Книга Ветер с Востока - Руслан Бирюшев

Фьють! Фьють! Фщ-щух! Пули свистели все чаще, к ним, судя по звуку, прибавились еще и стрелы. А ведь луком местные стрелки владели гораздо уверенней, нежели ружьями, засадить стрелу в окно или даже бойницу им было вполне по силам.

– Прикажете ответить, ваша милость? – поинтересовался дежуривший снаружи станичник. Он предусмотрительно держался вне круга света, не подставляясь зря, – даже сам Дронов его не видел. – А то обнаглеют супостаты, покуда перезарядимся.

– Нет, – качнул головой Николай, похлопывая ладонью по рулевому колесу. – Они уже потушили все огни, прицельно палить без толку, ничего не видно. Теперь только очередями садить, на подавление.

– Может, тогда и нам костер залить?

– Не надо, мы же отвлекаем. Просто сами к огню не суйтесь. А машину пусть видят и стреляют по ней, что ей сделается…

Андронченко в своей башенке лязгнул затвором, подтверждая конец перезарядки, и пулемет вновь ожил. К острым запахам сгорающего топлива и раскаленного металла в кабине примешался еще и мерзкий «аромат» углекислого газа – знаменитое «амбре современной войны», смесь преотвратная.

На тракте тем временем появились всадники – человек пятнадцать, и каждый вел в поводу лошадь. Они стремительно промчали до глиняных домиков заставы, где горели факелы, остановились там на минуту. Когда группа продолжила движение, число наездников удвоилось, а свободных лошадей не осталось.

– Авангард эскорта забрал Джибековых хлопцев, – доложил капитану Джантай. Слово «хлопцы» в отношении бравых джигитов, да еще из уст киргиза, звучало забавно, хотя вряд ли подхвативший его у казаков бугинец мог оценить это. – Первые арбы вижу, уже на дороге. Мчатся как черепахи напуганные.

Мятежники тоже увидели выползающую из-за рощи голову каравана и, воспользовавшись тем, что пулемет сделал паузу, поднялись в атаку с яростным боевым кличем: «Хайт! Ха-а-айт!» Дронов не различил с такого расстояния отдельных воинов – ему показалось, будто от лагеря хлынула темная волна, на гребнях отблескивающая оружейной сталью. Лишь справа он смог заметить идущий особняком, вдоль опушки, конный отряд. Немногие бунтари успели в суматохе отыскать своих коней, однако и их пропускать к обозу не хотелось.

– Пулемет направо! – крикнул он в салон. – Цель – всадники! Всем укрыться за машиной, под пули не лезть!

– Подаю пар на второй пулемет, можно стрелять! – добавил со своего места китаец.

Казак-пулеметчик не стал переспрашивать – крутанув башню, вдавил обе гашетки разом. Первых конников буквально смело, как будто они со всего маху напоролись на невидимый трос, протянутый поперек пути, – это было видно даже издалека в неверном лунном свете. Паровая автопушка не хлопала – била. Звонко, оглушительно, короткими очередями: «Дынь-дынь-дынь! Дынь-дынь-дынь!» Ее тяжелые пули – конические, а не круглые, как у простых пулеметов, – летели много точнее и крошили даже металл. Живая плоть вообще не была для них препятствием.

– Хорошо даже… что так темно, – прошептал Николай, сглатывая. Ему лишь раз доводилось видеть, как такая крупнокалиберная очередь превращает людей и коней в кровавые ошметки, разбрасывая куски тел и оторванные конечности на метры вокруг… Но он легко мог представить, что сейчас творится на фланге мятежников, – и не хотел представлять. А пулеметчик методично водил стволом, от души расходуя заряды…

Ураган металла, смявший конницу, остановил все наступление – боевые кличи стихли, пехота повстанцев опять залегла, не пройдя и трети пути до броневика, открыла бестолковую пальбу. Русский офицер перевел дух – зря, как выяснилось. У бунтарей нашлись свои козыри. Из их лагеря донеслось гулкое, басовитое: «Бух!» – и что-то большое пролетело над бронемашиной, тяжело ударило в землю позади нее. Второй выстрел – и второй снаряд срикошетил от земли где-то правее, с недолетом.

– Это еще что? – встрепенулся в боевом отсеке Алим, – пользуясь тем, что казак зажег лампу, он повторно осматривал двигатель.

– А это пушки, – пояснил Дронов не оборачиваясь – он почувствовал, как кровь отхлынула от лица, и не собирался демонстрировать китайцу свою бледность. – Тоже, наверное, от ханских войск подарок. Как же ваши молодцы их не углядели, а?

– Ван ба дань! – воскликнул сын Поднебесной, ударяя кулаком по какой-то трубе.

Капитан на всякий случай запомнил слово, но уточнить его смысл решил позже.

– Стоять тут столбом больше нельзя, грузимся и едем. – Николай перегнулся через пассажирское сиденье и толкнул левую дверцу, заставляя ее распахнуться. – Эй! Бойцы! Все внутрь, живо!

– А где караван? – не успокаивался Алим.

– Арьергард только что прошел.

– Тогда отступать рано! – Чуть ли не впервые с момента их знакомства китаец позволил себе проявить эмоции. Он был не на шутку обеспокоен. – Их настигнут! И нельзя допускать, чтобы пушки стреляли вслед!

– Значит… – Дронов замер на пару секунд, гоняя в голове разные варианты действий. Уходить под гром пушек тоже не лучшая мысль, еще прилетит в корму… Да и судьба обоза его волновала не меньше, чем Алима, – ведь там Саша и его ребята. – Значит… будем атаковать.

– Как?

– Прямо в лоб, через их пехоту. Глядишь, пушки не рискнут стрелять. И не говорите, что это рискованный план, ладно?

Николай запер свою дверь и протянул руку, чтобы закрыть окно бронешторкой, однако нащупал на ее месте лишь ржавые петли, рассыпающиеся под пальцами. Просто замечательно. Хорошо хоть спереди сразу устроены узкие обзорные щели вместо лобового стекла, отваливаться нечему…

Как только остальные лазутчики набились внутрь, боевой автомобиль сдал назад, повернулся к врагу носом и, утробно урча, жутким стальным зверем попер влобовую. Медленно и внушительно. А быстро бы и не вышло – слабосильный мотор, неумелый экипаж и путь в горку не способствовали. Однако мятежники не дрогнули – ведь однажды они уже одолели эту машину. Пули и стрелы теперь щелкали по стальному корпусу почти беспрерывно. Вновь громыхнули орудия повстанцев – и опять мимо.

– Жаль, фары нечем разжечь, – пробормотал Николай, одной рукой вынимая из кобуры револьвер и кладя его на колени. – Здорово было бы их ослепить…

– Так что вы задумали?! – вынужденно повысил голос китаец, чтобы перекрыть лязг металла и звон пулеметов.

– Ворвемся в лагерь и положим артиллеристов! – отозвался капитан, сосредоточенно вертя руль, подставляя под огонь капот и левый борт машины. Он сам был рад проговорить все вслух, чтобы разложить детали импровизированного плана по полочкам. – Вряд ли у этого сброда их много! Заодно смешаем их строй и побьем лошадей, по возможности, чтобы не преследовали!

– Нас убьют!

– А вот не я нас сюда притащил!

– Вы не поняли, я не в обиде! Но сейчас умирать рано, караван не успеет уйти!

– Вот и постараемся… пожить. – В другое время такой ответ Николая малость обескуражил бы, но сейчас ему было не до того. «Роллс-ройс» ворвался в ряды противника, набирая скорость: уклон кончился, земля была ровной. Впереди замаячили крайние юрты и палатки стойбища, вражеские пехотинцы вскакивали с земли, бросаясь автомобилю наперерез, от попаданий, сыплющихся уже со всех сторон, стоял такой стук, что казалось, бронемашина угодила под крупный град. За спиной вжикали заглушки бойниц – солдаты откидывали их, готовясь пустить в ход ружья и револьверы.