Книга Любовница Синей бороды - Лариса Соболева

«С ума сойти! – усмехнулся про себя Щукин. – И все же следует выдавить из черепашки максимум».

– Значит, второго… то есть первого, вы видели давно, так?

– Недавно видела.

– Когда же? Точно можете сказать?

– Могу. Первый раз… на следующую ночь после того, как нашли Илюшку. – Видя, что Архип Лукич не понял, когда это было, старушенция пояснила: – Ну, Илью нашли, к примеру, сегодня, а он пришел завтра, понятно?

– Понятно. А второй раз когда?

– Вчера. Приходил поздно, в половине первого звонил. А мне ж все слышно, даже икота. Так вот, позвонил, постоял… и ушел, потому что никого дома не было. После того как нашли Илью зарезанным, Ладка дома не ночует, у хахаля спит.

– Все же хоть немного его опишите, это очень важно.

Марта Лукьяновна задумалась. Щукину сейчас, глядя на бабку, казалось, что она никогда не была молодой, а так родилась – старой и морщинистой, только со временем кожа еще больше высохла, превратившись в мятую бумагу. Тем временем черепашка сосредоточенно вспоминала, подбирая слова:

– Он высокий. Рожа мне его не понравилась. У Ладки, видно, совсем вкуса не имеется, что один… этот самый Дмитрий… ни к черту, что второй… В общем, рожей он не вышел, а фигурой – да. Вообще-то у мужика не рожа важна, хотя рожа все ж таки значение имеет, просто приятно с красивым… вы меня поняли? Ну вот. Меня поразило, что он неслышный. То есть я его застукала случайно. Иногда, когда долго ничего не слышно с площадки, я на всякий случай выглядываю. Так вот, только я открыла свою дверь и обозрела площадку, он как дунул вниз… только его и видели.

Портрет – просто ах! Скорей всего, мужчина, приходивший поздними вечерами, и есть убийца, следовательно, главный вор тоже. Только непонятно, что ему нужно от Лады. Ах да! Она знает его в лицо, и ему надо убрать свидетелей, это элементарно. А Лада не помнит ни одного дружка Ильи. Это может обернуться для нее самым паршивым образом, потому что он ее способен встретить где угодно. При всем при том она наверняка узнает его, когда он возникнет перед ней, только это может оказаться уже ни к чему. Получается, Ладе, когда она выйдет из ИВС, нельзя жить дома.

– Марта Лукьяновна, вы помните, что происходило у соседей в ночь убийства?

– А как же! Сначала Ладка погрызлась с мужем. То есть на этот раз он орал на нее. А вы бы не орали, если бы ваша жена рога вам приладила? А она ему так и говорила: ни ту, ни эту ночь я дома не ночевала. Понятно, что за намеки? Он ей: любовника заимела? И, сами понимаете, матерными словами обложил. Ладка выскочила на площадку, а там уже был колобок плешивый… Лескин. Ладка и на него наорала, а потом умчалась на свиданку.

– А что было потом?

– Потом я ничего не слышала.

– Как так, Марта Лукьяновна? – не поверил Щукин. – Вы все слышите, а как выходил из квартиры Лескин – нет? Не слышали, кто еще пришел к Илье?

– Клянусь, не слышала! – ударила она себя кулаком в грудь. – Как вымерли все! Не слышала даже, как колобок плешивый ушел, а ведь я все слышу. Но раз колобка не убили, значит, он ушел от Ильи, так?

– Сто процентов.

– Непонятно, как это произошло. Мимо меня комар не пролетит.

В этом Архип Лукич не сомневался и поблагодарил бога, что Марта Лукьяновна не досталась ему в соседки. Он встал и протянул ей визитную карточку:

– Если вдруг вспомните что-нибудь, позвоните мне, хорошо?

– Обязательно. Уж будьте покойны, позвоню.

Щукин спускался вниз довольный, все же он получил важные сведения.

– Понимаете, Архип Лукич, – говорил Гена по дороге к Монтеверио, – это обычные работяги, к преступлениям они не предрасположены, на мой взгляд.

– Твои впечатления, Гена, не подошьешь к делу… – сказал Щукин.

– Он впечатлялся, а я проверял алиби, – ухмыльнулся Вадик. – Короче, Архип Лукич, все мужики с работы Ильи имеют алиби, а это уже подшивается к делу. Мужиков немного, мы управились за двое суток.

– Соседка Лады показала, что существует высокий мужчина, – проговорил Щукин, выкручивая руль на повороте. – Думаю, он и пролез в музей вместе с Ильей, выкрал картину, уничтожил сообщника, потом приходил к Ладе. Меня это беспокоит.

– Говорят, преступника тянет на место преступления… – начал Гена.

– Абсолютно точно, – подтвердил Щукин. – Но касается это в основном тех, кто убил впервые. Рецидивисты, если только у них с головой порядок, бегут от места преступления.

– Я бы не пришел туда, где завалил человека, – заявил Гена. – Тем более место закрытое, на третьем этаже, оттуда в случае опасности не спрыгнешь без риска переломать ноги. Второе. Что он у Лады забыл?

– Харакири сделать, – подсказал Вадик, но уже серьезно.

– Глупо, – недоумевал Гена. – Разве не надежнее ее где-нибудь подкараулить?

– Та же история, – вздохнул Щукин. – Илью тоже было выгодно подкараулить или заманить. Ничего не понимаю, логики нет в поступках убийцы.

– А вдруг у него почерк такой: нарушать логику? – предположил Вадик.

– Не мели чепухи! – фыркнул Гена. – Уничтожил сообщника и хочет уничтожить свидетельницу, которая видела его с мужем. Он же не в курсе, что она ни черта не помнит.

– Завтра ее выпустят, я договорился, – сообщил Щукин. – Вы, ребята, попасите Ладу по очереди. Я пока не знаю, где она будет жить. Если в квартире, то придется пожить у нее. Убийца попытается убрать Ладу, она ведь узнать его может в любой момент, а момент не всегда бывает подходящим. Почему же он не смылся с картиной?

– Здрасте! – аж подпрыгнул на заднем сиденье Вадик. – Только что говорили об этом. Свидетелей ему надо убрать, а потом отрыть клад и кайфовать над золотом.

– Опять ты про свой клад, – отмахнулся Гена.

– Не убеждает твое объяснение, Вадик, – спустил помощника с небес Щукин. – Да и все наши предположения без крепких основ. Опять же логика хромает. Сейчас постараюсь объяснить. Смотрите: примерно в три часа ночи картина была вынесена из стен музея, а хватились ее только в десять утра. В десять! Семь часов было в запасе, за это время далеко можно уехать, особенно на собственной машине…

– У грабителя нет личного транспорта, – был неиссякаем на идеи Вадик.

– Хорошо, допустим, что нет, – согласился Щукин. – За семь часов и пешком через весь город уйдешь. Дошел до ближайшего поселка, а оттуда во все стороны ходят автобусы.

– А сообщник сказал: давай делиться, – опять встрял с идеей Вадик.

– Вот и убивай сообщника, – выставил контрдовод Архип Лукич. – Время ночное, сонное, улицы пустынные, дело сделано. Почему, продумав до мелочей ограбление музея, опытный вор и убийца не определился с Ильей заранее? Почему он убил его несколько дней спустя?

– Мы же не знаем, какие у них были отношения, – вступил в диалог Гена. – Может, все шло отлично, а потом что-то случилось и пришлось на ходу менять планы.