Книга Метаморфозы промежности (сборник) - Андрей Шаргородский

– Пойдем, Катя! – Сергей встал и направился к выходу.

– Уходить никуда не надо. Я в этой квартире жить не смогу, поэтому она ваша. Вот ключи, делайте, что хотите.

Иван Николаевич вылетел из квартиры и бросился на улицу. От обиды ему не хватало воздуха, и защемило сердце. Он медленно дошёл до подъезда, где они жили с Татьяной и присел на скамейку. Выскочила Таня и вынесла в рюмке корвалол:

– Быстро выпей, и давай не будем сейчас умирать от сердечного приступа.

Для тебя в этой жизни написан другой сценарий.

Минут через пять отпустило. Они зашли в квартиру, и он ей всё рассказал, чтобы стало легче.

– Ничего, Ваня, вспомни себя в двадцать семь лет. Ещё пионерская зорька в одном месте играет. Ничего, время всё лечит.

– Нет его у меня. Да и не всё оно лечит, к сожалению. Не, ну ты представляешь, это он намекал, чтобы я поехал к ней и ещё просил прощения за то, что она сотворила, а потом ещё уговаривал вернуться, а? Какого тебе?

– Ладно, ладно, успокаиваемся – и за стол. Коньячку пару рюмок, пельменьчиков тарелочку и теплая постель, с любимой, вылечат тебя очень скоро, пошли!

Глава шестнадцатая

Сергей приехал снова только через год. У Кати неожиданно скончался отец от инсульта. После похорон приехали решать вопрос с квартирой. Сергей позвонил и сухо спросил:

– Я хочу продать квартиру.

– Ну, во-первых, здравствуй, сынок! Во-вторых, передай Кате наши соболезнования, мы только вчера узнали от случайных людей. Хотели приехать, но решили, что если бы вы захотели, то позвонили. Вот, дождался от тебя звонка. Квартира твоя, дарственная на твоё имя готова, но я думал, что ты, хотя бы из приличия, поинтересуешься моим здоровьем. Но, если тебе важнее квартира, приходи, забери документы и делай с ней что хочешь.

– Мне будет удобнее, если ты передашь документы мне сегодня.

Трубку повесили. Таня уже стояла с корвалолом возле него.

– Давай, для профилактики.

Он выпил механически. Взял телефон и позвонил Гене:

– Гена, привет! Ты сегодня во сколько можешь заехать к нам на десять минут?

– Привет! А чего только на десять минут? Я и на пару часиков заеду, с собой прихватить?

– Не надо, всё есть. Так во сколько?

– В пять заканчиваю, в пять пятнадцать у вас.

– Годится! – он положил трубку, повернулся к Тане и убитым голосом объявил, – приготовь хороший стол на пять часов.

– Что, Серёжа с Катей зайдут? – взволновано встрепенулась она.

– Нет, мы с Генкой сегодня будем сделку обмывать.

– Да, а какую?

– Вечером узнаешь! Пойду, к врачу схожу, может, чудо случилось, анализы позавчера ведь сдал, сегодня будет результат.

Чуда не случилось, всё по-прежнему было без улучшений. Хотя врач успокаивал, что организму трудно одновременно с двумя такими болячками бороться, он понимал, дела его плохи. По себе он ничего не чувствовал. Они с Танюхой жили в своё удовольствие: много бывали на природе, собирали грибы, рыбачили, охотились. Много ездили по знакомым и одноклассникам в другие города, отдыхали на море. Однако мысли о скором конце всегда его тревожили и не давали покоя.

Вернувшись домой, он поел и уснул. Таня незаметно выскочила на улицу и побежала к Сергею. Дверь открыла Катя.

– Катенька, прими наши соболезнования. Царство небесное твоему папе.

– Спасибо, заходите.

– А Сергей дома?

– Нет, ушёл давать объявления о продаже квартиры.

– Катя, – начала Татьяна, – ты понимаешь, не по-человечески это всё. Отец места себе не находит. Ты должна ему помочь всё-таки встретиться с отцом, ведь неизвестно свидятся ли ещё.

– Я понимаю, но делать ничего не буду. Это его дело, и я не собираюсь вмешиваться.

– А ты изменилась. Так ты хочешь сказать, что Сергей не собирается с ним встречаться?

– Я хочу сказать, что вам пора. Если придёт Сергей и застанет вас здесь, то будет скандал.

– Я поняла, Катя. Мне плевать на скандалы. А вот то, что вы добиваете всем этим итак смертельно больного близкого человека, это не по-людски. Бог вам судья.

Она вышла, как оплёванная. Никогда её ещё не охватывал такой ужас от человеческой жестокости. В тот же миг она силой воли вычеркнула этих людей у себя из памяти, и спокойно пошла домой. Между домами они столкнулись с Сергеем. Он приостановился, а она прошла мимо, сделав вид, что проходит мимо пустого места.

Придя домой, спокойно стала накрывать на стол. От звона тарелок проснулся Иван Николаевич. Умылся, начал ей помогать.

Гена пришёл, как и обещал, в пять пятнадцать. Зашёл, хотел раздеваться, но Иван Николаевич его остановил.

– Гена, у меня к тебе просьба, не раздевайся. Дело на пять минут.

– Ну, давай.

– Вот, возьми, занеси в мою бывшую квартиру и отдай эту папку Сергею.

– А почему я, сам, что ли не можешь?

– Гена, – оборвала его Таня, – тебя попросили, как человека, чего выкобениваешься? Сбегал, передал и бегом назад, за стол. У меня уже мясо в горшочках с грибами стынет, и водка греется.

– Ладно, чё накинулись, уже и спросить нельзя. Так что, просто отдать и всё?

– Да, просто отдать Сергею, и всё, за стол. Давай!

Через десять минут они дружно чокнулись и Иван Николаевич произнёс, как тост:

– За мою бывшую квартиру, пусть новые хозяева в ней живут долго и счастливо.

Выпили, потом ещё и ещё. Таня не уступала мужикам, так как решила сегодня тоже напиться. С каждой следующей рюмкой за столом становилось теплее и спокойнее. Утихала душевная боль, уходило, не оставляя следа, прошлое. Всё затянулось туманом. Хорошим туманом, без которого было бы намного хуже.

Глава семнадцатая

Сергей с Катей на сорок дней решили не оставаться. С денег, которые получили от продажи квартиры, оставили две тысячи долларов на памятник и оградку.

– Сходишь, мама, закажешь, а через год поставят.

– А вы, что через год не приедете?

– Не знаем, мам, это мы тебе на всякий случай.

– Ну, спасибо! Хорошо зарабатываете, если такие деньжища водятся.

– Да, уже хорошо. Мам, а что ты говорила, что Тоня должна приехать?

– Да, позвонила и сказала, что сегодня будет. А что, не хочешь видеться?

– Ну, почему же, приедет – свидимся. Сестры, как-никак.

– Привет, сестрёнка, здравствуй, мама, – за спиной неожиданно появилась Тоня.

Сергей с удивление смотрел на милую, симпатичную девушку, которая поразительно была похожа на Катю.