Книга Золушки нашего Двора - Лесса Каури

Ванилла и Персиана заняли место позади невесты, трогательно зелененькие и похожие друг на друга, как маргаритки на бордюре вдоль садовой дорожки.

Пип предложил племяннице руку и, когда она оперлась на нее, не выдержал, притянул широкой ладонью к себе голову Бруни и поцеловал в макушку.

Весь, преисполненный собственной важности, выступал чуть позади и сбоку от кортежа и зорко поглядывал по сторонам.

К удивлению Матушки, к сопровождающей ее свите из фрейлин присоединился гвардейский караул в черных мундирах, ведомый незнакомым ей офицером – невысоким, мощным, кареглазым. С лица его не сходила добродушная улыбка, хоть он и пытался казаться серьезным, чтобы соответствовать случаю. Он лихо отдал ей честь, после чего поклонился – абсолютно не изящно, зато от души:

– Ваше высочество, разрешите представиться, Борн Сормаш из рода Сильных Мира Сего. Буду охранять вас во время церемонии… чтобы не украли!

Бруни улыбнулась в ответ:

– Рада познакомиться, Борн!

Голова у нее немного кружилась. Шум толпы, доносящийся с улицы, напоминал крики чаек над бушующим морем. Матушке все казалось – за порогом не тот, знакомый и близкий ей мир, а совсем новый, с иголочки. Мир, который ей предстоит сделать лучше.

– На караул! – взревел Сормаш.

В обрамлении оборотней в черных мундирах фрейлины, одетые в разноцветные пышные платья, выглядели сущим цветником, усаженным махровыми пионами, гордыми ирисами, стильными лилиями.

Где-то на середине пути из ответвления коридора вынырнула архимагистр Никорин. В серебряном брючном костюме, с лицом, бледностью и тенями говорящим о бессонной ночи, она казалась хрупкой статуэткой, дворцовым украшением, но никак не одной из самых могущественных волшебниц Тикрея.

– Мое почтение, ваше высочество! – пристроившись справа от Бруни, громко сказала волшебница и шепнула ей на ухо: – Шикарно выглядишь!

– Ты… Вы тоже в моем кортеже? – удивилась Матушка.

– Конечно! – возмутилась Ники. – Кто, как не я, согреет вас этим холодным днем! Творение мэтра Артазеля выше всяких похвал, но на дворе зима, не забыли?

– Ох, и правда! – воскликнула непосредственная Ванилла, оглядывая свое потрясающее декольте. – А кто же греет женихов, госпожа Никорин?

– Они морозоустойчивые… – пожала плечами архимагистр.

В огромном холле донжона две процессии – Матушки Бруни и ее высочества Ориданы – слились в одну. Гаракенской принцессе дивно шло нежно-голубое платье, украшенное ослепительно-белыми кружевами с ее родины, однако выражение маленького остроносого личика, решительное и отчаянное, нарушало гармонию. Взглянув на нее, Бруни ощутила укол в сердце – эта принцесса, хоть и старалась изо всех сил выглядеть подобающе, показалась ей испуганным ребенком, которого родители потеряли на ярмарочной площади.

– Подождите меня! – попросила она дядю, отпуская его руку, и направилась к Оридане.

Та взглянула исподлобья. Нервно поправила вьющуюся прядь, выпавшую из высокой прически, украшенной настоящими (в смысле выросшими при помощи магического ускорения) подснежниками.

Не говоря ни слова, Матушка обняла ее и прижала к себе. Ощутила под ладонями худые, дрогнувшие в беззвучном рыдании плечи.

Кто она такая, чтобы осуждать судьбу, оспаривать выбор Пресветлой? Никто. Что она может сделать, желая облегчить гаракенке этот день, который для кого-то вроде самой Бруни должен стать самым счастливым днем жизни? Только поделиться теплом…

– Все будет хорошо! – прошептала она на ухо Оридане. – Выше голову! Не надо бояться!

Та, лишь на миг, подалась к ней, благодарно сжала пальцы. И тут же отстранилась, взглянула холодно и свысока – поскольку была чуть выше Матушки. Произнесла медленно, тщательно подбирая слова:

– Мои поздравления, ваше высочество!

– Мои поздравления, ваше высочество! – эхом ответила Бруни и вернулась к сопровождающим.

– Зато не будет скучать! – пробормотала за спиной Старшая Королевская Булочница, а ее сестра согласно вздохнула.

Ники обернулась и весело заметила, вызвав неожиданный румянец на их щеках:

– Не завидуйте, девоньки!

Когда кортеж остановился у главных дверей, ведущих на площадь, архимагистр поинтересовалась:

– Готовы, ваше высочество?

– Готова! – пересохшими от волнения губами прошептала Матушка.

– Я похулиганю? – лукаво улыбнулась та и, не дожидаясь позволения, сделала изящный пасс, будто кружево плела.

Дворцовые двери охватило бездымное искрящееся пламя, вызвавшее вскрики и обмороки среди толпы фрейлин. Под его воздействием столетний дуб светлел, тек, превращаясь в золотые створы, которые стали медленно открываться наружу, впуская белый свет зимнего дня. Бруни даже зажмурилась – таким ярким он ей показался.

Дворцовая площадь была взята в плен снегопадом. Из аккуратного облачка, словно приклеенного к ясному небу прямо над храмом, сыпались снежники, и грани каждой взблескивали алмазно.

Языки пламени стекли с дверей и поползли на крыльцо, раздвигая толпу придворных, вызывая восторженный рев толпы, вниз по великолепной лестнице, к ожидающему Матушку экипажу, запряженному четверкой белоснежных лошадей. Судорожно вздохнув, та ступила в огненные волны и направилась навстречу судьбе.

В один экипаж с ней сели подруги невесты и Ники, накинувшая на голову серебряный капюшон, что делало ее похожей на боевого мага. Холода никто из них не чувствовал – архимагистр накрыла экипаж защитной сферой, сохраняющей тепло.

– Бруни, – толкнула подругу локтем в бок Ванилла, – ты чего застыла, как благородный статуй?

– А что мне делать? – недоуменно спросила та.

– Ты, главное, улыбайся и маши! – подсказала Персиана. – Вон, гляди, наши стоят!

– Где? – оживилась Матушка.

– Да вон же, справа. Мастер Пелеван с семейством… Матрона Мипидо и мастер Висту… А вон, гляди, стряпчий, мэтр Даугавец!

И точно. Они все были здесь! Огненное семейство Пелеванов: Томазо снял шапку и низко поклонился, когда экипаж проехал мимо, а детишки верещали, как воробьи у кормушки. Туча Клози, бурно вздымая затянутые в цикламеновое груди, потрясала над головой сомкнутыми руками и кричала: «Умница, девонька! Умница! Так их!», а стоящий рядом мастер Висту скромно улыбался и качал головой. В знакомых лицах мастеровых с чадами и домочадцами оживали детское ожидание чуда и восхищение оттого, что чудо свершилось – простая девушка из Квартала Мастеровых нашла своего принца. Лавочники и купцы одобрительно ухмылялись и прикидывали выгоду от знакомства с будущей принцессой – дело есть дело! Взволнованные прачки в нарядных чепчиках кричали: «Долгие лета!» Рядом с ними стоял фигуристый и нарядный Марх Тумсон, увидев которого Персиана увлеклась воздушными поцелуями и чуть не вывалилась из экипажа.