могила несли в себе целительную силу. Больной выздоравливал, если ему удавалось приблизиться к превратившемуся в мощи трупу святого либо к его гробнице и коснуться их. Святой излечивал болезни, выпрямлял калек, причем наибольшую действенность демонстрировал в тех случаях, когда речь шла о самых слабых и незащищенных: маленьких детях, роженицах, стариках.

Более того, святой Франциск Ассизский, живший в XIII веке, так горячо почитал Христа и так сильно желал отождествиться с ним, что на его теле возникли стигматы – знаки распятого Иисуса. Распространение патологического благочестия и стремление к покаянию в XIII веке приводили к тому, что элита мирян воспринимала традиции монашеского аскетизма раннего Средневековья. Так возникло движение флагеллантов, впервые проявившее себя в 1260 году и развившееся в XIV веке.

Тело города

Город не так легко, как Церковь или Respublica, поддавался осмыслению в телесных символах. Тем не менее некоторые средневековые концепции города содержали в себе скрытые анатомические и биологические метафоры.

Прежде всего это восходящее к Античности представление о городе, которое развил святой Августин. Он утверждал, что город составляют не камни стен, памятники и дома, а люди, которые в нем живут, его граждане, cives. В середине XIII века эту идею подхватил доминиканец Альберт Великий. Он произнес в Аугсбурге серию необычайных по силе проповедей, в которых сформулировал своего рода «теологию города».