Книга Время жить - Александр Лапин

Казаков покрутился на площади перед входом, перекрестился на образ Божией Матери, размещенный над вратами святой обители. И решил, пока все спят, исследовать окрестности.

«А стены-то здесь – ого-го! – думал он, обходя монастырь. И выбрался к тыльной стороне теперь мирной обители. – Видно, не раз тут воевали. Но построен он в каком-то странном месте. Как будто в овраге. Стены наверху, а сами церкви и другие здания в низине. Отчего так? И снаружи невозможно даже разглядеть, что там творится внутри. Только огненно-рыжие верхушки деревьев и видны».

Он вернулся к главным воротам. И обнаружил там синий туристический автобус. Из него на площадку горохом высыпали туристы. Разномастный, полусонный народ оглядывал окрестности. Женщины прихорашивались, надевали платки. Мужики торопливо закуривали.

Командовала парадом крашеная в рыжий статная дама, которую Казаков сразу определил как главную и про себя назвал «Осенью».

Экскурсия, судя по всему, собиралась штурмовать монастырь. И Казаков решил для себя: «Что я теряю? Зайду вместе с ними. Послушаю. А уж потом отправлюсь по назначению!»

Он быстро подошел к «Осени». Участливо поинтересовался о дороге. Сделал комплимент ее таланту рассказчика. Короче, как учили его когда-то в спецшколе, живо втерся в доверие.

И вот привратник наконец распахнул тяжелые ворота. Они дружною толпою устремились под полукруглый свод, который то ли охраняла, то ли благословляла Божья Матерь с младенцем Христом на руках.

Экскурсия началась. И «Осень» – Валентина Павловна – начала свое повествование:

– Псково-Печерская лавра была не только монастырем в обычном понимании этого слова. Она еще была и неприступной крепостью. Более двухсот раз под ее стенами и в окрестностях происходили битвы и сражения. Но она ни разу не пала.

Экскурсовод цокала каблучками по вымощенной булыжниками бугристой дорожке и, подняв над головою закрытый зонтик для ориентировки экскурсии, продолжала прясть полотно своего рассказа. А он был и вправду интересен:

– За всю свою историю – а она насчитывает более пятисот лет – эта обитель никогда не закрывалась. И даже в годы советской власти продолжала действовать и принимать братию. Эти стены повидали многое. И сохранили массу удивительных легенд.

Первые насельники монастыря появились здесь в 1392 году. Поселились они в здешних пещерах. А уж потом на этом месте в 1472 году был построен первый храм…

Перед Казаковым открывались все новые и новые чудеса. Раньше ему почему-то казалось, что монастырь – это такое угрюмое место. Но здесь все было не так. В обители, несмотря на осень, еще не закрыли цветники и клумбы. И розы, гиацинты, фиалки разноцветными коврами окружали их.

– Как видите, – витийствовала экскурсовод, – на фоне унылых советских серых зданий и дворов Псково-Печерская лавра выглядела как рай на земле. И это, как и само существование монастыря, вызывало у власти страстное желание его прикрыть. Но не удалось. Да-с!

Они шли дальше. Вниз и к центру. Туда, где виднелись разномастные, радостные, словно игрушечные, храмы, домики, колокольни.

– А вот это – «кровавая дорога». На этом месте царь Иван Грозный в припадке гнева зарубил настоятеля монастыря преподобного Корнилия. Отрубил ему голову, – уточнила Валентина Павловна, – а потом в горе и раскаянии взял тело и понес вниз. А кровь праведника стекала по плитам и камням.

– А вот беседка, где курил Петр I. На территории монастыря курить – грех. Но как откажешь царю?! Тем более такому. Решили построить ему наверху беседку, где он мог уединиться и не смущать братию.

Народ зашептал: «Карета! Карета!»

– На память о посещении монастыря здесь осталась карета императрицы Анны Иоанновны.

– Ну а нынешние вершители судеб жалуют монастырь? – спросил Казаков.

– Конечно! И Ельцин был. И сам Владимир Владимирович в двухтысячном году удостоил обитель своим посещением. Так что сильные мира сего монастырскую жизнь не забывают.

– Вот оно как!

– А где монахи живут? В пещерах? – спросила «Осень» одна наивная, свежая девушка в беленьком платочке.

– Ну что вы! – улыбнулась в ответ экскурсовод. – Это первый подвижник, некий Марк так жил. В этой самим Богом созданной пещере. Ведь в переводе с греческого «монашествовать» значит «единствовать». То есть быть единственным, одиноким. Удалиться от мира. Уйти в пустыню. Сейчас здесь большая община. Живут в кельях, в общежитии. Вполне современно.

Казаков слушал и думал. О многом: «Вот это место, где можно отдохнуть, подумать. А главное, какая прочность! Какая силища! Две тысячи лет существует Церковь. Этому монастырю более пятисот. Люди жили и умирали. Да что люди! Так, песчинки. Жили и умирали государства, империи. Рим. Византия. Киевская Русь. Золотая Орда. А Церковь стояла.

Действительно, она и есть нечто устойчивое в нашей быстротекущей жизни. Ведь какой мощью обладала советская власть. Какой силищи был режим, а не смог до конца извести Церковь. Всё повыкосил. Всех этих чернецов и монахов разогнал. А корни уничтожить не смог. И вот, пожалуйста, после всех гонений, проклятий, наездов, клятв стоит. А ведь сам Никита Сергеевич Хрущев говорил, что он покажет всей стране “последнего попа”. И что же? Где он теперь? Люди же снова потянулись в храмы. Их все больше и больше. Значит, Церковь живет. И будет жить всегда!

Но что же движет людьми, которые сюда приходят? Чего они ищут? А чего ищу я, бывший майор спецназа Казаков? Душевного успокоения? Чтобы не грызло меня, не рвало душу то чувство вины за содеянное. Хочется спокойно смотреть людям в глаза. И вообще жить дальше. Как все? Да хоть бы и как все. Просто жить».

За этим он пришел сюда!

И чем больше он ходил по монастырю, тем больше ему тут нравилось. И мысли были положительные:

«Вот где надо служить. А не этим нуворишам. Не этим самодельным государствам с их жалкими правителями».

Через минуту экскурсия продолжилась под огромным куполом, изображавшим прозрачное голубое небо. И на этом небе художник изобразил множество летающих существ. Небесное воинство, состоящее из ангелов, архангелов, херувимов.

Посередине сидел, судя по всему, сам Господь Бог. А рядом с ним в красной мантии – Иисус Христос.

Анатолий так задрал голову к этому небесному престолу, что на ходу чуть было не наткнулся на молодого монашка, который, стоя на коленях перед иконостасом, совершал истовые земные поклоны.

Один из туристов, сухой такой, с козлиной бороденкой и поганым носом, как у коршуна (Бог шельму метит), впечатленный видом то ли мальчика-монаха, то ли послушника, одетого в потертую, поношенную рясу, не преминул с подковыркой спросить экскурсовода:

– А зачем люди вообще в монахи уходят? Вот парень молодой. Зачем он здесь?

Анатолий знал, что в монастыре не принято даже со своими делиться такими тонкими вещами. Но «Осень», видимо, понимая всю важность гостей, постаралась ответить: