Книга Дневники сына человеческого, или Хроника Кумранских манускриптов - Александр Холин

– Это какой-то давно вымерший язык, – пожала она плечами. – Я в студенческие годы переворачивала архивные залежи московской «Ленинки», но самая крупная в мире библиотека не помогла мне. Если хотите я могу вслух произнести семейное заклинание. Не думаю, что какие-нибудь духи откликнутся и нам опять придётся спасаться бегством.

Вся компания давно уже перекочевала за стол, только заслушавшись мемуарными воспоминаниями, никто ещё не приступал к трапезе. Илона почему-то поднялась из-за стола, встала в позе «оранты»[48] лицом на восток. И вдруг ещё не начавшееся действо прервалось звуком упавшего на пол и разбившегося бокала. Это Ярослав как-то неуклюже повернулся, умудрившись смахнуть со стола уже наполненный сочным красным вином хрустальный бокал. С его стороны сразу же посыпались многочисленные и сумбурные извинения. Казалось, Ярослав настолько «убит горем», что готов наложить на себя руки.

– Как же так?! – растеряно бормотал он. – Как же так! Я нечаянно, поверьте мне! Самое интересное, что только хотел взять этот злополучный бокал и – на тебе! Я же, право слово, сейчас сам всё уберу. Простите ради Бога, видимо, хотел как лучше, а получилось как всегда.

– Да не переживай ты так бурно, – пыталась успокоить его Илона. – Я сама сейчас всё приберу.

Девушка отправилась на кухню за шваброй, щёткой и совком, а Ярослав увязался следом, не уставая бормотать, что он сам всё приберёт и всё вымоет. Но оказавшись на кухне наедине с девушкой, Ярослав тут же преобразился:

– Ты с ума сошла? – громким шёпотом обрушился он девушку. – Кто тебя просил устраивать представление перед мало знакомыми людьми и выдавать семейные тайны? Не мечите бисер перед свиньями, – вот заповедь оставленная Иисусом Христом апостолам!

– Где ты видишь свиней? – таким же громким шёпотом спросила Илона.

– Да я – та самая свинья! – взревел Ярослав. – И если ты не заткнёшься, я тебе глотку перережу.

Девушка в страхе отшатнулась от гневливого собеседника, ибо поняла, что тот вовсе не шутит. На голос Ярослава из столовой выглянули Шимон и Меделак. Но девушка встретила их дежурной улыбкой:

– Мы никак не можем решить, кому всё-таки убирать осколки. Профессор, хоть вы ему скажите, как хозяин, что у девушек уборка лучше получается.

– Нашли из-за чего ссориться! – недовольно буркнул Меделак.

– Я тоже так думаю, – поддакнул Шимон. – И вообще, любезный, – обратился он к Ярославу. – Ты, вероятно, забыл, что во всех странах просьбам женщин необходимо уступать. А в нашей России когда-то певица Нани Брегвадзе всенародно заявила: «…если женщина хочет, то метлу и совок отнимать не спеши».

– Прямо так и заявила? – усмехнулся Меделак.

– Так или почти так, – Шимон поиграл рукою в воздухе. – Но смысл, несомненно, такой!

Илона всё-таки забрала совок щётку и веник из рук Ярослава и отправилась убирать осколки. Меделак отправился за ней в качестве необходимого руководителя и куратора уборки, а Шимон, оставшись наедине с Ярославом, посмотрел на приятеля подозрительным взглядом и напрямую осведомился:

– Признайся, Ярик, ты специально это устроил?

– Ага, – Ярослав также не прятал глаза. – Ты с детства выучил мои повадки и понял, что просто так ничего не бывает. Особенно не разбивается бокал с Фалернским. Я уважаю твоего родственника как профессора, как влиятельного мужчину, имеющего силу воздействия на механизм жизни, но как человека я его ещё не знаю. Кажется, его действительно волнует случившееся с Россией дермократическое несчастье, но с другой стороны это ведь именно он переманил твоих родителей, да и тебя впридачу на историческую родину? Не хочу лишний раз обжигаться, а если помнишь, в России всегда говорят: обжегшись на молоке – на воду дуешь. Не хочу, чтобы Илона устраивала из семейной тайны балаган даже перед нами. Я верю, нет, точно знаю: придёт время, и она произнесёт это заклинание, но не здесь и не сейчас. К тому же, меня ещё насторожило, что Меделак страстно желал услышать, что Илона скажет. А если он в это время включит диктофон на своём мобильном телефоне? И тайна запросто может превратиться в орудие шантажа или порабощения.

– Да уж! – Шимон встряхнул головой. – Ты всегда убивал меня необычными способами аналитического мышления. Женской логике до твоих умозаключений – как до Луны пешком. Это уж точно.

– Не надо так преувеличивать! То есть не устраивай явный перебор! – принялся отнекиваться Ярик. – В картах я против тебя – слепой щенок, так что не передёргивай.

– А причём тут карты, дружок?

– В сущности, вся наша жизнь – игра в карты, – объяснил Ярослав. – Может быть, я и ошибаюсь, но для себя представляю рисунок нашей жизни именно таковым. Мошенники и своеобразные архантропы[49] всегда передёргивают и остаются в выигрыше. А счастья и удовлетворения от игры они не ощущают, потому что цель жизни – облапошить противника. Неважно, какой ценой, лишь бы устроить лохотрон. И лучше – не для одного, а сразу для нескольких. Мошенники живут по тому же общему закону толпы: отнять и разделить! А если кто-то не хочет участвовать в общей скачке баранов на длинную дистанцию с обязательными препятствиями или знает выход из этого, как наша Илона, то такого необходимо распять и уничтожить, крикнув при этом, дескать, пусть кровь Его будет на нас и на наших детях!

– Ты с ума спятил? – Шимон тревожно посмотрел на друга. – Илона – простой человек, хотя и очень красивая женщина каких мало. Но это не даёт никому права приравнивать её к Иисусу Христу.

– А я и не приравнивал, – усмехнулся Ярослав. – Её выбрали задолго до нас и вручили отметину из смарагдов. Соображаешь?

– Так ты думаешь, это изумрудное ожерелье действительно наследство от Понтия Пилата? – обескуражено прошептал Шимон.

– Я ничего не думаю. Только констатирую факты.

В этот момент на кухню вернулась девушка, выкинула в пластиковый мешок для мусора осколки разбитого фужера, поставила веник, совок и щётку на прежнее место и обернулась к друзьям:

– О чём это вы секретничаете, мальчики? Пойдёмте за стол. Я уже попросила профессора продолжить лекцию о возникновении христианства. Он не против. Ведь ни от кого из священников вы никогда не услышите того, что может сообщить нам историк. Я чувствую это.

Троица вернулась в столовую. Профессор не терял время даром, и пока его гости возились с уборкой, развалился в кресле, лениво потягивая из бокала то самое Фалернское, издревле ставшее камнем преткновения не только за этим застольем.

– Мы готовы слушать вас, профессор, – произнесла Илона, когда все снова уселись за стол.