Книга Провинция - Павел Бессонов

– Третий тост принято пить за тех, кто в море или за любовь. За любовь? – сказал Виктор.

– С таким же успехом можно выпить за мираж, за тень на стене. Но я выпью за любовь, неожиданную, нежданную. За любовь!

Она выпила рюмку лихо, со стуком поставила посудину на стол.

У каждого из них двоих уже была любовь, потом брак, потом разрыв. Обычные истории, разные, и в то же время одинаковые в главном. У Виктора полугода хватило, чтобы разобраться, ещё полгода он пытался наладить отношения. Наконец сообразил, что лучший вариант – разойтись. У Тани было, наверное, что-то подобное, только сложнее, болезненнее – третий человек, не виноватый в ошибках двух, будет расплачиваться своей судьбой, своим характером.

Виктор занялся едой, поглядывая иногда на Таню, которая вроде бы успокоилась: коньяк сделал своё доброе дело.

– Хватит есть! – Она стремительно встала и, уходя из кухни, бросила: – Будем танцевать!

Полилась мелодия танго, самого чувственного, камерного танца.

– Я приглашаю вас на белый танец. – Таня вошла на кухню улыбающаяся. – Белый танец, конечно, вальс, но где тут развернёшься?

Виктор шагнул вслед за ней в зал, и Таня завладела его левой рукой.

– Подожди, – Виктор высвободил руку. – Это делается так… – И он левой взял её правую, а правой обнял за талию.

Таня вдруг расхохоталась:

– Ты знаешь, Виктор, я в своём институте, где в основном девочки учились, всегда танцевала за кавалера, вот и сейчас… – И она опять засмеялась. – Наверное, со мной танцевать будет нелегко. Муж меня не водил на танцы, танцевать не умел и не хотел. А ты танцевал?

– Даже на приз! – Виктор не уточнил, что было это в доме отдыха, а не на фестивале.

– Тогда со мной справишься!

Таня плохо «велась» в танце и прижимал Виктор её гораздо сильнее, чем легко ведущуюся партнёршу. Танец кончился, Виктор церемонно раскланялся.

– Спасибо за танец. Хочешь выпить ещё?

– Только чай или кофе…

Виктор достал из кармана пиджака листочки.

– Наверное, твои новые стихи? Наслышана я, что появился новый поэт на заводе. Многотиражку вашу не читаю. С голоса, да ещё с поэтическим подвыванием, не воспринимаю. Давай, сама почитаю.

Таня читала медленно, то сдвигая брови, то улыбаясь, а Виктор волновался, как на суде.

– В пунктуации ты слаб, но поэзия, по-моему, присутствует. Я ведь только учитель словесности, скажу по-дилетантски: стихи мне нравятся… И давай будем пить кофе, пока горячий.

Они болтали обо всём. Таня на память прочитала несколько стихотворений. «Это Мандельштам. Это Цветаева…»

– У меня есть эти авторы и, если хочешь, по одной книжке буду тебе выдавать. С проверкой домашнего задания!

За окном потемнело, и Виктор распрощался с Таней, предупредив, что будет звонить, не откажется от литучёбы.

Да, размышлял Виктор, замечательная женщина Таня! И Серёжка у неё наверняка замечательный ребёнок, но это не его ребёнок. При живом отце он не сможет стать для него отцом. Ему нужен родной ребёнок, его продолжение в этом мире.

В воскресенье, когда Виктор собирался идти в ресторан обедать, к нему зашла Нинка. Не снимая пальто, она выложила на стол билеты на спектакль – в Доме культуры завода шёл спектакль «Волки и овцы».

– Сколько с меня? – Виктор сделал вид, что её жеста не понял и хочет купить билеты.

– Это я тебя приглашаю, Витя. Не дошло? – Нинка сверкнула глазками, голосок звенел от обиды.

– Понял, извини! Ты разденься, присядь… Или пойдём, пообедаем в ресторане.

– Нет уж, спасибо! Может, предложишь пивка хлебнуть? Я иду домой, а к пяти буду у тебя. И пойдём на спектакль. – Она была совершенно уверена, что по-другому и быть не могло.

«К чему бы такой поворот? – подумал Виктор. – Может быть, это связано с недавним посещением общежития какой-то женщиной?». Виктор подошёл к тёте Дусе, дежурной по этажу.

– Зашла дамочка лет пятидесяти. Полненькая, симпатичная. Фамилию назвала свою, я не запомнила. Спросила, как жильцы, спокойные или нарушают порядок. О вас спросила, назвала по фамилии, доску объявлений прочитала, и ушла…

Виктор вспомнил о рассказе Бориса про родителей Нинки. Значит, могла быть её мать, на разведке. Ему надо готовиться к обороне!

Нинка заявилась в начале шестого, застав Виктора уже готового к выходу «в свет». Вместо круглой шапочки голову её украшал белый пуховой платок. Подкрашенные глаза блестели загадочно. Это в связи с рассказом тёти Дуси Виктора несколько настораживало.

– Идём? Это тебе нести. – Она вручила Виктору пакет. – Не бойся, не взорвётся…

По дороге к ДК Нинка всё время болтала, выкладывая школьные познания по драматургии. «Не её ли матушка позаботилась об этом культпоходе?» – подумал Виктор.

В фойе дворца уже толкались пришедшие, а у двух окошек раздевалки образовались очереди. Нинка достала из пакета туфли на высоченных каблуках. Пальто и платок она сбросила Виктору на руки и предстала перед ним во всей красе. Высокая причёска открыла шею Нинки, в глубоком декольте тёмно-синего платья блёстками изящная бижутерия под золото, (а может, золото?), кольцо свободного браслета на левой руке. Виктор сдал вещи в гардероб и стоял в несколько обалделом состоянии у зеркала, глядя, как Нинка поправляет причёску.

Очнувшись, он осмотрелся. Проходившие парни глазели на Нинку, у женщин взгляды выражали смесь зависти и недоброжелательства.

– Ну, пошли в зал! Звонок уже был. – Она подошла к Виктору вплотную и смотрела, улыбаясь, явно наслаждаясь произведённым эффектом.

– Пошли, пошли!..

Обежав глазами зал, Виктор поймал в фокус нескольких знакомых по заводу. Поискал Таню – её не было. Зато в дальнем ряду увидел Клаву и Виту. Они синхронно махали ему руками. Начался спектакль.

Боковым зрением Виктор наблюдал за Нинкой. Она улыбалась, хмурилась, иногда поворачивала лицо к нему, ожидая его переживания, и он делал вид, что увлечён спектаклем. Что-то детское казалось Виктору в Нинке. Слова Бориса и замечания коридорной о ней не вязались с её теперешним обликом.

Когда они шли по заснеженной улице к дому Нинки, она говорила только о спектакле. У подъезда она стояла, держа Виктора за руки, глядя ему в глаза. Виктора потянуло к ней и, не удержавшись, он поцеловал её в сомкнутые холодные губы. Она отстранилась, улыбнулась и, забрав пакет, убежала в подъезд.

Виктор шёл по улице к себе в общагу, глупо улыбаясь чему-то, что не имело названия. Праздничная обстановка дома культуры, нарядные люди, преображённая Нинка – всё это вместе взятое словно подняло его над буднями.

Зайдя в коридор общежития и увидев тётю Дусю около столика с телефоном, он словно протрезвел и вернулся на грешную землю.