Книга Ночь судьбы - Дмитрий Казаков

– У тебя есть шанс изменить будущее, – Родомист вновь потянулся за бутылью. – Сравни с тем, что ждет тебя, если пойдешь с нами. Поход в неведомые края, преодоление опасностей и, быть может, – слава?

– Что в ней толку? – спокойно ответил Хорт. – Она мне не интересна. Опасности – их и дома хватает. Это все ерунда. Но зато если я пойду на юг, у меня будет шанс на хорошую, полезную смерть! На это стоит соглашаться!

– Что ты такое говоришь! – вскипел Леслав. – Какая смерть?

Ратан остановил юношу, сказав веско:

– Он говорит правильно, – и Леслав замолчал. Тяжелая ладонь на плече заставила его сесть.

– Прожить долгую жизнь, в безвестности, бездействовать, подобно мыши в норе! – Хорт вскочил, глаза его засверкали. – Или же пойти в неизвестность, рискуя гибелью на каждом шагу? О, Творец, обычно ты предлагаешь такой выбор лишь героям, а я – разве я герой? Что мне выбрать? Куда пойти? Прожить палкой в заборе – долговечной, но малозаметной? Или поленом в костре, которое, сгорая, отдает тепло другим?

Охотник сел, кусая губы.

– Никто не выберет за тебя! – глядя ему прямо в глаза, сказал Родомист.

– Все ясно. Я решил, я иду с вами, – усталая улыбка появилась на лице Хорта. – Ведь если я откажусь, то всю жизнь буду сожалеть о том, что не пошел. Для чего рождается мужчина, как не для славной гибели?

Хорт обвел спутников взглядом, мутным, как вода в болоте.

– Эх, маг, наливай! Выпьем за успех в дальней дороге.

– Ура! – завопил Леслав. Ратан хлопнул Хорта по плечу с такой силой, что тот едва не кувырнулся в костер, а маг принялся деловито наполнять кружки.

Путешественник

Луций тосковал пятый день. Даже горы вокруг, родные горы, казались скучными, обыденными. Но когда тебя неизвестно зачем вызывают в заброшенный город Лонга, где, как все знают, кроме магов никто не живет, поневоле заскучаешь. Но и от вызова отказаться нельзя. Ведь как пойдешь против велений народа, которые выражают маги цвергов, что носят на одежде знак Горна. Вот и сидел Луций пятые сутки в отведенной ему комнате, глядел сквозь окно на заснеженную долину и ждал неизвестно чего. Попытался заикнуться о работе, чтобы было чем заняться. Но маг, к которому обратил просьбу, так посмотрел на дерзкого, что Луций ощутил себя полным идиотом и быстро отошел, бормоча нечто невразумительное.

О причинах вызова в Лонгу Луций мог только догадываться. В пределах Северного царства нет более загадочного места. Государством правит принцепс, дворец которого расположен в Тускулуме. Там же проживают и знатнейшие цверги. Лонга же – совсем небольшой город, в двух сотнях верст от столицы, стоит вдали от торговых путей, от иных поселений и всецело принадлежит магам. Сколько их и чем они занимаются – об этом ходят самые разные слухи, большую часть из которых каждый почтенный цверг посчитает враками. В повседневные дела государства маги не вмешиваются, проявляя себя только в годы еойн и прочих несчастий, когда гибель грозит всему народу. Но свиток, запечатанный печатью Горна, который приносят к тебе в дом – достаточная причина для того, чтобы бросить все и кинуться выполнять указания, в нем заключенные, будь ты хоть последний рудокоп, хоть сам принцепс Марк. Вот и Луций, старший сын купца из Кум, города на западном взгорье, также не посмел ослушаться, когда свиток, повелевающий явиться в Лонгу, нашли на пороге в первый день месяца Собаки.

Удивлению Луция не оказалось тогда предела. Зачем он, ничем не выдающийся обитатель Кум, таинственным магам? К своим семидесяти годам – началу зрелости у мужчин горного народа – Луций успел побывать с торговыми караванами почти во всех обитаемых землях, видел вечнозеленые деревья Эмайн Махи, столицы надменного Эрина, видел прибитый жарой Ашзнти, главный город империи Гологоловых, бывал в перемещающейся, словно перекати-поле, и не имеющей названия столице орды Аджад. В странствиях приходилось и мечом помахать, и переговоры вести. Но таких как он, в тех же Кумах, где все живут торговлей – десяток на дюжину. Вот и недоумевал он – зачем?

Хоть и многое прошел, побывал и в воде, и в пламени, так и не смог Луций, прозванный за цвет волос и бороды Огнебородым научиться ждать в бездействии. Кормили три раза в день, честь по чести, и Луций настолько привык к появлению закутанной в темный балахон фигуры, приносящей еду, в одно и то же время, что едва не схватился за оружие, когда дверь заскрипела в неурочный час.

– В чем дело? – Огнебородый вскочил с койки, поправляя одежду. Сотни маленьких иголочек тут же впились в ногу, напомнив о том, что лежать долго в одном положении вредно. Луций сморщился и сжал зубы.

– Вас приглашают, – бесплотно прошелестело из-под глубокого капюшона. – Следуйте за мной.

– Вещи брать? – Луций кинул взор на собственные пожитки, что хоть как-то оживляли убранство комнаты, вырубленной прямо в теле горы.

– Нет, вы сюда еще вернетесь.

Сапоги не желали налезать, цепляясь за каждый палец. Под балахоном ничего не шевельнулось, хотя, сражаясь с непокорной обувью, выражался Луций довольно образно.

От провожатого Луций старался не отставать. Ведь запомнить все коридоры, что проложены мудрено, казалось невозможным. Будучи цвергом, в подземелье, тем не менее Луций почти и не жил.

Шли долго. Сначала широкий тоннель вел наверх. Затем поворот – и по узкой лестнице, более напоминающей нору, свернули в глубь гор, на восток. Подгорная тишина нарушалась лишь шарканьем подошв. Неровные стены причудливо выступали из тьмы в свете факела, корчась кишками каменного монстра. В некоторых местах приходилось нагибаться и ползти чуть ли не на четвереньках.

Закончился спуск у сплошной скальной стены. Но не успел Луций моргнуть, как провожатый что-то неразборчиво пробормотал, и монолит разъехался, обнажив прямой коридор. Здесь в стенах появились ниши. В них стояли какие-то статуи, но какие именно, Луций, к собственному раздражению, разглядеть так и не сумел.

Закончился коридор небольшим круглым залом. Тьму здесь разгоняли факелы, вставленные в держатели на стенах. Они дружно потрескивали, словно пели. Пахло камнем и еще почему-то разогретым металлом. Провожатый молча воткнул факел на свободное место и уселся на каменную скамью. Серый цвет его одежд странным образом гармонировал со скалой, и, казалось, не живое это существо, а статуя – плоть от плоти самих гор.

– Вам туда, – статуя шевельнулась. Рука поднялась и указала на дверь в противоположной от входа стороне.

– А вы? – спросил Луций.

– Мне туда нельзя, – бесстрастный голос треснул, на миг обнажив печаль. – А вас ждут. Идите же.

Луций немного потоптался на месте, затем решительно зашагал к двери. Холодная гладкая поверхность неожиданно легко поддалась под пальцами, и Луций буквально ввалился в следующее помещение. В глаза бросились ковры, в изобилии украшающие стены, ковры старые, хорошей выделки. Потолок расписан яркими фресками. Половина – ночное небо с искусно изображенными созвездиями, половина – голубизна дневного свода с ярким желтком солнца.