Книга Мир завтра. Как технологии изменят жизнь каждого из нас - Стивен Котлер

Маре не повезло еще и в том, что она попала в те несчастные два процента пациентов, которым существующие болеутоляющие средства не помогают. Обычно степень боли оценивают по шкале от нуля («никакой боли») до десяти («самая сильная боль, какую только можно представить»). Несмотря на применение десятков различных препаратов, включая морфий и метадон, уровень боли у Мары редко опускается ниже пяти. Куда чаще боль поднималась до восьми – это когда большинство пациентов начинают кричать от боли.

Примерно пять недель назад боль усилилась настолько, что Маре пришлось покинуть свою квартиру в Окленде и вернуться в отчий дом. Так зеленая комната в бостонском доме ее родителей стала больничной палатой. Тогда-то Мэрилин и решила, что пора поговорить с дочерью напрямую.

Еще несколько месяцев назад она услышала об Аллане и его деятельности, но завести разговор с дочерью на эту тему было нелегко. Лечение, предлагаемое Алланом, было не просто радикальным и не просто противозаконным; оно было нацелено на то, чтобы помочь пациентам победить в себе страх смерти. Первая реакция Мары была крайне отрицательной. «Мне неинтересно говорить о смерти, – отрезала она. – Откуда ты вообще об этом узнала? Как эти люди могут быть настолько бесчувственными?» Но затем она призадумалась. Мара знала, что без чуда ей не обойтись, а эта форма лечения, в отличие от всех прочих, несет в себе странный потенциал духовного преображения – если, конечно, не убьет ее.

Вторая встреча Мэрилин с Алланом была более трудной. Аллан – подпольный психоделический терапевт. Психоделическая терапия основывается на возникшей в 1960-е годы идее, что психоделики – наркотики типа ЛСД и псилоцибина, содержащегося в галлюциногенных грибах, – известные радикальным изменением сознания и восприятия, в малых дозах обладают способностью вызывать глубокое просветление, а в больших – вызывать очищающие и трансформирующие душу духовные переживания. Психоделические терапевты не только обеспечивают больных препаратами, но и наблюдают за ними на протяжении всего процесса. Хотя принято считать, что психоделические препараты не вызывают привыкания и не причиняют физического вреда организму, из этого правила есть исключения. Именно поэтому вторая встреча Мэрилин с Алланом оказалась более трудной, чем первая: главной темой обсуждения стал возможный риск такого лечения.

Для первого сеанса Аллан решил использовать МДМА – препарат, известный в просторечии как экстази и сравнительно недавно включенный в арсенал психоделической терапии. Впервые синтезированный в 1912 году фармацевтической компанией Merck, МДМА не находил широкого применения в психотерапии до середины 1970-х годов, пока фармаколог Александр Шульгин, в то время преподававший в Калифорнийском университете в Сан-Франциско, не услышал от своих студентов, что одному из них он помог вылечиться от заикания. Шульгин опробовал его на себе и зафиксировал «измененные состояния сознания с эмоциональными и сексуальными обертонами». Он также отметил, что это вещество «помогает людям раскрыться как перед другими людьми, так и перед своими внутренними мыслями», и пришел к выводу, что основная польза от этого препарата заключается в его психическом воздействии. Многие другие специалисты согласились с Шульгиным. Препарат был криминализирован в 1980-е годы, но до этого с ним успели познакомиться тысячи психотерапевтов.

Поскольку Аллан и Мэрилин не хотят прерывать паллиативную терапию Мары, МДМА будет добавлен ко всем остальным препаратам. И в этом заключается главная опасность. Хотя ученые описывают экстази не как психоделический препарат («проявляющий душу»), а как «эмпатоделический» (то есть «проявляющий эмпатию»), с химической точки зрения МДМА – это амфетамин. Поскольку амфетамины повышают пульс и давление, а Мара уже страдает учащенным сердцебиением, есть вероятность вызвать сердечный приступ. Второе осложняющее обстоятельство – нейротоксичность препарата. Третья проблема – истощение запаса эмоциональных и физических сил, вследствие чего есть опасность перейти черту, за которой уже не будет возврата. Но самая большая опасность – это неизвестность. Мара будет принимать одновременно девять сильнодействующих препаратов, и никто не знает, чем обернется воздействие этого мощного коктейля. Аллан решил проконсультироваться с другими врачами. «Риск есть, но и шанс есть», – сказали они. Мэрилин и Аллан решили начать с низких доз. Мара согласилась рискнуть. Это было два дня назад.

Звонят в дверь. Пришел Аллан, принес первую дозу. Мара взволнована. Линдси полна надежды. Мэрилин переживает, правильно ли она поступила. Ее мысли лихорадочно мечутся: «Правильно ли выбрана начальная доза? Можно ли вообще доверять этому Аллану?» Но Аллан энергичен, полон оптимизма и полностью лишен покровительственного тона, присущего другим терапевтам, с которыми Маре приходилось иметь дело. Его поведение оказывает успокаивающее действие на всех. Войдя в комнату, Аллан достает таблетки из кармана и торжественно поднимает их над головой.

«Мы отправляемся на поиски приключений», – говорит он.

И он не врет.

В 11:15 утра, лежа на кровати и глядя на ангелов на потолке, Мара глотает 110 мг фармакологически чистого МДМА. Мэрилин следит за направлением взгляда дочери. Наткнувшись взглядом на медальон, она произносит последнюю молитву.

«Пожалуйста, ангелы, смилуйтесь, – говорит она. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста».

2

Хотя деятельность Аллана до сих пор остается противозаконной, ситуация начинает меняться. Мы стоим на пороге психоделического ренессанса. Впервые за 40 лет, не встречая сопротивления со стороны закона, во многих странах мира и во многих городах Америки снова начинают испытывать скандально известные вещества. Ученые в Израиле, Иордании и Канаде исследуют терапевтический потенциал МДМА. В Бразилии, Германии и Испании исследователи изучают айяуаску – растение, содержащее ДМТ – пожалуй, один из самых мощных психоделиков на земле. В Швейцарии ЛСД используют для психологической помощи смертельно больным пациентам. В Мексике и Канаде используют ибогаин (еще один сильнодействующий психоделик растительного происхождения) для лечения зависимости от опиатов, а в России для лечения героиновой зависимости используют кетамин – транквилизатор, вызывающий диссоциативные состояния. В США ученые из Университета Джонса Хопкинса завершили долгосрочное исследование псилоцибина – вещества, якобы вызывающего «мистический опыт», сопровождаемый галлюцинациями. Псилоцибин изучали также и в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, но уже в качестве психотерапевтического средства для смертельно больных людей, помогающего избавиться от страха смерти; аналогичные исследования начаты в Нью-Йоркском университете и Университете Джонса Хопкинса. В Аризонском университете псилоцибин изучается как лекарство от невроза навязчивых состояний. Исследователи Гарварда, завершив изучение нейротоксических свойств МДМА и мескалина, приступили к изучению терапевтического эффекта ЛСД при кластерных головных болях и способности МДМА подавлять страх смерти у смертельно больных людей. В Южной Каролине исследователи, работая с ветеранами, возвращающимися из Ирака и Афганистана, а также с другими жертвами психических травм, закончили одно исследование применения МДМА для лечения при посттравматическом стрессовом расстройстве и собираются приступить к следующему.