Книга Азатот - Говард Филлипс Лавкрафт

Ночь была тиха и неподвижна, мертвенно-бледные валы песка плавно опускались и поднимались передо мной, как застывшие волны моря. Я продолжал двигаться строго по прямой, а между тем призраки снов, возникая из глубины моего сознания, выстраивали разбросанные по пустыне обломки в ровные гладкие стены; бесконечные комнаты и галереи гигантских доисторических зданий проходили перед моим затуманенным взором, резные символы и иероглифы пытались мне что-то сказать на забытом языке Великой Расы. Моментами мне казалось, что я вижу огромные конические фигуры, деловито перемещающиеся по просторным каменным залам, и тогда я не решался опустить глаза на свое, быть может, такое же безобразное тело. Одновременно я не переставал видеть бескрайнюю равнину, усеянную останками древних монолитов; свет луны сливался со светом круглых кристаллических ламп, а над пейзажем пустыни раскачивались ветви древовидных папоротников – сон и явь причудливо переплетались друг с другом. Я не знаю, как долго я шел и насколько удалился от лагеря к той минуте, когда впервые заметил множество массивных блоков, обнаженных, вероятно, сильным дневным ветром. Это было самое крупное из всех прежде найденных нами скоплений монолитов – один лишь вид его мгновенно рассеял смыкавшийся вокруг меня мир фантастических снов. Я вновь находился среди ночной пустыни, свет луны отбрасывал резкую тень от раскинувшихся передо мной развалин. Я подошел ближе и осветил фонарем груду блоков и более мелких фрагментов кладки, имевшую в плане форму, неправильного круга диаметром около сорока футов и высотой от двух до восьми футов.

Я сразу почувствовал, что эти камни чем-то отличаются от прочих своих собратьев. Дело было не только в их беспрецедентном количестве, но и в характере узоров, обнаруженных мной на их поверхностях. Ни один из этих блоков в отдельности не представлял собой ничего особо замечательного, но пробежав взглядом по всему уцелевшему ряду кладки, я уловил какой-то слабый проблеск, какой-то импульс, пришедший из дальних областей моей памяти. Да, вот оно – уцелевший ряд кладки. Впервые я столкнулся с монолитами, находящимися в их изначальной позиции, и смог убедиться в том, что элементы декоративного оформления каждого из них являлись не чем-то вполне автономным, а все в совокупности служили единому замыслу своих создателей. Выбрав подходящее место, я вскарабкался наверх, по ходу дела очищая от песка отдельные блоки и мучительно пытаясь вникнуть в содержание начертанных на них линий и контуров, различных по форме, размерам и стилю исполнения. В конечном счете у меня начала возникать сложная подсознательная параллель между этими руинами с остатками своеобразных иероглифических обозначений и некоторыми из моих снов.

Я отчетливо представлял себе высоченный – до 30-ти футов – и столь же широкий – коридор, вымощенный восьмиугольными плитами и накрытый мощным арочным сводом. По правую сторону коридора располагался ряд комнат, а в конце его одна из наклонных галерей плавными кругами спускалась на нижние уровни.

Меня поразил характер информации, содержавшейся в этих видениях – он далеко выходил за рамки того, что могли мне поведать реально существующие камни. Как я узнал, что этот коридор находится где-то здесь глубоко под землей? Как я узнал, что позади меня должна быть уходящая вверх наклонная галерея? И, наконец, как я узнал, что подземный переход к Большой Колоннаде начинается в левом конце коридора, лежащего на один уровень выше моего? Откуда я мог получить представление о том, что машинный зал и туннель, ведущий к Центральным Архивам, расположены двумя уровнями ниже? Каким образом я мог догадаться о наличии запечатанных металлическими полосами люков на самом нижнем подвальном этаже? Столь грубое вторжение мира моих снов в реальную действительность повергло меня в настоящий шок, я обливался холодным потом и никак не мог унять нервную дрожь. В следующий миг я уловил слабое дуновение холодного воздуха, струившегося вверх из небольшого углубления в центральной части руин. И вновь мои видения рассеялись, как туман, оставив меня наедине с пустыней, зловещим светом луны и мертвыми камнями вокруг. Теперь я столкнулся со вполне реальным и осязаемым явлением; этот поток воздуха мог означать только одно – внизу под землей находилось какое-то значительное полое пространство.

Тотчас же мне вспомнились рассказы туземцев об огромных таинственных домах, скрытых глубоко в недрах земли, где рождаются свирепые ветры, несущие гибель всему живому. Затем я почувствовал, как в мое сознание снова начинают проникать образы из моих прошлых снов. Что за место лежало внизу подо мной? Не был ли это и впрямь тот самый источник, из которого некогда возникли древние мифы о Великой Расе, а позднее и мои псевдовоспоминания? Сомнения мои были недолгими, ибо не только любознательность и научное рвение, но и что-то еще, какая-то чуждая воля подталкивала меня вперед, заставляла двигаться почти автомагически, преодолевая возраставший с каждой минутой страх. Засунув в карман фонарь, я с силами, каких до сей поры в себе и не подозревал, приподнял и отодвинул в сторону огромный камень, а затем другой – навстречу сильнее потянуло влажным воздухом, резко отличным от сухой атмосферы пустыни. Когда я убрал последний обломок, который мог быть сдвинут с места, открылась темная расселина, достаточно широкая для того, чтобы в нее мог пролезть человек.

Я включил фонарь и, направив его луч в глубь отверстия, увидел беспорядочное нагромождение камней, уходившее вниз под углом примерно в 45 градусов. Между ним и уровнем земли оказалось обширное пустое пространство, ограниченное сверху полукруглым сводчатым потолком. В это было трудно поверить, но под песками пустыни сохранилась часть грандиозного каменного строения, каким-то чудом пережившего длинную цепь геологических катастроф, сотрясавших нашу планету на протяжении многих сотен и даже тысяч веков. Сейчас, оглядываясь назад, я не могу назвать свои тогдашние действия иначе, как безрассудными и безумными. В самом деле, какой здравомыслящий человек решился бы на спуск в неведомую подземную бездну, не приняв хотя бы минимальных мер предосторожности – а ведь в то время никто из членов экспедиции не знал ни о сделанном мною открытии, ни о моем местонахождении вообще. Вновь, в который уж раз я чувствовал себя лишь послушным орудием, направляемым волей судьбы и немеющим права на собственный выбор. Протиснувшись в отверстие, я начал спускаться вниз; изредка – дабы не расходовать зря батареи – я включал фонарь и в зависимости от характера очередного участка склона двигался лицом вперед, или же пятился на четвереньках, нащупывая ногой опору. Слева и справа в луче фонаря я на довольно значительном удалении видел сложенные из мощных блоков стены. Впереди луч не встречал никакой преграды, растворяясь в черной пустоте. Не могу сказать точно, сколько времени занял мой спуск – все представления о реальных вещах отступили куда-то на задний план под натиском фантастических образов и невозможных, казалось бы, ассоциаций. Физические ощущения напрочь отсутствовали, а ставшее уже привычным чувство страха превратилось в некое подобие застывшей уродливой маски, безучастно взирающей на меня откуда-то извне.

Но вот наконец я достиг уровня пола, загроможденного отвалившимися фрагментами каменной кладки и покрытого слоем песка и всевозможных мелких осколков. По обе стороны – на расстоянии 30-ти футов друг от друга -поднимались внушительные стены, высоко над головой завершавшиеся сводчатым потолком. По всей длине стен тянулись ряды иероглифов, значение и смысл которых я был не в силах постичь.