Книга Долина совести - Марина и Сергей Дяченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До начала регистрации оставался час. Влад заказал чашку самого крепкого кофе с самым лучшим коньяком.
Что там будет, в Майске? Не важно. Прежде он никогда не бывал там. Никто его не знает. Он снимет номер в гостинице, провесит на двери табличку «Не беспокоить»…
Возможно, в какой-то момент он смалодушничает и ему захочется вернуться к Анжеле. Но уже не сможет.
Потом, когда его обнаружат, случится небольшой переполох. Его отвезут в больницу… Там он подвергнет риску нескольких сиделок и медсестер, но время ли думать о медсестрах, когда умираешь сам…
Влад крепче сжал зубы. Отхлебнул из почти пустой уже чашки; рот набился кофейной гущей, и Влад принялся жевать ее, чувствуя, как хрустят на зубах неразмельченные кусочки коричневых зерен.
Запищал в кармане телефон. Влад автоматически протянул руку; вздрогнул. Отдернул.
Теперь все, сидевшие за соседними столиками, смотрели на Влада – наверное потому, что телефон пищал слишком долго. Надо было вытащить трубку и отключить к чертовой матери, а еще лучше, выбросить…
Выбросить. Влад хмыкнул.
Телефон не унимался. Вдруг это издатель, вяло подумал Влад, прекрасно понимая, что лжет себе. Это не издатель. Это звонит Смерть.
«Ты будешь корчиться, извиваться, тебе будет казаться, что твое тело рвут на части, что тебя заживо едят черви…»
Злость придала ему силы. Влад все-таки вытащил трубку из кармана; высветившийся номер ни о чем ему не говорил.
– Алло…
Это не он сказал. Это кто-то другой нажал кнопку ответа и дотащил трубку до уха.
– Я умира…ю, – сказала трубка. – Будь милосе…рден.
Влад молчал.
– Где… ты, – шептала трубка. – Пожа…луйста. Поща…ди.
– Ты сама, – сказал он.
– Пощади.
– Ты сама это сделала…
– Поща…
Трубка вскрикнула, как от болезненного удара.
– Вла…д. Я у тебя под до… под две…
Он нажал кнопку отбоя. Сразу стало очень тихо – люди, сидевшие за соседними столиками, нарядные ухоженные люди, отправлявшиеся кто на курорт, кто по делам за границу, беззвучно открывали рты, спрашивая друг у друга, не пора ли вызывать «Скорую помощь» к этому странному человеку, которому, конечно же, очень плохо, достаточно посмотреть на его лицо…
Влад спрятал мертвый телефон в встал из-за стола.
…Самолет на Майск вылетел вовремя. Минута в минуту.
* * *
Она выросла в маленьком поселке при большом деревообрабатывающем заводе; жители звали завод просто пильней. Владельцем пильни был человек по кличке Барон; пильня была единственным источником дохода для многих семей, а Барон был самым богатым и влиятельным человеком в округе, и в некоторых областях жизни его полномочия считались воистину баронскими.
В детстве за Анжелой не замечалось никаких странностей. Она была здоровой жизнерадостной девчонкой – несмотря даже на то, что жила с мачехой, сводным братом и вечно пьяным отцом. Мачеха была к ней более-менее справедлива, отец вообще не касался ее воспитания, а сводный брат, хоть и был старше, удался все-таки мельче и тоньше в кости, и потому в кулачных стычках с сироткой редко выходил победителем.
В поселке все знали всех, учителем начальной школы, где Анжела в свое время протирала дешевую юбку, был сосед из дома напротив, а в среднюю школу – в соседний поселок – она ходила недолго. В тринадцать с хвостиком лет ее образование прервалось: мачеха устроила ее уборщицей в один из цехов пильни, и Анжела нисколько не переживала по этому поводу – ей нравился запах дерева, нравилась стружка, нравилось положение взрослой девушки, работницы, которой никто не ставит оценок и не задает заданий на дом…
Спустя год умер от постоянного пьянства отец, а еще через год – Анжеле исполнилось пятнадцать – ее карьера рывком пошла в гору. Барон, никогда не пропускавший ни одной красивой девушки на территории пильни, вызвал ее в свой кабинет, напоил красным вином и сделал своей наложницей.
Ничего особенного в этом не было – весь поселок прекрасно знал о нравах на пильне и о том, что некоторым работницам довелось родить от Барона; Анжелина мачеха знала и другое – милым и покладистым, однако уже надоевшим Барону девушкам предоставлялась замечательная должность учетчицы. Именно об этом она толковала падчерице с первого же дня, когда та явилась домой в рваном платье, перепуганная, в слезах; Анжелу ждала прибыльная, уважаемая и непыльная должность, от нее всего-то и требовалось – некоторое время быть милой и покладистой…
Анжелиной покладистости хватило ненадолго. Одутловатый немолодой Барон пугал и вызывал отвращение, и в один прекрасный день брезгливость пересилила страх. Анжела заартачилась; Барон, во всем любивший порядок и дисциплину, уволил с пильни строптивую девчонку, а заодно и ее мачеху, а заодно и сводного брата – все семейство оказалось лишенным средств к существованию. Анжела не стала дожидаться, пока мачеха ее задушит, и сбежала в город, показавшийся ей огромным – в маленький провинциальный городишко, где даже по центральной площади в погожий день прогуливались куры…
Через неделю ее нашли – но не мачеха, а люди Барона. Барон чувствовал себя неважно – во всяком случае, лежал в постели, когда Анжелу впихнули в его комнату; при виде беглянки Баронова хворь в один момент улетучилась. Обуреваемый страстью, стареющий мужчина впечатал девчонку в перину и похоронил под собственным нелегким телом; Анжеле казалось, что она лежит в гипсе, навеки замурованная в эту кровать, будто в белый склеп. И когда Барон отвалился, разомлевший и счастливый, она не поверила, что все еще жива…
Мачеха и брат дожидались у порога и были несказанно рады, когда им наконец-то позволили поглядеть на Анжелу. Она не помнила, чтобы когда-либо они были так к ней внимательны и добры; мачеха притащила сумку с ее вещами, потому что Барон брал Анжелу к себе…
Она прожила у Барона две недели. Поначалу он радовался ей, как любимой игрушке, но потом она снова надоела ему и стала раздражать. В одно прекрасное утро ей было велено убираться домой; Анжела вовсе не огорчилась и, едва переступив порог бывшего родного дома, упросила мачеху (а та вместе с сыном снова работала на пильне) отпустить ее в город, в техникум. Мачеха, поколебавшись, согласилась; Анжела уехала, сияя от счастья, решив про себя, что никогда-никогда больше не вернется в поселок, что никогда не увидит ни мачеху, ни Барона, что выйдет замуж за приличного и обеспеченного человека, и тот повезет ее в свадебное путешествие – к морю…
Она действительно попыталась поступить в техникум (какие-никакие, но семь классов образования у нее имелись), однако первый же экзамен ей предложили сдавать в постели. Анжела отказалась, получила двойку, растратила все свои деньги на кафе и «городские» развлечения, но возвращаться домой не спешила; голодную девчонку, ночующую на вокзале, подобрала очень добрая, очень дородная и красивая женщина, накормила ее, приодела и пообещала устроить на работу. Анжела уже почти сообразила, что это будет за работа, когда ее разыскали во второй раз, и это были снова люди Барона, и настроены они были более чем решительно – милая добрая женщина сто раз пожалела, что задумала вовлечь в свое маленькое дело эту смазливую деревенскую дурочку. Анжелу приволокли обратно; Барон сперва долго и свирепо забавлялся с ней, а потом спросил, взяв за волосы и обернув лицом к себе:
