Книга Вдох-выдох - Мария Акулова

– Что-то важное? Я сейчас не в стране…

– А я в курсе. Дмитрий, знаете ли, любит поговорить. Я просто хотел сказать, что расследование идет полным ходом, с нетерпением жду вашего возвращения, чтобы поделиться полученной уже информацией, поверьте, вас впечатлит…

– Я же сказал, меня интересует только Шутов.

– Я помню, Ярослав Анатольевич, но почему-то мне кажется, вы измените свое мнение, очень скоро…

– Вам есть, что мне сказать? – недомолвки и заигрывания Самарского бесили. Он привык владеть ситуацией, владеть информацией, и эта загадочность собеседника заставляла только сильнее нервничать.

– Конечно, есть, Ярослав Анатольевич, но не по телефону. Слишком эта информация ценная, чтобы так неаккуратно ей разбрасываться…

Тонко. Изначально было понятно, что просто так он звонить бы не стал, а теперь хотя бы прояснились причины – просто в очередной раз пытается набить себе цену.

– Сколько?

– Ну что же вы, Ярослав Анатольевич… Я ведь говорю, давайте обсудим все в мирной, тихой атмосфере, с глазу на глаз. Будьте уверены, я не имею ни малейшего желания усложнять вам жизнь.

Яр поспорил бы. Пока что всё это расследование – сплошная головная боль. Он не собирался рыться в прошлом Титова, а Кущину, кажется, именно это было интересней всего. Наверное, есть что раскапывать, раз он с таким энтузиазмом за это берется.

– Я сообщу, когда буду в Киеве.

– Хорошо, рад, что мы находим общий язык, – Яр чувствовал себя неуютно, слишком собеседник напоминал ему верткого ужа. Интуиция подсказывала, что подпуская его близко, он обретает не союзника или эффективное оружие, а неконтролируемую, неподчиняемую силу.

– До свидания.

– До свидания, Ярослав Анатольевич, и… – он сделал театральную паузу, как делал всегда, прежде чем сообщить что-то важное, – передавайте привет Александре Константиновне, надеюсь, вы сполна насладитесь всеми прелестями французского уик-энда.

Отключились они одновременно, Кущин – при этом самодовольно улыбаясь, а Самарский лишь сильнее сжав челюсти. Конечно, он звонил не просто так. Вместо того чтобы выполнить заказ, он решил сам сыграть с ними в игру, и теперь, лишь доплачивая, удастся удержать его если не в союзниках, то хотя бы не во врагах.

– Черт, – самообладание, которое Яр так тщательно пытался восстановить, вновь полетело в тартар.

* * *

Два дня прошли быстро. Когда не приходится считать цветочки на обоях, время вообще летит намного быстрее. А главное – с толком. Саша поняла одну простую вещь, за ней постоянно следует кто-то из охранников, останавливаясь лишь перед входом в комнату. Незаметно протащить что-то в нее – нереально, да и что? Первым экспериментом была попытка включить телевизор. Охранники-молчуны предпочитали с ней не общаться, делали это лишь тогда, когда она переступала рамки дозволенного. Включить телевизор ей дали, даже поклацать несколько раз пультом. Почему, Саша поняла почти сразу – он не работал. Ни в гостиной, в которую ей тоже заходить разрешили, ни на кухне. Может, в других комнатах было не так, но туда – вход закрыт.

Как ни пыталась найти, стационарного телефона Саша так и не обнаружила. Звонка не слышала ни разу, все тут общались по мобильным.

О следующем запрете девушка узнала, попытавшись выйти на улицу. Говорят ведь, попытка не пытка, не повезло. Тогда ее тенью был Артем, наверное, с любым другим, она не рискнула бы.

– Нет, – он облокотился о дверь, наблюдая за тем, как Саша пытается скрыть легкое разочарование, – только в пределах дома.

– А что еще нельзя?

– То, что покажется мне небезопасным, – Саша кивнула.

Ей, судя по всему, предстояло узнавать о запретах только путем собственных проб и ошибок.

Хоть ее передвижения по дому жестко контролировались, этого, видимо, казалось недостаточно. Время от времени, Артем устраивал «обыски» в комнате. Не переворачивал все вверх дном, конечно, но делал это довольно тщательно. В такие моменты Саша предпочитала выйти, чтоб не нагрубить, а то и бросить чем-то в тюремщика. Вообще, ее отношение к Артему было странным. С одной стороны – благодарность за то, что он время от времени для нее делает, облегчая участь, а с другой – осознание того, что это лишь для очистки собственной совести, а вот реальной помощи, ей ждать неоткуда.

Ни Артем, ни Глафира, ни молчаливые бодигарды ей помогать в побеге не станут. И когда Самарский вернется, тоже помогать не станут. Стоило только подумать об этом, как по спине шел холодок. Долгие часы она провела в раздумьях о том, что тогда произошло, и как избежать повторения.

Он был пьян, зол, как никогда опасен. Он не был в состоянии ни слушать, ни реагировать. И единственный способ избежать повторение – изменить свое с ним поведение. Свой страх нельзя демонстрировать, это законы всего живого, они спрятаны глубже человеческой морали, государственных предписаний. Страх – главный признак жертвы, и именно он привлекает охотника. Не будет страха, не будет желания постоянно пугать. Ведь наверняка, он снова просто хотел поиздеваться, может, ждал, что расплачется, может, что согласится поделиться еще какой-то ценной информацией.

Проблема лишь в том, что осознать легче, чем воплотить в жизнь. А это предстояло сделать скоро, очень скоро. Если Глафира права, Самарский должен был вернуться уже сегодня.

– Это совершенно не мое, простите, – Саша виновато улыбнулась, чувствуя, что рука уже порядком затекла, а белки все никак не хотят образовывать устойчивую пену.

– Не переживай, у тебя получается намного лучше, чем у большей части знакомых мне молодых девушек. У вас теперь есть миксеры, блендеры, это только такие развалины как я продолжают работать венчиком, – Саша отвлеклась, следя за тем, как женщина умело расправляется с тестом.

На кухне их оставляли одних. Саша сильно сомневалась, что это происходит по воле Артема, просто ловила несколько раз направленный поверх ее плеча взгляд Глафиры, по-настоящему гневный, и понимала, кто в этом доме авторитет. Именно поэтому большую часть дня Саша и проводила тут, чтобы на время забыть о собственном заключении, конвое за спиной и не слышать звука волочащихся следом железных кандалов, которые она явственно ощущала на лодыжках.

– А теперь смешиваем, – Глафира забрала миску, соединяя получившуюся массу со своей.

– Вы настоящая искусница, честно, я никогда не думала, что смотреть, как человек готовит, может быть так увлекательно… – девушка подперла подбородок кулаками, внимательно следя за манипуляциями.

– Перестань, малышка, – в последнее время Глаша называла ее именно так, или Сашенька. Странно, ново, ласково, и происходи все при других обстоятельствах, было бы чертовски приятно. – Неужели ты в детстве не смотрела, как готовит мама? Я помню, это была моя любимая забава, да и Слава взбирался на стул, стоило мне взяться за очередной пирог. Дети, они ведь одинаковые…