Книга Заземление - Александр Мелихов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— …Там еще размеры такие приличные были, особенно посередине — вообще охренеть можно. Я когда увидела — испугалась, никогда таких размеров не видала…
— …Приходит ко мне как-то Витя такой с игрушечкой, со свинкой, он знал, что я свинок люблю, а ко мне Леня должен сейчас прийти. Я говорю: «Ну, Витя, извини, ко мне сейчас Леня придет, я с ним». Он эту свинку, блин, швырнул: да ты сука такая, да ты проститутка, да как ты могла!.. Вобще чокнутый какой-то!..
— …С Борей мы поженились тоже смешно, опять Санта-Барбара получается. У меня подруга, у нее муж, Владик такой. Очень симпатичный, тоже такая фигурка, все… А мы с Борей-то трахаемся-трахаемся, я уже от него ребенка хочу, и никак, понимаете? Я говорю: Владик, пошли завтра в центр занятости. Он говорит: пошли. Короче, я залетаю с первого раза. Естественно, Боре ничего не говорю, типа от него…
— …Началась у нас типа свадьба… такое светленькое платьице, такие рюшечки еще тут… я еще всю ночь, блин, торт пекла — я беременная, пеку торт, блин… А я не трахаюсь, ничего, боюсь — ребенок. А Боря ко мне ночью так пристал, что из меня все потекло, вот эта смазка, так мне захотелось. А у меня отец ночью плохо спит… Даже не знаю, как я, блин, не родила, сокращается же там все…
— …Давай мне, говорит, денег, мне мужикам надо за свадьбу проставиться. Доводит меня до такого состояния, что я говорю: я сейчас иду к твоим грузчикам в магазин и объясняю им русским языком: пока у тебя не будет получки, ты не проставишься. Он взбесился, короче, и говорит: если туда пойдешь, я тебя пну ногой в живот. Это фраза! А ребенок — у меня это самое ценное вообще-то. Я, извините, на свадьбе не пила ничего, я курить бросила ради ребенка…
— …И я тут ему заявляю, что ребенок не твой. Какой псих начался: битье головой об стену, руки там об стену, кулаки в кровь… Но мы все равно как бы поженились, все нормально, он ждет этого ребенка, он считал его своим, он до сих пор его считает своим…
— …Он его на ручках с роддома несет, а во дворе подруга, там, с ребеночком гуляет, с коляской. Она такая: «Можно посмотреть?» Он такой: «Не дам, сглазишь». Ребенок родился — просто лапочка, душка, не могу. Мне показывают, ну, поросеночек! У меня в детстве вместо кукол были поросята, я их очень любила. Подруга-то меня поздравила, а ребеночек-то растет копия Владика… Слушай, говорит, Кончита, тебе не кажется, что он кого-то напоминает? Я говорю: ухи лопоухие такие немножко, вроде как мои. Она говорит: нет, не ухи, а лицом. Нет, говорю, никого. Но потом мы как-то с ней очень сильно поругались на эту тему, и я ей во всем призналась…
Кругленькое милое личико светилось, — нет, уже и не безгрешностью — невинностью. Невинностью козы и зайчихи. Не преодолением проклятых идеалов и норм, а неведением, что они существуют. Он так долго предлагал людям учиться у животных, а, кажется, пришла пора животным учиться у людей. Он ощутил что-то вроде тоски по оскорбленной им грешнице. Сейчас он, пожалуй, поговорил бы с ней по-другому…
По-другому — а как? Может, и правда психотерапевт без веры это всадник без головы?
— Так вы хотите Борю излечить от ревности? Это трудно, он слишком много о вас знает. Вам нужно…
— Почему Борю — Рашида, вы прослушали.
— Да-да, конечно, я оговорился. А Рашид откуда родом?
— Я же говорю: из Дагестана.
— Я знаю, что из Дагестана, я хочу сказать — из какого города?
— Понятия не имею, откуда-то из аула, с гор. Я ему объясняю: здесь цивилизация, здесь нельзя жену держать в гареме, мы здесь все свободные! А он уж два раза ножом намахивался: где была, откуда деньги?.. Его какое дело, для него же стараюсь!.. Иногда до получки не хватает, я подработаю на улице, куплю жрачки, а он не ест, говорит, не буду есть, пока не скажешь, откуда деньги. Ладно, говорю, не хочешь, не ешь, мне ребенка кормить надо, ему уже пять лет, он растет, ему питаться нужно. Но жалко же и его, дурака мусульманского, у меня у самой аппетит пропадает, когда знаешь, что он сидит голодный… Он на стройке работает, им почему-то тоже часто зарплату задерживают — квартиры народ плохо покупает или что… Может, вы с ним поговорите, чтоб он хотя бы ел?
— Кончита, послушайте меня внимательно. Очень внимательно! Вы играете с огнем. Перевоспитать его скорее всего не удастся. Может быть, когда-то вся культура переменится так, что сексуальные услуги будут считаться такой же медицинской процедурой, как, скажем, клизма.
— Правильно, медсестры же ставят клизмы, и ничего, им еще зарплату платят!
— Ну да, есть цивилизованные страны, где проституция узаконена…
— При чем здесь проституция, я же только иногда подрабатываю!
— …Но моральное осуждение дело другое. Боюсь, оно исчезнет нескоро, а может быть, и никогда не исчезнет. Но это все абстракции, для вас важно другое: вы подвергаете мужа такому напряжению, которого он может не выдержать. И что он может натворить, один аллах ведает.
— А чем таким, скажите, я их всех напрягаю? Чего психовать из-за ерунды?
— Видимо, мне не удастся вам объяснить, раз уж это никому не удалось до меня, но главное, поймите, что такое положение вашему мужу кажется очень унизительным, и он…
— Но чего, чего там унизительного?!. Готовлю ему, даю, когда захочет…
— Чтобы вам было понятнее, считайте, что вы оскорбляете его религию.
— Да он не такой уж и верующий, в мечеть ходит только по праздникам.
— У религии есть длительная инерция. Проще говоря, люди в бога уже не верят, а в религиозные правила они могут верить еще очень долго. Главное, вы должны понять, что перевоспитаться он наверняка не перевоспитается, а вот убить или изувечить вас очень даже может. Он как к вашему ребенку относится?
— Лучше, чем ко мне, я из-за этого только с ним и живу.
— Так вот, если хотите жить и дальше, делайте все, чтобы успокоить его недоверие. Ведите предельно открытую для него жизнь. Или расставайтесь. Иначе я не могу ручаться за вашу безопасность.
— Хорошенькое кино… Сколько я вам должна? Ого, я намного меньше беру.
— Что делать, рынок… А кто вас, кстати, надоумил ко мне пойти?
— Вы же лекции читаете, а у меня там знакомый охранник. Он мне сказал, вы от всякой дури освобождаете. Я и подумала: вдруг вы моего мужа освободите? Вы считаете, что он мне может сделать?
Это она спросила уже в дверях.
— Да все что угодно. Помните, вам цыганка нагадала, что, если будете заниматься этим ремеслом, вам голову отрежут?
— Ой, правда… Я забыла…
Она захлопнула дверь так поспешно, как будто голову ей собирался отрезать именно он.
А обрывки этой бесконечной саги еще долго всплывали из подсознания, и каждый раз во рту становилось невкусно, а губы невольно складывались в брюзгливую гримасу. Да, и он тоже не созрел для безгрешности. И самое удивительное, и созревать больше не желает.
«Острова Кэмпбелл — самые южные из Новозеландских субантарктических островов. Они крутые и скалистые, наивысшая точка — 569 м (гора Хоней на юге главного острова). Климат холодный, влажный и ветреный. Яркий солнечный свет бывает всего 650 часов в год. Дождь выпадает в среднем 325 дней в году, порывы ветра достигают более 96 км/ч по меньшей мере 100 дней в году. Среднегодовая температура воздуха — 6 °C, максимальная редко поднимается выше 12 °C».
