Книга Гордость и страсть - Шарлотта Физерстоун

— Ничего не произошло, — прошептала она, вздрогнув, отторгая его прикосновение.

Его рука вдруг упала на подлокотник.

— Никогда не стоит зарекаться, не так ли? Просто я вмешался, спасая вас от весьма неприятного конца, будьте в этом уверены.

— Томас никогда бы не позволил, чтобы со мной что-то произошло.

— Вот как? Он позволил какому-то незнакомцу появиться из темноты и утащить вас в переулок еще до того как ночной сторож зажег фонарь. Вы думаете, он все еще там, ждет вас? Заламывает руки в тоске и тревоге? Или, может, бросился в карету, погнал ее к вашему дому убедиться, что вы целы и невредимы?

— Вы наваливаетесь на меня, — фыркнула она, стараясь вжаться в кресло, чтобы быть подальше.

Он наклонил голову, чтобы она посмотрела ему прямо в лицо.

— Расскажите же мне, — попросил он, но голос изменил, стоило взглянуть на ее влажные розовые губы, — чем он лучше меня? Может, красивее? Или богаче?

— Для меня все это не имеет значения, — заявила она с пренебрежением. — Если бы вы знали меня, никогда не посмели бы оскорбить подобными намеками.

— Тогда в чем дело? — настаивал он, настроенный безжалостно идти до конца, чего бы это ему ни стоило. Да пусть хоть ремни режут из его шкуры! Пусть все провалится к черту, он больше не может вытерпеть неизвестности — каков тот, мужчина, которому она так предана? А ему не хочет подарить хоть один взгляд.

— Ваша светлость, все это неприлично.

— Вам и не нравится, когда я приличен. Припоминаю, вы считали меня педантом.

— А сейчас я считаю, что виски развязало вам язык, и завтра вы пожалеете об этом.

— Думаете, это все под воздействием алкоголя, да?

— Разумеется, — ответила она с некоторой долей сострадания. — Очевидно, это неблагоприятно сказывается на ваших мыслительных способностях. Если бы не это, вас бы здесь не было. Меня тоже, и мы не вели бы подобных разговоров в столь специфических, можно сказать, отягчающих обстоятельствах. Вы отдаете себе отчет в том, как все это выглядит, не так ли? Если нас застанут.

— Мне до черта, как это все выглядит! Пусть хоть все демоны ада слетятся в эту комнату, я не отступлюсь, пока не узнаю, заставил он вас трепетать от его прикосновения? Дурманили вашу голову его поцелуи? Уносили дыхание? Заставляли выгибаться, требуя большего?

Она заморгала, приоткрыв рот, дыхание прервалось на долю секунды. Адриан не смел моргнуть, боясь пропустить малейший признак желания. Вспышку вожделения. Ее рот маняще приоткрылся, но она всего лишь изучала его. И он придвинулся ближе, незаметно оказавшись между ее бедер, возвышаясь, занимая собой все пространство между ними.

— Его руки касались вас, ласкали так нежно, что вам хотелось рыдать, дрожать от предвкушения? Вы распускали волосы для него? Он отводил их вам на плечи, позволял своим пальцам проследить изысканный изгиб вашей руки? Целовал шею, нашептывая что-то в ушко?

— Ваша светлость… — прошептала она, неотрывно и пристально глядя в глаза, видя в них то, что он хотел бы скрыть. Он слишком далек от того, чтобы о чем-то думать. Увидеть смятение в ее глазах. Он был так долго лишен всего. Виски не дурманило, а придавало храбрости отбросить личину вежливости, отпустить поводья для темных желаний и страстей, постоянно терзавших его. Было время, когда его заставили спрятать их от мира.

— Он нашептывал вам порочные, крайне непристойные вещи, о которых мечтал? Рассказывал о том, что сделает с вами? Эти нечестивые штучки на всяких там кроватях, диванах и темных уголках?

Она ахнула, и краска отлила от ее щек.

— Желал подарить величайшее наслаждение в жизни, почувствовать, как вы сжимаете его, а он входит в вас?

Подняв ей подбородок, он приложил ладонь к щеке, позволив взгляду блуждать по ее зардевшемуся лицу.

— Скажите мне, Люси, — он скользил губами все ниже, — его поцелуй был похож на этот?

Ощутив нежность ее атласных губ, он застонал. Они не сжались, были мягки и податливы, и он углублял поцелуй страстно открытым ртом, языком, стремясь добраться глубже, забыться там, куда не мечтал добраться, где он чувствовал утешение, искренность и любовь.

Люси оказалась в плену чувственного дурмана. Никто никогда не говорил с ней так бесстыдно. Его слова вызывали незнакомое возбуждение внизу живота. Его рот на ее губах усиливал это чувство. Она приподняла подбородок и потерлась ртом о его губы. Ей хотелось еще, близость манила, грудь высоко поднялась, устремляясь навстречу близости. Заметив это, он глухо заворчал, вызывая ответное эхо в ее теле.

— Да.

Его рука плавно переместилась на ее шею, нежно прижавшись к пульсирующей точке.

— Тянись же ко мне, — коварно нашептывал он, проводя ладонью по шее и спускаясь ниже, на теплую кожу, не защищенную лифом.

Гибкое тело подалось вперед, выгибаясь, маленькая грудь рванулась вверх. Он застонал низко и гортанно, ее тело отвечало ему, жадные губы ласкали и дразнили, язык чуть касался ее губ.

Он полностью владел собой, а она чувствовала, что теряет контроль, особенно со связанными руками. Она вскрикивала, стараясь сдвинуться к краю кресла, чтобы дольше чувствовать, как его язык глубокой волной вздымается у нее во рту, а рука плотнее вжимается в кожу. Но он был неумолим, заставляя ее ждать, дразня и обещая. Она не приказывала, нет! Молила.

— Расскажи, — шептали его губы у ее жадного рта, ладонь продвигалась все ниже, остановившись у груди. — Он возбуждал тебя так? Стоило лишь мне поцеловать тебя, и я понял, ты готова на большее.

О, как ей хотелось возненавидеть его за это! Послать к дьяволу, плюнуть в лицо с презрением истинной леди! Но странно, связанные руки, нависающий большой мускулистый торс, его самообладание и даже насмешка только подхлестывали ее. Он господствовал и покорял, она просила и умоляла, и все это… так чувственно, непереносимо сладостно. Она, холодная, отстраненная и всегда владеющая собой, потеряла голову и получает от этого невероятное наслаждение.

— Я продержу тебя здесь хоть всю ночь, Люси. До тех пор, пока ты не расскажешь мне об этом.

Его голос звучал сладострастным урчанием, холод серых глаз сменился мерцанием расплавленного серебра, а шрам на темной брови манил, подсказывая, что она играет с огнем. Его рука, такая большая и сильная, соскользнула ниже, провела по выпуклостям груди. Люси закрыла глаза, склонив голову к плечу, не в силах устоять перед наслаждением от его прикосновения. Нежно и обольстительно он сжимал и поглаживал ее маленькую грудь.

Слегка запрокинув ее голову, он приник ртом к чувствительной коже за ухом, прокладывая дорожку языком. Люси дернулась. Она вдруг поняла, что он просовывает пальцы под рукав платья и, потянув, оголяет плечо.

Как только его рот оказался у ее обнаженного плеча, он стал лизать и посасывать его выпуклую округлость, вырвав у нее громкий стон, продолжая все так же держать ладони на ее груди.