Книга В погоне за призраком, или Испанское наследство - Питер Марвел

Уильям понял, что ей захотелось сменить тему.

– А что, сэр Фрэнсис Кроуфорд опять где-то пропадает?

– Да, мы редко его видим, но, появляясь в обществе, он неизменно поражает нас роскошью своих туалетов. Оказывается, он давний знакомый губернатора, но даже тот затрудняется определить род его занятий. «Богатый бездельник», – неизменно отвечает он и из зависти надувает губы. Ваш Кроуфорд сорит деньгами и, по его словам, жаждет вернуться на родину.

Таковы были новости, которые, несомненно, представляли весьма большой интерес, но для Уильяма важнее всего были ласковые взгляды Элейны, который она неизменно дарила ему при каждом посещении.

Эта идиллия продолжалась до тех пор, пока Уильяма не навестил сам господин Абрабанель.

Он заявился как раз в то самое время, в которое Уильям привык видеть его дочь. Обнаружив у себя в спальне не прекрасную Элейну, а ее коротышку-отца, Уильям несколько разочаровался. Он почувствовал, что этот визит сыграет в его жизни значительную роль. Так оно и случилось.

Среди всех перипетий Уильям как-то позабыл, с какой целью он на самом деле прибыл на Барбадос, и как-то совершенно запамятовал, что нанялся маклером к банкиру, а не пажом к его дочери.

Банкир ласково поприветствовал больного, затем присел на стул возле кровати и, хмуря брови, несколько секунд разглядывал Уильяма.

– Ты хорошо себя чувствуешь, мой мальчик? – спросил он наконец. – Выглядишь ты, кажется, неплохо, но мне ли не знать, как может быть обманчива внешность! Говорят, тебя околдовали какие-то местные знахари? В этих краях нужно быть очень внимательным, чтобы не нажить неприятностей. Впрочем, совсем скоро ты получишь передышку. Поднимайся, тебя ждут большие дела! Я хочу поручить тебе «Голову Медузы». Ты отправишься в Европу с очень ценным грузом. Все это ты доставишь в Англию. Миссия очень ответственная, но ты справишься. Я вижу человека насквозь. В тебе есть коммерческая жилка, мой мальчик! А уж упорства и старательности тебе не занимать!

Хотя Уильяму было очень приятно слышать такие слова, но столь резкий переход от полной беззаботности к огромной ответственности смутил его, тем более он лучше кого бы то ни было знал свои способности к торговым предприятиям.

– Но я всего лишь ваш второй помощник, – рассеянно пробормотал он. – Я готов учиться, но...

– Учиться ничего не делая – занятие достаточно бесполезное! – фыркнул Абрабанель. – Больше делай, чем учись, да преобладает у тебя дело над мудростью, как сказано в... впрочем, неважно где. Ты отправишься в путь учеником, а пересечешь океан готовым маклером и командиром судна. Мы все еще будем тобой гордиться!

Уильям не знал, что на это ответить. Абрабанель похлопал его по руке и посоветовал:

– Бросай эти декокты и завтра же вставай с постели! Съешь хороший кусок мяса, запей его добрым глотком вина, и будешь как новенький! И главное, держись подальше от докторов – они существуют на этом свете для того, чтобы выколачивать из нас деньги.

Он ушел, а Уильям вдруг ясно ощутил, что теперь ему придется расстаться с Элейной – расстаться надолго, а возможно, и навсегда. Это потрясло его. Ему вдруг совсем расхотелось странствовать в поиске приключений. Уильям, вопреки всему, что видел и слышал вокруг себя, осознал, что в тихой семейной жизни может быть неизъяснимая прелесть, что можно быть счастливым, не только бросаясь в авантюры, но и в присутствии горячо любимой жены и любящих тебя домочадцев. Идиллическая картина, представшая пред его мысленным взором, своей недостижимостью невольно повергла его в печаль. Конечно, Уильям в свои восемнадцать лет отнюдь не был лишен тщеславия, и неожиданное решение патрона доверить ему доставку в Европу ценного груза чрезвычайно льстило его самолюбию. Правда, он не вполне представлял себе, каким образом он будет всем распоряжаться, но весьма надеялся, что Абрабанель успеет дать ему все необходимые наставления.

Но все же Уильяму хотелось как можно дальше оттянуть отплытие, и он решил, что будет продолжать валяться в постели на правах больного до полного изнеможения.

Эта небольшая хитрость успеха не имела, потому что патрон разгадал ее раньше, чем она родилась в голове Уильяма. Он принял некоторые меры, и Уильям вместо ожидавшегося визита Элейны получил от нее через негритянку пространное письмо, где она сообщала, что отец категорически запретил ей входить в комнату к Уильяму. Из него также следовало, что она все знает о миссии, которая была возложена на Уильяма, и готова ждать его хоть целую вечность, и рассуждения об этом занимали целых полтора листа.

Уильям спрятал у себя на груди свое первое письмо от возлюбленной и приготовился действовать, поскольку валяться в постели больше не было никакого смысла. Но прежде, чем Уильям успел выполнить свое намерение, его навестил еще один человек.

Это был сэр Фрэнсис Кроуфорд.

Он появился в самый неожиданный момент, когда Уильям, набираясь сил после болезни, лакомился сладкими спелыми бананами. Он был так по-детски захвачен этим занятием, что Кроуфорд, некоторое время оставаясь незамеченным и наблюдая за ним, невольно улыбнулся. Уильям, заметив стоящего в дверях гостя, смутился.

– Приветствую вас, мой друг! – звучно произнес Кроуфорд, павлиньим шагом выходя на середину комнаты и замирая в картинной позе. – Я вижу, вы поправляетесь? Весьма тому рад. До меня дошли слухи, что вы едва ли не при смерти. Как сказал ваш тезка из «Глобуса»: «...И ранним утром жизни, по росе, особенно прилипчивы болезни, пока наш нрав не искушен и юн...» Зачем вы сунули нос в тайную жизнь черномазых? Мне рассказали, что в ту ночь на острове были жертвенные приношения богам, которых эти дикари привезли со своей далекой родины. Вас тоже могли принести в жертву. – Произнеся эту тираду, сэр Фрэнсис ловко подцепил банан кончиком шпаги и, поднеся его к своему орлиному носу, принялся с какой-то фанатичной тщательностью разглядывать сей фрукт, словно опасаясь найти в нем какой-то роковой изъян.

С удивлением Уильям обнаружил, что Кроуфорд был нынче одет по-походному: ноги его облекали высокие ботфорты, грудь была спрятана под колетом из буйволиной кожи, а на боку болтались украшенные тиснением кожаные ножны. Он опять был без парика, волосы туго стянуты на затылке, глаза горят холодным алмазным огнем. Уильям признал, что в целом его приятель был великолепен и напоминал лихого кондотьера со старинной гравюры. Ему бы очень хотелось научиться так же уверенно держаться, так же естественно носить шпагу и, что греха таить, так же легко декламировать хоть того же Расина, как будто все эти строки ты сам от нечего делать и написал.

Уильям вспомнил о предсказании, которое получил от толстой старухи-негритянки, и только стал обдумывать, стоит ли рассказать об этом Кроуфорду, как тот, наконец разделавшись с бананом, спросил:

– Послушайте, Уильям! Что за чертовщина тут происходит? Мне сказали, что вы повезете в Европу ценный груз на «Голове Медузы»? Это правда?

– Да, это так. А что вас смущает? Таково было решение господина Абрабанеля. Признаться, я немного волнуюсь, но дело есть дело. Да, я готов опять выйти в море.