Книга Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике - Мартина Лёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Опирающийся на концепцию KnowledgeScapes подход как эвристический метод, позволяющий выделять центральный код габитуса знания конкретных городов, оправдал себя еще и в том смысле, что он позволяет точнее определить тот переход власти от индивидов к организациям и институтам, который, как часто утверждают, происходит в “обществе знания” (ср. Willke в Matthiesen/Mahnken 2009). Не затушевывая роль неформальных социальных сред, а значит и структурное значение персонального знания для урбанных KnowledgeScapes и городских ландшафтов, эвристический инструментарий нашего подхода вместе с тем дает возможность реконструировать масштабные изменения, происходящие в топологии знания и экспертизы городских регионов. Лоббистские группы, ассоциации, служащие продвижению групповых интересов, НКО, stake holders и think tanks, университеты как новые инкубаторы, эпистемические сообщества и технически ориентированные “сообщества практики” – все они конкретно демонстрируют количественное увеличение и гештальтно-реляционное группирование источников знания в рамках городского габитуса знания. Одновременно с этим они выполняют всё более важные функции для той части габитуса знания, которая касается регулирования и управления. Ведь именно на “входе”, со стороны легитимности и коллективного действия городов, происходят кардинальные перемены. За счет этого возрастает “основанная на знании” потребность в том, чтобы как можно более многочисленные и гетерогенные организованные интересы и их знания были структурированы как гештальты в габитусе знания городов и их арен. От того, принимают ли города эти новые вызовы, связанные с габитусом знания, и как они с ними справляются, в решающей степени зависят стили, потенциалы и характеристики урбанных форм габитуса знания каждого городского региона (см. опять же Willke в Matthiesen/Mahnken 2009 – анализ smart governance). Одновременно становится еще более очевидно, что знание (например, в форме ритмично сменяющих друг друга экспертиз и контрэкспертиз) на сегодняшний день уже настолько пропитало собой определяющие жизнь городов процессы регулирования и управления, что нам кажется обоснованным наряду с концепцией “арены действия” обозначить отдельную зону – “арену знания” в рамках габитуса знания конкретного города (ср. Matthiesen 2007b: 689; а также Matthiesen/Reisinger 2009a).
Полные реконструкции габитуса знания какого-либо города пока не осуществлены. Однако команда исследователей Института регионального развития и структурного планирования имени Лейбница в Эркнере изучила центральные участки габитуса знания нескольких городов – для начала трех “маленьких больших городов”, репрезентирующих контрасты городского развития – роста и убывания – на западе и востоке Германии: Эрланген/Siemens, Йена и Франкфурт-на-Одере. К настоящему моменту, как уже упоминалось, хореография контрастов расширена и включает в себя регионы мегаполисов (Берлин/Бранденбург и Гамбург), а также в дозированном масштабе европейский уровень (Эйндховен/Philips, Тулуза/Airbus) – ср. Matthiesen 2004; Matthiesen/Mahnke 2009; Matthiesen 2009. Ведутся и другие работы в рамках исследовательских семинаров – например, о Фридрихсхафене (в сотрудничестве с фридрихсхафенским Университетом им. Цеппелина).
Из результатов всех этих работ – в которых рассматриваются как проблемы, так и возможности – здесь будут кратко изложены лишь некоторые, в виде кейсов-миниатюр. Чтобы сделать концепцию габитуса знания города или городского региона еще более ощутимой и наглядной, мы выберем реконструкции габитуса двух максимально контрастирующих друг с другом кейсов – Берлина и Йены.
Мы начнем со сложного кейса. Берлин – периферийный мегаполис, который на первый взгляд кажется во многих отношениях образцовым примером тех “трех Т”, которые прославлял Ричард Флорида (талант, технология, толерантность): много толерантности – даже во главе города стоит бургомистр-гей (“Берлин – бедный, но эротичный”)[59]; высокая привлекательность для творческих талантов; большой технологический потенциал. Тем не менее его экономические показатели всё равно по-прежнему очень слабые в сравнении с другими городами. По сути, это классический случай, опровергающий хваленые тезисы Флориды о “трех Т”. В высшей степени критичные исследования по результатам длительной серии наблюдений (follow-up-studies) будут в скором времени опубликованы Эберхардом фон Айнемом и Дитрихом Хенкелем (ср. также более “позитивную” реконструкцию фигуры “Knowledge City Berlin” Петером Францем: Franz в Matthiesen/Mahnke 2009). Тем более необходимым представляется для начала “бурение” глубинных исторических и локально-географических “скважин”, чтобы обнаружить структурные формулы берлинского габитуса знания и его инновационной динамики. При этом двойной вопрос об инновации и сплоченности играет для этого пространства особенно важную роль. Структурную формулу для всего мегаполиса мы еще не расшифровали, но здесь для примера будут вкратце описаны четыре аспекта габитуса знания этого мегаполиса.
Лишь немногие места в мире называют центрами науки. Далем – район Целендорфа, его название не обозначено ни на одной карте Германии, но он входит в число первостепенных мест базирования естествознания XX века. В Далеме, в институтах Общества им. Макса Планка и в институтах им. императора Вильгельма работали 13 нобелевских лауреатов и еще гораздо большее число ученых, не отмеченных столь пышными наградами, но тоже выдающихся (Domäne Dahlem 1992: 3). Мировой успех далемских исследовательских институтов, особенно в период до 1933 г., был обеспечен несколькими “двигателями” и контекстными условиями – экономическими, институциональными и связанными с “ландшафтом знания”. В этом успехе как в капле воды отражаются первые важные ингредиенты успешного контекстного управления научными инновациями: свобода исследовательской деятельности в рамках сетей, связывающих лучшие институты (принцип Гарнака), высокая культура дискурса и свободный выбор перспективных исследовательских тем, администрация, мыслящая с прицелом в будущее, институциональные процессы обучения, меценатские сети поддержки со стороны гражданского общества и прежде всего – продуктивная смесь социальных сред знания и стратегических сетей в креативном ландшафте знания с тесными контактами лицом к лицу – в том числе на террасе изысканно-простого летнего дома Альберта Эйнштейна на склоне холма в Капуте. С помощью этой смеси удалось очень быстро превратить Далем в “sticky knowledge place” Берлина. По сути дела, именно эту концепцию используют в общественно-научных пространственных исследованиях сегодня, когда пытаются выявить кластерные эффекты между вузами, проектно-исследовательскими учреждениями, основанными на знании формами экономической деятельности и динамичным развитием городов (ср. Malecki 2000; Markusen 1996, см. также Florida/Gates 2001; Nowotny et al. 2001; Meusburger 1998; Matthiesen 2004). Поэтому случай Далема можно в порядке эксперимента использовать в качестве эпистемически-топографического мерила для сегодняшней политики городских властей Берлина в области знания и науки. И, если уж на то пошло, пространственная близость берлинского Свободного университета к старому центру знания – Далему – облегчила ему в 2007 г. достижение успеха во втором раунде общенационального конкурса элитных университетов за счет того, что он сумел продолжить невероятно привлекательный и обладающий индивидуальным очарованием научный путь развития.
