Книга Война призраков - Дмитрий Казаков

– Позвольте представить офицера, под непосредственным руководством которого вы будете работать, – Фишборн повел рукой в сторону бокового входа в небольшой конференц-зал, в котором собрали новичков. Здесь, на землях древней Швейцарии, в тихом пригороде Берна, разместилась штаб-квартира СЭС. – Майор Загоракис.

Вошедший был высок и довольно-таки толст, отличался необычайно белыми волосами и длинным носом, выдающим в нем грека.

– Рад буду работать вместе с вами, – мягко улыбнулся майор. Вкрадчивыми и одновременно хищными манерами он напомнил Виктору паука-прохвоста.

Отогнать неожиданно всколыхнувшиеся воспоминания стоило некоторого труда. Несмотря на то что в конференц-зале было прохладно, Виктор ощутил, как на шее и за ушами выступили капельки пота.

– Сегодня каждый из вас пройдет собеседование со мной, – сообщил тем временем Загоракис, – поселят вас здесь же, в гостинице для персонала СЭС. А с завтрашнего дня приступите к работе.

Осклабившись напоследок, майор удалился.

– Не посрамите меня, ребята, – сказал Фишборн наполовину шутливо и погрозил бывшим подопечным кулаком. – Я с вами столько возился! Ух!

– Не посрамим! – выкрикнул О'Брайен, который за время практики сумел значительно похудеть, и первым захлопал в ладоши. – Спасибо, сэр!

На этот раз аплодисменты вышли куда более дружными.

– Виктор Зеленский, двадцать семь лет, уроженец Нижнего Новгорода, по первой профессии – журналист. Практика – на Альвхейме. – В этом месте Загоракис оторвал взгляд от экрана и посмотрел собеседнику в лицо.

– Да, сэр, все верно, – сказал Виктор, отмечая, что сочетание странно светлых волос, наводящих на мысли об альбиносе, с черными глазами выглядит весьма необычно.

– Еще бы в досье нашлись ошибки! – Майор усмехнулся, обнажив крупные зубы. – Такого я не упомню!

Виктор промолчал, а Загоракис вновь погрузился в изучение материалов.

– Ладно, – сказал он после паузы, – я вижу, что у тебя имеются некоторые проблемы с псевдоличностью.

– Не понял, сэр, – Виктор изобразил вежливое недоумение.

– Не надо только играть! – Майор устало махнул рукой. – Ты не на задании! Психомоторика и сон нарушены, имеются проблемы адекватности восприятия – результаты наблюдения свидетельствуют о том, что та личность, которой ты был на Альвхейме, слишком крепко вросла в твою психику! Сознание и подсознание засорены чуждыми шаблонами восприятия и поведения! Ну что, прав я?

– Так точно, сэр.

– Это бывает со многими новичками, – пояснил Загоракис. – Но с каждым разом все будет проходить намного легче.

– Вы уверены в этом, сэр?

– Абсолютно. – Майор кивнул. – Я служу в СЭС пятнадцать лет, сам когда-то был оперативным агентом. Все это прекрасно знаю. Так что завтра ты, Виктор, отправишься к нашему психотерапевту. Он тобой займется,

– Да, сэр.

– Называй меня просто Деметриос. – Загоракис поморщился. Он оказался первым знакомым Виктору офицером СЭС, который предпочитал неформальное общение. – Меня уже тошнит от этих «сэров»! А теперь, прежде чем мы расстанемся, необходимо сделать еще одну вещь– оформить оперативный псевдоним.

– Зачем? – удивился Виктор.

– Дань традиции, – пожал плечами майор. – С учетом того, что часть информации может попасть не в те руки, агенты во всех документах фигурируют под псевдонимом. А тебе… тебе мы присвоим имя… Локи!

– Локи? Что это значит? – Удивление Виктора усилилось.

– Мы даем псевдонимы из мифологии, – пояснил Загоракис, – выбираем существ, которые могли трансформировать свой облик.

– И кто же был этот Локи?

– А, один гнусный, но веселый скандинавский божок, – майор рассмеялся, – обладавший способностью что угодно вытворять со своей внешностью, даже пол менять. Первый транссексуал, так сказать.

– Надеюсь, что в моем случае до этого не дойдет! – с преувеличенной серьезностью сказал Виктор.

– И я, – Загоракис загадочно хмыкнул. – Хотя кто знает…

22 апреля 2219 года летоисчисления Федерации

Земля, Берн

– Доброе утро, Виктор, садитесь в кресло. – Доктор Штраух выглядел настоящим мультяшным толстяком – округлое брюшко, выпирающее из-под халата, розовые поросячьи щечки, гладкие руки и постоянная улыбка на пухлых, точно у негра, губах.

Портил впечатление разве что тяжелый, пронизывающий взгляд психотерапевта. Показывал его доктор нечасто, в самых запущенных случаях, когда современная техника не срабатывала и приходилось прибегать к дедовским методам, вроде гипноза.

– Доброе утро, – ответил Виктор, забираясь в мягкое кресло с высокой спинкой, которое тут же охватило ему бока и принялось трансформироваться так, чтобы сидящему было удобно.

– Судя по результатам тестов, имеет место прогресс, – тоном оракула изрек Штраух. – Но работы еще предостаточно! Закрывайте глаза!

Едва Виктор успел смежить веки, как голову ему охватила спустившаяся с потолка полусфера, составленная из тонких проволочек. Коснувшись кожи в определенных точках, она принялась посылать точно рассчитанные импульсы, одновременно стимулируя и сканируя мозг пациента.

Перед глазами замелькали разноцветные вспышки.

– Вот так, хорошо, – приговаривал Штраух. – Расслабляйтесь, Виктор, расслабляйтесь…

Виктор честно пытался расслабиться, но получалось не очень хорошо. После утренней тренировки болели мышцы, за полгода жизни на Альвхейме отвыкшие от целенаправленных нагрузок.

Отделение СЭС в пригороде Берна маскировалось под исследовательскую организацию и занимало огороженную территорию десятка в полтора гектаров, в центре которой расположился комплекс зданий, скрытый густым парком. Над входными воротами красовалась вывеска «Институт социальных исследований». Точно такая же имелась и на главном корпусе.

Случайный посетитель, оказавшийся здесь, никогда бы не заподозрил, что попал в штаб-квартиру одной из секретных служб Федерации. Для отвода глаз «институт» даже публиковал сборники научных трудов (жалкие крохи из собранного СЭС социологического материала) и проводил конференции.

На территории имелось нечто вроде гостиницы для оперативных сотрудников, а также комплекс реабилитации. Прибывших после задания агентов, потерявших физическую или психическую форму, натаскивали почти так же жестко, как и на острове Грасъоса.

О днях, проведенных на Альвхейме, Виктор вспоминал все реже, но неизменно – с теплой ностальгией.

– Так, а это что такое? – Тон доктора звучал удивленно. Ритм вспышек изменился, стал резким и дерганым. – Похоже, я кое-что нащупал…

Подлокотники издали щелкающий звук, л Виктор почувствовал, что его руки намертво прикованы к креслу. Чуть позже наступила очередь ног, а самый толстый ремень туго охватил пояс.