Книга Таинственная служанка - Барбара Картленд

На сцене коленопреклоненная Мария Фут рыдала у ног отца, который проклинал ее за то, что она лишилась чистоты и надежды на райское блаженство.

— А твой возлюбленный, — прогремел он, — не уйдет от моего мщения. Такие, как он, не имеют права пятнать эту землю своим присутствием!

С этими словами священник повернулся и вытащил из кармана своего длинного черного сюртука огромный пистолет.

Внимание всех зрителей было приковано к сидевшему в ложе у самой сцены полковнику. Наставив на него свой пистолет, разгневанный отец вскричал:

— Я убью тебя! Не допущу, чтобы ты продолжал отравлять мир своей греховностью и пятнал чистоту невинных созданий! Умри же, и пусть господь смилуется над твоей черной душой!

Он прицелился в ложу, но, как это ни странно, дуло его пистолета было обращено не на полковника, а на графа, сидящего в самом центре.

— Умри, негодяй! — гневно гремел актер. — Умри и возвращайся обратно в ад, откуда явился!

После этих слов ему по роли надлежало выстрелить, но в тот момент, когда его палец уже лег на спусковой крючок, дверь ложи распахнулась и на передний план выбежала какая-то женщина, которая встала перед графом, раскинув в стороны руки.

Ее появление так изумило актера, что тот невольно вздрогнул, рука в момент выстрела дрогнула, и дуло пистолета отклонилось от намеченной цели.

Почти одновременно со звуком выстрела раздался громкий удар: пуля попала в фигуру позолоченного ангелочка, который был установлен над центром ложи. На головы сидевших под ним посыпался дождь алебастровых осколков.

В зале царило изумленное молчание. Происходившее в действительности на глазах оторопевших зрителей было гораздо интереснее любого спектакля.

Спустя несколько мгновений полковник вскочил на ноги.

— Боже правый! Пистолет был заряжен настоящей пулей! — воскликнул он.

После того как его возглас разнесся по притихшему залу, снова наступило напряженное молчание. Потом побледневший как смерть актер, исполнявший роль разгневанного отца, пролепетал:

— Я понятия не имел о… Клянусь, я ничего не знал! Мне сказали, что это просто пари… что это шутка между двумя джентльменами. — Ты бы его убил! — взревел полковник. Теперь уже все зрители начали вскакивать со своих мест, кричать и заглядывать в ложу. Жизель бессильно уронила руки и почувствовала, как вставший позади нее граф обнял ее за плечи. Склонив голову ему на плечо, она пыталась отдышаться. Она жадно ловила ртом воздух, словно тонущий человек, который уже долгое время провел под водой. Ей казалось, что сердце у нее готово разорваться.

Тесно прижимая ее к себе, граф негромко, но очень решительно сказал Генри Сомеркоту:

— Найди Джулиуса и немедленно выдвори его из Англии! Я буду давать ему тысячу фунтов в год при условии, что ноги его в стране больше не будет. Если он вернется, то попадет под суд по обвинению в попытке убийства!

Со стремительностью военного, привыкшего получать и исполнять приказы. Генри Сомеркот повернулся и вышел из ложи, не сказав ни слова.

Тем временем полковник кричал на актера, а тот отвечал ему тоже криком, но их голоса тонули в шуме, поднявшемся в зрительном зале. Кто-то выкрикивал какие-то советы, а кто-то громко ужасался только что миновавшей опасности.

Даже не взглянув в сторону зала, граф увлек Жизель из ложи и по короткому коридору вывел к служебному выходу из театра.

Она с трудом поспевала за ним, все еще задыхаясь после стремительного бега. Если бы граф не поддерживал ее, Жизель непременно упала бы — такую она испытывала слабость.

На улице графа ждала карета, хотя слуги, не ожидавшие того, что их хозяин так рано уйдет из театра, удобно расположились на козлах и болтали. Однако, как только они увидели графа, все моментально вскочили, и лакей успел открыть дверцу и помочь Жизели сесть.

Граф устроился на сиденье рядом, двигаясь немного неловко из-за своей раны, которая давала о себе знать.

Как только лакей закрыл за ними дверцу, он сразу же снова обнял Жизель и притянул к себе.

— Ты спасла мне жизнь, Жизель! — сказал он. — Как тебе удалось узнать, что Джулиус задумал такую подлость?

Жизель не сразу смогла ему ответить. Когда ее дыхание начало немного выравниваться, она с трудом проговорила:

— Он… хвастался… что… в половине десятого… он станет… пятым графом… Линдерстом.

— Благодаря тебе я остался жив!

Жизель спрятала лицо у графа на плече, она все еще никак не могла успокоиться от всех событий, произошедших за последний час.

Расстояние от театра до Немецкого коттеджа было совсем небольшим, и они доехали молча. Жизель постепенно стала успокаиваться, дрожь уже не сотрясала ее худенькое тело, но граф не выпускал ее из своих объятий.

Только когда карета остановилась у парадного крыльца коттеджа, он разжал руки, и Жизель вышла из экипажа, опираясь на предложенную лакеем руку.

В холле стояло плетеное легкое кресло, в котором графа поднимали на второй этаж, где располагались его комнаты, по лестнице три лакея. Это полковник Беркли подал графу идею, что ему не нужно самому подниматься вверх по ступенькам, пусть даже путь вниз ему давался уже достаточно легко.

К тому времени, когда Жизель, которая едва держалась на ногах, добралась до гостиной, граф уже ждал ее наверху и наливал в два бокала шампанское.

— Подать вам ужин, милорд? — осведомился дворецкий.

— Пока не надо, — ответил граф. — Если позже мне что-нибудь понадобится, я позвоню.

— Хорошо, милорд.

Слуги вышли из комнаты. Граф отпил немного шампанского, поставил бокал на столик и повернулся к Жизели.

— По-моему, нам обоим полезно немного выпить… — начал он… и замолчал.

Она стояла неподвижно и пристально смотрела на него. Глаза на ее бледном личике казались просто огромными, а в них было нечто такое, что заставило графа молча открыть ей свои объятия.

Она бросилась к нему, словно ребенок, нуждающийся в утешении. Притянув ее к себе, граф почувствовал, что Жизель все еще дрожит, но на этот раз не из-за страха и волнения.

— Все в порядке, дорогая, — нежно сказал он. — Все уже позади. Ты теперь в безопасности. Ни ты, ни я больше никогда не встретимся с Джулиусом.

— Мне было… так страшно, — прошептала Жизель. — Невыносимо страшно! Я так боялась… не успеть!

В ее голосе билось чувство, которое нельзя было истолковать не правильно, и граф нежно обхватил пальцами ее подбородок и приподнял лицо девушки, стремясь заглянуть ей в глаза.

— Почему тебе было так важно спасти мне жизнь? — спросил он.

Жизели не нужно было ничего говорить.

Он прочел ответ в ее глазах и мягкой линии губ, почувствовал во всем ее теле, которое трепетало в его объятиях, словно пойманная птичка.