Книга Кукла на качелях. (Сборник рассказов) - Яна Дубинянская

Твердовский поправил ремни рюкзака и акваланга, резавшие плечи, и зашагал прочь.

– Ее Лиза зовут! – все еще пытался докричаться наглый юнец.

А вроде бы редкое имя, машинально отметил Василий.

… Валяться на общедоступном пляже, где летом скапливались родственники и квартиранты всей Мысовки, у него не было никакого желания. Оставалось вернуться домой, бросить вещи, а потом, наверное, выйти на трассу и съездить в Ялту. Вообще-то Твердовский не выносил суеты курортных городов. Но, так или иначе, пройтись хотя бы раз по ялтинской набережной придется. Осенью предстоит отчет об отпуске перед коллегами, а всяческие милочки ничего не смыслят в прелести диких мест и подводной охоты… Что ж, сегодня самый подходящий день. Безнадежно испорченный – в сущности, вычеркнутый из отпуска…

А ведь он может оказаться не последним, вдруг осознал Василий. Если шторм продержится еще неделю, две… Если нахальные захватчики обосновались в бухте не на выходные, как он все еще отчаянно надеялся, а на целый месяц…

Стало тоскливо и даже страшно. Аккуратно, предупреждающе отозвалась глубоко в затылке тупая боль.

Кузьмич!!!..

Тропинка круто поднималась по склону – подсохшая было рубашка вновь повлажнела от пота – и вдруг вышла на относительно ровное место. Твердовский перевел дыхание. Захотелось сбросить с плеч груз и передохнуть, но это было бы совершенно нецелесообразно. Василий снова поправил ремни и решительно двинулся дальше. До околицы Мысовки оставалось максимум четверть часа пути. Если бы не буйная крымская растительность, уже виднелись бы крайние дома…

Он вовремя заметил веревку, натянутую поперек тропы, а ведь еще пару секунд – и мог бы споткнуться. Что за идиотские шутки?!

В кустах послышался шорох. Нет, не шорох! – кто-то с шумом ломился оттуда, круша и ломая ветки. Веревка дрогнула, заизвивалась грязной худющей змеей.

Василий непроизвольно отступил на шаг.

Прямо перед ним выбрался на тропинку громадный, весь в космах свалявшейся серой шерсти, бородатый и желтоглазый козел.

* * *

Это называется – рабство, да! И никак иначе.

Глаза у меня слипались, и я б не удивилась, если бы прямо сейчас грохнулась со стремянки. Прямо на голову Твердолобихе: надеюсь, старуха бы окочурилась. Но, с другой стороны, о ее чугунную башку можно и спину сломать… и я из последних сил держалась за перекладину левой рукой. А правой срывала и срывала бесконечные персики с пушистой шкуркой.

– Осторожнее! Аккуратней снимай, кому говорю! Ты ж мне весь урожай перемнешь своими когтищами, дура безрукая!..

Персики аппетитно выглядели и вкусно пахли, но все до единого переходили в скрюченные лапы хозяйки и ложились в корзину. В самом начале я специально посильнее надавила на один, прорвала кожицу ногтями, – и что, вы думаете, бабка позволила мне его съесть? Фигушки! Сама схрумала за милую душу.

А сейчас мне уже было по барабану. Только бы не загреметь, в самом деле, со стремянки…

До персиков были помидоры – сорок кустов, под каждый из которых надо было вылить два литра воды, и к тому же окучить. До помидоров – бесконечные ряды картофельной ботвы и жестянка с бензином для колорадских жуков. Восемь полных жестянок!.. и еще одна где-то на треть. До жуков надо было стоять у раскаленной печки и следить за бабкиными пирожками для любимого Васеньки. Первый противень у меня, конечно, вчистую сгорел. Твердолобиха долго ругалась, а потом разрешила мне позавтракать этими пирожками… пардон, этим углем. До пирожков я драила полы по всей хате, в том числе в подвале, в летней кухне и на чердаке. До полов таскала воду: десять ведер, а до колодца полкилометра, не меньше, причем мимо исключительно злобного цепного пса. А еще раньше…

– Ты что, заснула там?!

– Больше не дотянуться! – огрызнулась я, и, кстати, это была правда. Но по другую сторону дерева ветки ломились от персиков. И таких нетронутых деревьев оставалось еще четыре штуки…

– Ну так переставь стремянку, или вообще не соображаешь?!

Я полезла вниз.

И тут Твердолобиха взглянула в небо и всплеснула руками.

– Уже и обед скоро! – я приободрилась от ее слов, но, как оказалось, совершенно напрасно. – Васенька может вернуться, а его и кормить нечем… Я пошла варить, а ты марш на тот конец огорода, там две грядки мака – прополи, только аккуратно, смотри у меня!

Я прыснула. Конечно, все было хреново и ноги не держали, – но вот это прикол так прикол! Может, у нее еще и конопля растет?

Твердолобиха вытаращила свои мелкие глазки. До нее, понятно, не дошло, чего это я.

– И не вздумай мне тут персики рвать, – гавкнула она напоследок, подхватывая корзину.

Я не стала ждать, пока старуха скроется из виду. Прямо за ее спиной пригнула ближайшую ветку и, не заботясь о целости шкурки, отодрала два здоровенных фрукта. Фиг тебе, бабуля! И надкусила сразу оба; по рукам и подбородку поползли потоки сока, а рот плотно набился шерстью. Их, блин, еще и чистить надо…

Размахивая растопыренными липкими пальцами, я добрела до конца огорода, где в буйной зелени действительно проглядывали сиротливые лиловые цветы и несколько сухих маковых коробочек. Местные наркоманы были бы разочарованы. А, собственно, что мне до местных наркоманов?..

Я сама, похоже, влипла по самое что ни на есть. Старуха запрягла меня намертво, уже не слезет. Можно, конечно, в один прекрасный момент послать ее подальше, самыми красивыми словами! – но тогда плакали мои тридцать гривень. И не только: если я выскажу Твердолобихе четверть того, на что она напрашивается, меня попросту вышвырнут на улицу. Ни о каком обратном билете речь, понятно, и не зайдет. А у меня ни копейки денег… ну, почти. Добраться домой точно не хватит. Да и дома, кстати, не намного лучше… Твердолобый, козел, разве мы так договаривались?!..

А сам еще и слинял неизвестно куда. Я его и не видела сегодня. Продал меня в рабство – и поминай как звали…

Тут я вспомнила Олега. Вот кому сейчас здорово! Купается, наверное, в море, или на солнышке жарится, или лазит по берегу с ребятами и Графом, – а что, они же отдыхать приехали, а не вкалывать на стервозную старуху. А может?.. я машинально обломила коробочку мака и раздавила ее в пальцах. Зернышки посыпались в траву.

А почему бы и нет? Взять да и сорваться к Олежке, предварительно сообщив твердолобовскому семейству все, что я о них думаю. И жить с ребятами в палатке, они точно не будут против. Я могу даже готовить еду и с удовольствием обнесу подчистую вот этот самый персиковый сад. Плевала я на тридцать гривень! – когда еще получится по-настоящему отдохнуть на море? А Олег очень даже симпатичный. И он обещал меня найти…

И до сих пор не нашел, – подсказал мерзкий голос с отчетливыми твердолобовскими интонациями. Кто он тебе, этот Олег? Пару часов потрепались в троллейбусе, да? Парень давным-давно забыл о твоем существовании, идиотка! У него свои планы на лето, и благотворительность в них не входит. Мало тут в Крыму барышень, у которых и бабок куры не клюют, и купальники сногсшибательные, и вообще…